Парадигма греха

– Но ведь всё когда-то бывает впервые. И это не такая уж страшная ошибка!

– Не скажите! Я очень строго подхожу ко всему, что касается моей работы! Выходит, что я не оправдываю своего назначения? – она уже трясущимися руками всё листала и листала карточки.

– Маргарита Васильевна! Вы слишком драматизируете ситуацию! – майор налил в стакан воды и подал ей. – Я прошу вас сейчас успокоиться – нам необходимо поговорить, а потом вы просмотрите всё ещё раз. В конце концов, это может оказаться и не вашей ошибкой.

– А как же иначе это всё объяснить?

– Ну, объяснений может быть множество, начиная с того, что её забрал Арбенин, – сказав это, Калошин вдруг поймал себя на мысли, что он уверен – это-то как раз и есть единственная причина пропажи формуляра. Только вот зачем? – Попробуйте вспомнить последний визит учителя от начала до конца во всех возможных подробностях, хорошо?

– Я попробую, – Маргарита Васильевна сделала глоток воды, вытерла платочком губы и, нервно сжимая пальцы рук, сказала: – хотя это и не так сложно, ведь прошло всего несколько дней. Значит так, – начала она, – Арбенин принес книги, которые брал до этого, их было четыре: «Семейное счастье» Толстого, эссе Саррот «Эра подозрения» и две научно-популярных книги, «Практическая химия» и «Занимательная химия».

– Ну, вот видите, как вы хорошо всё помните! – похвалил женщину Калошин.

– Ну, такие книги трудно не запомнить, тем более, что специальную литературу по химии у нас не берет никто, кроме двух-трёх учеников, увлекающихся этим предметом, и, собственно, самого Арбенина. «Семейное счастье» он спрашивал давно, а поступила эта книга месяц назад, потому я и запомнила. А за Саррот у нас очередь. Вот и всё объяснение.

– Очень хорошо! Что же было дальше?

– Я отметила все принесенные книги, а Денис Иванович отправился выбирать новые. Он стоял возле стеллажа с фантастикой, когда я принесла и поставила на место книги по химии. Он меня спросил, где стоят книги Беляева, я показала и пошла к соседним стеллажам, чтобы убрать на место «Семейное счастье». Он выбрал две книги из фантастики, я их записала и положила формуляр на место. Это я очень хорошо помню, потому что у меня отработано всё, можно сказать, до автоматизма. По-моему, в этот момент пришел физрук, и я пошла показать ему то, о чем он меня спрашивал. Да, Арбенин в это время остался у стола, это точно! – Маргарита Васильевна часто закивала головой. – Но я и в мыслях не могла допустить, чтобы он взял свою карточку! Когда я подошла к столу, Денис Иванович листал подшивку «Комсомольской правды», что-то там прочел и удалился. Вот и всё!

– А вы можете показать мне те книги, которые вы назвали?

– Да, конечно, но только три из них, Саррот, как я вам сказала, нарасхват, – женщина направилась к стеллажам, Калошин последовал за ней.

– Я думаю, что она нам и не нужна, да и Толстого можете не показывать, ведь это новая книга?

– Тогда только научную литературу? – уточнила Маргарита Васильевна.

Подойдя к обозначенным книгам, она стала перебирать их:

– Вот, пожалуйста, «Практическая химия» и… – она пролистала несколько книг, – и… Да где же эта книга?

– Как она называется? – мрачнея, спросил Калошин.

– «Занимательная химия» Алексинского, – нервно произнесла женщина. – Послушайте, я ничего не понимаю! За эти дни никто с этой полки ничего не брал, я поставила обе книги, сданные Арбениным, рядом. Что же происходит, в конце концов? Это же полное безобразие! – от возбуждения у неё опять затряслись руки.

– Когда вы пошли ставить книгу Толстого, вы видели, как Арбенин выбирал фантастику? И, вообще, что он делал возле этих полок?

– Нет, весь Толстой у нас вон там, – она махнула трясущейся рукой в другую часть библиотеки. – Это что же получается, что Денис Иванович и эту книгу унес? Но зачем? Он ведь мог просто пока её не сдавать! Боже, какое безобразие! Такой благовоспитанный человек, порядочный, и вдруг!.. Как я должна доложить об этом инциденте директору? – Маргарита Васильевна схватилась за лицо.

– Так, давайте не будем паниковать, и пока никому ничего не говорите! А книгу и формуляр поищите в спокойной обстановке, когда никого здесь не будет, – Калошин успокаивающе положил руку на дрожащее плечо женщины. – Я оставлю вам номер своего телефона, звоните сразу же, как что-то найдете, или может быть, вспомните.

Калошин ушел с тяжелым сердцем. Дело становилось всё запутаннее, а ни на один вопрос ответа пока не было. Но он очень надеялся на то, что его оперативники смогут хоть что-нибудь «накопать».

Первым пришел Доронин.

– Ну, что, Василий, у тебя? – нетерпеливо спросил Калошин.

– Да у меня, товарищ майор, все четверо, с которыми я беседовал, были в библиотеке до шести часов. Двое из них друг друга видели и даже вместе ушли. Этих я вычеркнул из списка, тем более, что домашние подтвердили их алиби на вечер. Ещё двое назвали тех, кто вместе с ними в одно время находился в библиотеке. К тем пошел Костя с журналистом. Придут – узнаем, правду ли сказали «мои» двое. Остаются ещё пятеро. Трое на работе, схожу вечером, одна женщина уехала в область к дочери, и одна девушка ушла к подруге на день рождения.

– Ладно, дождись Воронцова и составьте схематическую таблицу, чтобы было, с чем идти к Сухареву. А я пойду к родителям Лёни Науменко, они меня ждут, – с этими словами Калошин направился по назначенному адресу.

Муж и жена Науменко встретили майора настороженно. Калошин понимал, что пока мальчик не найден, родители будут ждать его. Поэтому каждого визитёра встречали со страхом и надеждой одновременно.

– Я прошу прощения, – майор приложил руку к груди, – но у нас возникли некоторые вопросы по делу вашего сына.

– Вы возобновили поиски? – удивленно спросил сам Науменко.

– Видите ли… – Калошин помялся, – … пропал учитель химии Арбенин, и это, конечно, вызвало новые вопросы.

– Да-да, конечно, спрашивайте, только ведь нового мы ничего не можем сказать, – Науменко показал рукой на стул, приглашая майора сесть.

– В день своего исчезновения было ли что-нибудь в поведении мальчика необычное?

– Абсолютно ничего, никаких предвестников, – покачал головой Науменко, жена же его сидела, молча, опустив голову. – Вечером мы собирались с женой в кино, а Лёня должен был остаться с маленьким братом.

– Он охотно это делал или, может быть, был недоволен? Ведь многие старшие дети не любят водиться с малышами.

– Нет, к нашему Лёнечке это не относится, – женщина вдруг подняла глаза на Калошина, и тот отметил, что она говорит о сыне в настоящем времени. – Он всегда с удовольствием возится с Герочкой. Если вы думаете, что наш мальчик просто сбежал из дома, то это полная чушь. Лёня очень воспитанный, послушный ребёнок, и… весёлый, – она заплакала и ушла в другую комнату.

– Вы уж простите её, – Науменко вытер ладонью глаза.

– Ну, что вы!.. – Калошин помолчал. – Скажите, ваш Лёня носил пионерский значок?

Науменко недоуменно посмотрел на майора, но, тем не менее, ответил:

– И галстук, и значок… – потом грустно улыбнулся: – готовился уже в комсомол, значок даже купил, любовался им, как ребёнок.

– А где этот значок? – осторожно спросил Калошин.

Науменко задержал дыхание:

– Вы что-то узнали… – и утвердительно качнул головой.

– Вы ошибаетесь, – постарался успокоить его Калошин. – Я только собираю некоторые факты. Для меня, как и для других, исчезновение мальчика пока полная тайна. Так как со значком?

– А вы знаете, его не было, когда Лёня пропал. – Науменко крикнул в комнату: – Валечка, подойди, пожалуйста, на минутку! – женщина вошла, вытирая глаза платком и тихо всхлипывая. – Скажи, ты не находила у Лёни комсомольский значок?

– Он носил его с собой, их же со дня на день должны были принимать в комсомол. Вот он с ним и не расста… – она вдруг споткнулась на полуслове и со страхом спросила: – вы нашли Лёню?

– Нет-нет, я потом объясню вам суть своих вопросов, но пока, простите, не могу, это только догадки. – Калошин поспешил перевести разговор: – С Арбениным у него были хорошие отношения?

– Конечно. По химии он получал одни пятёрки, как, впрочем, и по другим предметам. Только с физкультурой был не в ладах, но физрук у нас очень хороший, говорил, что это просто переходный возраст, потом всё наладится.

– В каких отношениях Лёня был со своими сверстниками, одноклассниками? У него было много друзей?

– Наш сын никогда ни с кем не ссорился по-настоящему, так, небольшие размолвки, и то, кратковременные. И друзей у него было много.

– А если бы что-то случилось серьёзное, он поделился бы с вами?