Югер безмолвия

Югер безмолвия
Наталья Лилль

Чтобы излечить своё разбитое сердце, тридцатилетняя Элли Брадшо едет на фамильную ферму своего отца. Уже шестнадцать лет минуло с тех пор, как она была здесь последний раз. Женщина безгранично счастлива вновь оказаться в своём родовом гнезде, однако её радость омрачена демонстративной грубостью Дилана Калхоуна. Именно Дилан правил фермой все те годы, что Элли наслаждалась столичной жизнью. Теперь мужчина не намерен терпеть вмешательство молодой хозяйки в его скотоводческие дела. Брадшо знает мистера Калхоуна с самого детства, именно поэтому ей нелегко смириться с его холодностью и резкостью… Элли не знает, как ужиться с человеком, мечтающим выставить её из её собственного дома…

Наталья Лилль

Югер безмолвия

Глава 1

«Вот я и дома…» – подумала Элли Брадшо, въезжая на своём новеньком автомобиле на территорию довольно внушительного фермерского угодья, находящегося в нескольких километрах от небольшого городка на северо-западе Англии. Обширные земельные участки и расположенный в их географическом центре старинный особняк принадлежали фамилии отца Элли, а точнее, роду Ломанов уже около двух сот лет. До порога родного дома миссис Брадшо оставалось проехать ещё примерно два километра, но утомлённая долгой дорогой женщина уже чувствовала облегчение от того, что её путешествие близится к завершению.

Наконец, впереди показалось массивное двухэтажное здание – особняк «Югер безмолвия», возведённый в далёком 1819 году. Стены великолепного строения были выложены из красного кирпича и выглядели несколько мрачновато, но этот недостаток всегда компенсировался множеством ярких цветов, высаженных вокруг здания и по всему его периметру.

Ломаны не использовали «Югер безмолвия» в качестве жилья уже около шестнадцати лет, но Элли всё ещё считала его единственным по-настоящему тёплым семейным гнездом. Именно с ним у женщины были связаны самые добрые и приятные детские воспоминания. Здесь Элли прожила до исполнения ей четырнадцати лет. В то время, когда Ломаны обитали на ферме, образованием и воспитанием девочки занимались лучшие няньки и учителя, однако в какой-то момент отец юной леди посчитал, что его дочь должна не только приобретать знания, но и социализироваться в общество, и принял решение перебраться в столицу. В Лондоне Элли получила достойное высшее образование и вышла замуж. Водоворот городской жизни закрутил её настолько, что за прошедшие шестнадцать лет она ни разу не наведалась в фамильные земли. Тем не менее, женщина помнила свой любимый «Югер безмолвия» до мелочей.

Несмотря на то, что Ломаны уже давно обосновались в столице, их дом всегда был присмотрен и силами постоянно проживающих здесь слуг поддерживался в прекрасном состоянии. Прилежащие к особняку богатые земли использовались в качестве фермерских угодий и за счёт овцеводства приносили своим владельцам очень хороший доход. То есть, даже в отсутствии фактических хозяев жизнь в «Югере безмолвия» била ключом.

Чем ближе к дому подъезжала Элли, тем быстрее от волнения билось её сердце. Женщина с нетерпением ждала встречи с Руби Калхоун – домоправительницей, начавшей служить в доме Ломанов тридцать два года назад. Будучи ребёнком, Элли обожала всегда улыбчивую и отзывчивую экономку и считала её неотъемлемой частью своей семьи. Миссис Калхоун отвечала дочери хозяев взаимностью и часто подкармливала её сладостями, тайком вынесенным с кухни.

Наконец, автомобиль миссис Брадшо остановился у парадного входа особняка. Женщина облегчённо вздохнула, ведь она провела за рулём много часов подряд. Элли выехала из города утром и только сейчас, когда солнце уже клонилось к закату, достигла своей цели. Не успел мотор новенькой машины полностью затихнуть, как на крыльце дома появилась седовласая женщина с добродушным лицом. Элли не смогла сдержать улыбку: её любимая миссис Калхоун почти не изменилась. Походка и движения домоправительницы остались такими же быстрыми и немного суетливыми, как прежде.

Следом за экономкой на крыльце особняка показался худощавый, высокий и тоже далеко не молодой мужчина – садовник Гай Уорд, который ухаживал за разбитым при «Югере безмолвия» садом уже лет сорок.

Выйдя из автомобиля, Элли быстрым шагом направилась прямиком к пожилой паре. Женщина видела, что миссис Калхоун слегка сконфужена и заметно напряжена. Видимо, домоправительница не знала, как лучше поприветствовать сильно повзрослевшую любимицу. Элли же ни на секунду не задумалась об условностях приветствий между прислугой и нанимателями и, приблизившись к садовнику и экономке, распахнула для них свои тёплые объятия.

Прижавшись к миссис Калхоун, Брадшо почувствовала, что пожилая женщина тихонько заплакала. Молодая хозяйка чуть было и сама не прослезилась, но сумела сдержаться. Мистер Уорд оказался эмоционально более стойким и не проявил ни капли излишней сентиментальности.

– Добро пожаловать домой, миссис Брадшо! – наконец, нашла в себе силы заговорить растроганная теплотой своей любимицы домоправительница. – Я и мистер Уорд безгранично рады вновь приветствовать вас в стенах «Югера безмолвия».

– Большое спасибо, миссис Калхоун! – ответила Элли. – Я счастлива видеть вас в добром здравии! Благодарю за гостеприимство! Надеюсь, моё проживание здесь не станет слишком обременительным для вас и вам не придётся тяготиться моим присутствием.

– Ну что вы, миссис Брадшо! – смутилась и разволновалась экономка. – Мы тяготились лишь тем, что некогда живой и шумный особняк семьи Ломан вдруг опустел и ожидал вашего возвращения столько лет… Теперь, надеюсь, дом снова оживёт! Прошу вас, миссис Брадшо, скорее проходите внутрь! Ваша комната ждёт вас!

– Но,– слегка растерянно продолжила экономка, увлекая Элли в особняк, – вы так неожиданно сообщили о своём скором визите, что мы не успели подготовить к вашему приезду весь дом… Помимо вашей спальни, мы открыли библиотеку, столовую и гостиную. Мебель в остальных помещениях всё ещё зачехлена. Если вы прикажете, в ближайшие дни мы позаботимся и об остальных комнатах.

– Не тревожьтесь об этом, миссис Калхоун. Я не рассчитываю на быстрый отъезд. Постепенно мы вместе и откроем, и освежим весь «Югер безмолвия», – проговорила Элли, входя в свою бывшую спальню, расположенную на втором этаже особняка. Женщина хотела сказать что-то ещё, но осеклась, так как всё её внимание переключилось на рассматривание помещения. На лице Элли отразилось удивление.

– Мы не ничего тут не трогали… – пояснила миссис Калхоун, глядя на изумлённую хозяйку. – Все вещи лежат на тех самых местах, где вы оставили их перед отъездом… Прислуга лишь укрыла всё чехлами…

Именно этот факт и обескуражил молодую женщину. Ей почудилось, что она вдруг попала в прошлое. Фотографии и постеры на стенах, статуэтки и сувениры на столе, подростковые украшения и прочие мелочи на полках возвращали хозяйку комнаты к различным воспоминаниям из детства и отрочества. Что-то навевало грусть, что-то будило радость, а что-то вызывало смешанные ностальгические чувства.

Элли казалось, что она только вчера крутила в руках все эти наполняющие спальню мелочи и раздумывала, какие из них взять с собой в Лондон, а какие оставить и забрать позже… Но момента «позже» не наступило… Забытые юной мисс Ломан вещи так и пролежали в ожидании возвращения своей хозяйки целых шестнадцать лет.

Стоявшая в дверях комнаты миссис Калхоун почти не дышала, опасаясь нарушить воцарившуюся в спальне тишину. Очень чуткая домработница видела, что Элли окунулась в мир своих девичьих воспоминаний, и жутко боялась ненароком развеять возникшую вокруг молодой женщины атмосферу лёгкой меланхолии.

Мистер Уорд оказался менее проницательным и, громко стукнув внесёнными в комнату чемоданами, заставил Элли вернуться в реалии настоящего времени.

– Миссис Брадшо, – решилась заговорить экономка, – время уже восемь… Наверное, вы сильно проголодались. Позвольте, я пойду и приготовлю вам что-нибудь поесть. Когда немного отдохнёте и придёте в себя после долгой дороги, спуститесь, пожалуйста, в столовую. Ужин будет ждать вас там.

– Спасибо, миссис Калхоун. Вы можете не торопиться, я спущусь примерно через полтора часа. А почему вы готовите ужин сами? У нас разве нет повара? – поинтересовалась Элли.

– Нет, в настоящее время мы не держим в «Югере безмолвия» повара. После отъезда вашей семьи штат прислуги был сокращён до минимума. Раз в неделю для уборки в особняке и на прилежащих к нему территориях сюда приходят наёмные работники и до настоящего момента этого было вполне достаточно, – слегка рассеяно пояснила экономка. – Но если вы планируете обосноваться здесь надолго, то, возможно, вам следует подумать о подборе постоянного штата прислуги.

– Хорошо, миссис Калхоун, я поразмыслю над этим. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу профессиональную помощь в этом непростом для меня деле? – спросила Элли, так как не имела ни малейшего понятия о том, по каким критериям нужно выбирать слуг.

– Конечно! Я с большим удовольствием помогу вам всем, чем смогу! – воскликнула домоправительница, очень польщённая оказанным ей доверием.

– И ещё, миссис Калхоун и мистер Уорд, не могли бы вы называть меня просто по имени? Как в детстве… Когда я слышу официальное обращение, у меня появляется ощущение, что я приехала в гости, а не домой, – попросила миссис Брадшо.

– Ох, дорогая, конечно! Как вы пожелаете! – протараторила вконец растроганная пожилая женщина. – Теперь мы оставим вас наедине с вашими добрыми воспоминаниями!

С последними словами экономка удалилась из комнаты, прихватив с собой и молчаливого садовника.

Оставшись в одиночестве, Элли подошла к окну своей спальни и посмотрела на улицу. Пасмурный июньский день близился к завершению, и прилежащие к дому территории постепенно погружались в вечернюю темноту.

Сердце женщины наполнилось лёгкой грустью. Элли вспоминала о том, как шестнадцать лет назад накануне своего отъезда в Лондон точно так же смотрела в окно. Будучи совсем юной, она предвкушала бурную столичную жизнь, мечтала о новых знакомствах и о большой, светлой любви. Теперь же дела обстояли совершенно иначе: молодая женщина хотела укрыться от городской суеты, спрятаться от любопытных глаз друзей и знакомых и залечить своё разбитое сердце. Именно за этим Элли и вернулась в «Югер безмолвия».

Не желая больше предаваться меланхолии, Элли отпрянула от окна. Прежде чем отправиться в душ, женщина ещё некоторое время потратила на детальное исследование ящиков своих столов, тумбочек и шкафов. Рассматривая старые вещи, миссис Брадшо думала о том, как с ними поступить: раздать, выбросить или распродать. В итоге женщина пришла к выводу, что весь этот подростковый хлам нужно собрать и отправить на чердак.

Приняв холодный душ и переодевшись, Элли почувствовала себя значительно бодрее и жизнерадостнее, чем сразу после прибытия в особняк.

Женщина оделась в довольно короткое приталенное платье, которое было пошито из ткани молочного цвета и украшалось принтом с изображением красных цветов. Облегающая одежда с неглубоким квадратным декольте хорошо подчёркивало красивую фигуру невысокой и довольно худенькой Элли.

Тёмные, ниспадающие чуть ниже плеч волосы Брадшо аккуратно причесала и уложила феном, но собирать в конский хвост или пучок не стала. Полностью приведя себя в порядок, молодая хозяйка особняка спустилась в столовую, где обнаружила суетящуюся вокруг стола домоправительницу. Мисси Калхоун умудрилась приготовить настоящий праздничный ужин, который включал в себя суп, запечённую в духовке рыбу под острым соусом, жареную картошку с курицей, овощной салат, фруктовый десерт и красное вино. От разнообразия яств у Элли разбежались глаза, а чувство голода достигло своего апогея. Поставив перед хозяйкой тарелку с супом, экономка вежливо поинтересовалась, нужно ли женщине что-нибудь ещё и, получив отрицательный ответ, тихо удалилась, чтобы потом вернуться для перемены блюда.

Готовясь к приёму пищи, Элли совершенно не предвидела, что есть ей придётся в полном одиночестве. Она совсем забыла, что слуги руководствуются строгими правилами этикета и не позволят себе сесть за стол вместе с хозяевами.

Уже через пять минут после ухода миссис Калхоун Брадшо стала тяготиться царящей в комнате тишиной. Элли пыталась развлечься разглядыванием убранства столовой и очередной порцией воспоминаний о прошлом, но это никак не помогало развеять скуку. Громкое тиканье старинных часов, отсчитывающих каждую секунду безрадостной трапезы, начало действовать женщине на нервы.

Наконец, устав от угнетающего безмолвия, Элли поднялась из-за стола и направилась в кухню. Она надеялась найти там экономку и садовника и не ошиблась: пожилая пара коротала время за чашечкой чая.

Увидев хозяйку, миссис Калхоун спешно отставила свою чашку в сторону и в растерянности подскочила со своего места.

– Ох, Элли, дорогая, пожалуйста, простите! За разговорами я совершенно не заметила, как пролетело время! Давайте скорее вернёмся в столовую, и я сменю вам блюдо! – быстро заговорила взволнованная домоправительница.

– Нет… Нет, миссис Калхоун, я пришла не за этим… Я тут подумала… Не могла бы я завтракать, обедать и ужинать здесь, вместе с вами? Одна в такой большой столовой я чувствую себя очень неуверенно… Там слишком скучно и одиноко… – поспешила объясниться хозяйка.

Пожилая женщина сначала будто слегка смешалась от неожиданного вопроса и Элли решила, что её просьба была слишком грубой и неуместной.

– Да, конечно… – собравшись с мыслями, заговорила экономка. – Но обычно мы ужинаем поздно. Как правило, мы с мистером Уордом дожидаемся Дилана. Примерно в это время он возвращается с вечернего осмотра земель, принимает душ, а потом мы все садимся за стол. Но если вы пожелаете, мы пересмотрим свой график…

– Дожидаетесь Дилана? Дилана Калхоуна? – слегка изумлённо переспросила Элли. Её память еще с детских лет надёжно хранила в себе это имя, однако сейчас, как бы женщина ни старалась, у неё никак не получалось восстановить перед мысленным взором образ упомянутого человека.

– Вы, должно быть, уже и запамятовали, кто он такой? – проговорила экономка, заметив задумчивость на лице хозяйки.

– Что вы… Как же я могла забыть… Я прекрасно помню, что мистер Калхоун был правой рукой и доверенным лицом моего папы во всех связанных с фермой делах. Но я не думала, что он всё еще здесь… – проговорила Брадшо.

Также Элли помнила, что помощник отца был очень привлекательным и видным молодым человеком. Глядя на него, девочка-подросток могла лишь вздыхать и сожалеть о том, что по возрасту совершенно не годится в жёны такому завидному жениху.