Клад под проценты

В любовь, как в омут окунусь!

Хочу – забуду навсегда!

Хочу, ответом станет «да».

Хочу – и вечным станет «нет».

Хочу – ко мне придет сосед.

Пусть, это бред. Я так хочу!

Хочу – ползу, хочу лечу!»

Мужики немного растерялись, а мы с Анной закатились смехом.

– Ирка, а ты откуда взялась? Ты же редиску сажала.

– Руками сажала, а ушами слушала, как новоиспеченный отец с сыном говорили. Вот и пришла к тебе на помощь. Анька, запомни: мы тебя замуж не отдадим.

– Как это, и почему? – спросил Анатолий.

– А потому, что она наша. С кем мы будем вечера коротать? Кто пирогами нас кормить будет. Я, конечно, одна решить этот вопрос не могу, надо девчонок наших позвать, обдумать все и проголосовать.

Ирка достала из кармана халата телефон:

– Надька, звони девчатам и быстро сюда. Аньку нашу забирают.

– Куда забирают? В больницу?

– Нет. Хуже. В больнице лечат. Что ее лечить –то?

– В полицию?

– Еще хуже. С полиции рано или поздно выпускают. А ее забирают навечно, – уже в слезах, и рыдая от смеха, произнесла Ирка.

– Понятно. Значит в морг. Звоню девчатам. Сейчас будем.

Первой, с иконой в руках, со слезами на глазах прибежала Надюха. Увидев Анну, сидящую за столом, и давно держащую рюмку в руках, перекрестилась со словами: «Свят, свят, свят…», рухнула на пол, не удержавшись за косяк двери. В это время появилась Ольга. Зная по телефонному звонку, что Анна умерла, но увидев ее живой, наклонившейся над Надюхой, легла рядом, открыв рот и, обнажив свои золотые зубы. Анна в это время зависала над своей любимой Надюхой. Над Ольгой, которая не прочь была в свои годы выйти замуж, склонился Павел и пытался сделать ей искусственное дыхание «рот в рот». Первой, конечно, она и очнулась. Открыла глаза, обняла Павла за шею, и произнесла: «Это он!»

Толик, ошарашенный происходящим, отставил свой сок, налил рюмку коньяка, и махом ее опрокинул в нужное русло. Ирка набирала чей-то номер и срочно просила явиться в дом Анны. Я, найдя в аптечке Анны нашатырный спирт, упорно тискала пузырек к носу Надюхи. Она очнулась и резко встала, отвергая помощь мужчин.

Ирка напомнила всем, что лучшим средством от стресса является рюмка коньяка, взяла бутылку, разлила его содержимое по рюмкам, начав с себя.

– Вот, видишь, Толик, стоило тебе только появиться в моем доме, как бабы попадали в обморок… А что дальше будет?

– Анечка, я прошу прощения…

Ирка не заставила себя долго молчать, и в ту же минуту высказала очередную умную фразу:

– Прощение у женщины надо просить вовремя, пока она не поняла, что ей теперь и без вас хорошо.

– Я это заметил. Но мое предложение остается в силе. Можете все попадать в обмороки, но я ее заберу к себе.

– Нет уж, лучше Вы к нам! – отрапортовала острая на язык Ирка.

Обалдевшая от искусственного дыхания, Ольга, глядя на Павла, добавила:

– И к нам!

Павел, сидевший рядом со мной, ещё ближе ко мне придвинулся, стараясь этим показать, что он занят. Анна, заметив Ольгино недовольство, решила ее успокоить:

– Оля, не пришел еще твой час и твой мужчина. Но он на пороге.

Это было сказано образно, но дверь открылась и вошел мужчина в голубом костюме медика, с чемоданчиком в руках.

– Врача вызывали?

Кто-то тихо мычал: «не…», кто-то недоумевал, только Ирка сразу нашлась:

– Вызывали. Только Вы, уважаемый доктор, опоздали…

– Что? Больной уже умер?

– Нет, доктор. Кто хотел умереть, умер уже давно. Остальных сами вылечили. И продолжаем лечить. Вот они, воскресшие красотки!

– Чем лечили?

– Коньяком, конечно. Видите, бодрые и румяные. Живее всех живых. А Вы присаживайтесь с нами, выпьем за здоровье наших больных.

К счастью, доктор оказался не пьющим, и компания не пополнилась желающими разделить участь сидящих за столом.

– Ну, вот,– тихо произнесла Ольга, – опять мимо. Прямо, как вчера.

– А что было вчера? – спросила Ирка.

– И вспоминать не хочется. Ну ладно, несчастье к несчастью, как деньги к деньгам…

Девчата все знают эту годовалую историю с Николаем, а для остальных могу и снова повторить.

– Ты про Колю что ли? Так мы не знаем, чем это вчера закончилось.

– Так вот. Познакомились мы с ним по интернету. Так прикипели к друг другу. Звонил каждый час. На работу идет – звонит. На работе сидит – звонит. С работы идет – звонит. Но до меня все никак не доедет. И так целый год. Наступил момент, когда он, наконец-то решился. Говорит, еду, встречай. Я жду. Накрыла стол, сама приготовилась. А его все нет и нет. На звонки не отвечает. Включаю компьютер, захожу на почту. Там письмо от него. Не хочу, мол, тебя обременять. Прости и прощай. Никогда не забуду тебя.

Вот и вся любовь…

А на днях написал мне, что хочет встретиться. Я ответила, приезжай, если хочешь. А у самой уже на душе пусто. Приехал, встретила. Я на стол поставила графинчик своего виноградного. Салатики, шашлык пожарила. Мирно так сидим, беседуем на качелях. Он категорически отказался от вина. Не курит. Ну, ангел, прямо. Говорит тихо, медленно, умно. Ну, я тоже, вроде, не дура. Разговор умею поддержать на любую тему. Спрашиваю: «А ты почему с женой развелся?» «Да,– говорит,– жаловалась, что я по дому ничего делать не хочу.» Я ему отвечаю: «А мне делать ничего и не надо. Я сама все умею. Живи, как в санатории.» Он попрощался и ушел. Вот что, вам, мужикам надо? Пришел на готовенькое, работать не заставляют. Но опять что-то не так.

– Успокойся ты, Оля. Мужик должен быть похож на Газпром. Смотришь на него и думаешь: мечты сбываются. Но нет таких сейчас. Они сами не знают, чего хотят. Живи, как живешь. Вон, Анна, за все годы ни разу про мужиков не заикнулась.