Телефон для дракона

– Пока, Сима, – сказала она, закрывая дверь.

– Пока, пока, – отозвался дракончик.

Василий Семёнович сидел на лавочке и читал «Комсомольскую правду». Увидев девочку, поднялся со своего места и протянул ей на раскрытой ладони серебристый ключик

– Это от его двери, – пробасил повар.

– Катя… Екатерина Александровна велела отдать его тебе. Ты теперь персональный воспитатель Симы.

– О, как, – оторопела девочка, кладя ключ в карман. – А разве он ему нужен? Я думала, дракончики совсем несмышлёныши, но Сима ведёт себя вполне по-взрослому… ну, почти.

– Сама же говоришь, почти, – усмехнулся повар. – Пойдём потихоньку, покажу тебе на первый раз, как отсюда домой выходить. И не пугайся, вернёшься ты опять в субботу, рано утром. Здесь время по-другому течёт.

– То есть у меня ещё целый день в запасе? – обрадовалась Вера.

– Конечно.

– Вот здорово, – и девочка широко зевнула, прикрыв рот ладошкой. Обратно на холм забираться они не стали. Вместо этого Василий Семёнович повёл девочку в небольшой домик по соседству, во дворе которого оказался настоящий музей. Тут стояли деревянные скульптуры животных, настоящих и сказочных. Вот изумлённо застыл разыгравшийся жеребёнок, рядом с ним сидит решивший заняться кузнечным делом медведь и пялится на деревянную наковальню, сжимая в лапах молоток. На их компанию с усмешкой взирает трёхголовый дракон, сделанный из стружек, кажется, вот-вот и полетит в гости к Симе. Было между ними что-то общее, Вера пока не поняла что. На земле, из бутылочных осколков было выложено панно, изображающее незнакомый город. А к забору, над которым нависали густые кусты сирени, были прислонены картины с городскими пейзажами. На одной из них Вера с изумлением узнала бабушкин дом.

– Нашла свою, – одобрительно прогудел Василий Семёнович. – Ну, теперь шагай. Дальше ты дорогу знаешь.

– Прямо туда? – указала на картину девочка.

– А чего тянуть? – удивился повар.

– А Вы… А Ваша картина где?

Василий Семёнович молча указал на полотно, стоящее чуть поодаль. На нём был изображён незнакомый город с домами, утопающими в листве нездешних растений. На балкон одного из них вышел кудрявый мальчик с расцарапанными руками, до ужаса похожий на Василия Семёновича.

– Это ваш сын?

– Внук, – с гордостью ответил повар. – Опять кота дразнил, шалопай. Ну, ты идёшь?

– Иду, – Вера вздохнула поглубже, зажмурилась и шагнула в картину.

Её окутал привычный городской воздух. Открыв глаза, девочка поняла, что стоит у подъезда. Приснилось ей что ли? Вера полезла в карман и нащупала серебристый ключик от комнаты дракончика.

Обрадованный ветер растрепал причёску. Сердито убрав волосы, Вера окончательно убедилась, что всё происшедшее не было сном, и подбежав к домофону, обрадованно нажала на цифры:

– Бабуль, я вернулась, открывай.

Глава 2. Ты что, в сказку попал?

Влетев в комнату, Вера обняла бабушку.

– Бабуль, я тебя люблю. Сима такой, такой…

– Игривый? – улыбнулась бабушка.

– Симпатичный и умный, – наконец подобрала определения внучка.

– Я рада, что вы подружились, – довольно кивнула Екатерина Александровна, – но, может, ты сначала разденешься и умоешься?

– А? Да, сейчас.

Переобувшись и повесив ветровку, девочка прошла в ванну.

– Есть будешь? – донеслось из кухни.

– Не, мы ужинали, я только чаю попью, с сырниками, – отозвалась внучка, осознав тот факт, что теперь ей вынужденно придётся сидеть на диете, хотя бы дома.

– Сейчас налью, чайник уже вскипел.

Прожевав последний сырник, Вера уставилась на бабушку.

– Ба, а как ты туда попала? В смысле, почему об этом никто не знает?

– Ну, почему никто – ты знаешь, Ксения, Василий Семёнович. Откуда, по-твоему, у нас весь персонал? – попыталась сделать вид, что не заметила первого вопроса, бабушка.

Но внучка была начеку.

– А ты? От кого ты узнала об этом месте?

Бабушка задумчиво посмотрела в окно и отпила кофе из бокала. Вера терпеливо ждала.

– Когда мне было почти столько же, сколько тебе сейчас, возможно, года на два поменьше, в нашу деревню приехал странный человек, – наконец ответила Екатерина Александровна. – Его называли отставным матросом. Но на самом деле он был художником. Очень скоро каждая изба щеголяла наличниками его работы. А какую кухонную утварь он делал! Хозяйки одна перед другой хвастались резными горшочками, солонками, скалками… Во дворе его дома стояли и стоят до сих пор деревянные скульптуры. Местные жители уважительно называют его двор «наш музей». Что характерно, туда может прийти любой, его не прогонят. Единственное условие – не шкодить. Если кто-нибудь попытается стащить оттуда хоть щепку, словно из-под земли возникнут собаки под два метра ростом и проводят нарушителя до калитки. Некоторым из наших пацанов довелось с ними познакомиться. Потом рассказывали, что с виду эти псины похожи на пастушьих псов, только пасть шире и зубы ого-го… Я любила туда ходить. Среди экспонатов, выставленных во дворе, у меня были свои любимцы.

В саду у художника было много растений и красивых цветов. По собственному почину помогала ему с прополкой. Пока я возилась с сорняками, хозяин сада сидел на завалинке и вырезал очередную деревяшку, а после работы вручал мне гномика, весёлого зайца или кота учёного. Дома собралась целая коллекция. У меня была толстая тетрадь, где я писала сказки о своих чудных зверушках, там есть сказка и про их мастера. Так получилось, что незадолго до его смерти я пришла во двор. Подошла к пушистому дракону, сделанному из стружек, – почему-то мне всегда казалось, что он откликается на имя Добрыня, такой он живой и любопытный. Мне захотелось его погладить, и он словно услышал, наклонил шею, подставил морду и прикрыл глаза. Слышала, может быть, что художников и вообще всех творческих людей называют творцами?

Вера утвердительно кивнула.

– Но ты, как и я раньше, думала, что это для красного словца?

Снова смущённо кивнув, внучка налила себе чая и сделала большой глоток.

– К чему это я. Добрыня показал мне проход в сказочное измерение. И он же сообщил, что художник скоро покинет этот мир. Разумеется, я разревелась. Стала кричать, что это несправедливо, так не должно быть. Он попытался меня утешить, но я ничего не хотела слушать. Тогда Добрыня отнёс меня к своей семье. В то время это был ещё один шерстяной дракончик Гаврюша и пять яиц в кладке, над которыми хлопотала усталая драконица Мила. Она осушила мои слёзы, объяснив, что для людей подобное в порядке вещей и что художник не умрёт до конца. Он будет жить, пока его помнят. Ведь я же всё записывала в тетрадь. А драконы могут материализовывать самые яркие воспоминания. И если я на это соглашусь, то сделают это с моими записями. Двор художника будет проходом в реальный мир, а я смогу помочь им в одном начинании.

Естественно, я захотела узнать, в каком. Мила заговорщицки мне подмигнула и поведала, что драконов осталось мало, на все сказки не хватает. Поэтому у неё и Добрыни есть мечта построить ясли-сад для маленьких драконов. Что, если сделать это недалеко от реального мира? Естественно, что когда они научатся летать, то каждый улетит в свою сказку, как только сможет открыть проход. Я подумала и согласилась. Вот, в принципе, и всё. Сима – один из сыновей Гаврюши.

– А мама, за кем приглядывала она?

– За старшей сестрой Симы Василисой, – пояснила бабушка. – Она недавно встала на крыло.

– Ага, понятно, – кивнула Вера, хотя от подобных откровений у неё голова шла кругом. Она широко зевнула и прикрыла рот ладонью.

– Бабуль, я вздремну, устала что-то, – виновато сказала девочка.

– Естественно, – кивнула бабушка. – Только ключ от Симиной комнаты надень на одно кольцо вместе с домашними, а то потеряешь. Не будешь же ты всё время в одних брюках ходить.