Чернобыль. Страницы жизни и любви

– Дурочка моя, но зачем? Мне сейчас не до гитары…

– Ничего, будет лучше – будешь играть и петь для меня. Я люблю тебя.

Я целовала его, гладила, успокаивала. Чувствовал он себя плохо, но в его глазах была радость.

В пятницу я рыдала, не могла удержаться. Он большую часть времени спал. Когда он открыл глаза, первым делом спросил:

– А где Наташка, вы ее положили спать? Ей надо отдохнуть…

Несмотря на свои боли, он думал обо мне. Его беспокоило, как я. Я заходила в палату, смотрела, как он спал. Садилась к нему, целовала, гладила, шептала, как я его люблю. Так прошла еще одна ночь. Утром я поехала домой.

Наступило воскресенье. После обеда я приехала к Сереже, вечером подошла к врачу, спросила, как у нас дела. Доктор сказал, что сегодня все будет нормально. Однако стало еще хуже. Всех попросили уйти, я осталась рядом. Сережа заснул после укола, но началась рвота, говорить он стал совсем непонятно, все внутри хрипело. Я помогала ему, чем могла, побежала к доктору:

– Что делать?

Но нельзя было сделать ничего. Сергей попросил меня сделать наш укол, «домашний»:

– А то, что они делают, мне не помогает.

Я сделала укол. Ему стало легче, потому что он очень верил. Пришла доктор, посмотрела:

– Сейчас ему сделают укол. Он умирает. Ты посиди рядом тихонечко.

Я плакала.

Минут через тридцать он проснулся, начал раздеваться. Я его одела. Он сказал:

– Пойдем домой.

– Пойдем, мой хороший, но утром, а то мы ребят подведем.

Шатаясь, он шел по коридору. Мы пришли к комнате сестры?хозяйки, там были его куртка и кроссовки. Он стал ломать дверь.

– Милый мой, хороший, не надо, ребятам попадет.

Я обнимала его, и вдруг он повернулся ко мне, в его глазах был зов, он смотрел на меня и искал поддержки. Он уходил от меня. Я закричала, обнимала его. Он обмяк на мне. Я говорила ему о том, как его люблю, о том, что все будет хорошо.

– Держись, все пройдет. Мы вместе, ты и я.

Я дотащила его до каталки. Подошли девочки?медсестры. Я целовала его руки:

– Не подходите. Ты должен бороться. Я люблю тебя, я без тебя не могу!

Я кричала, плакала, держала его изо всех сил. Я не могла его отпустить.

– Ты мне нужен, нужен. Я не могу без тебя. Я люблю тебя.

Он держал меня за руки. Сказал тихо, но понятно:

– Я обещаю, обещаю.

– Тогда обними меня за шею, мы пойдем в палату, ты ляжешь, поспишь, а утром все будет хорошо.

Он встал, мы пошли в палату, я уложила его, сделала «наш» укол. Он погладил меня по лицу, держал за руку. Он очень любил меня. Потом Сережа заснул. Весь этот вечер его сильно рвало, и он вскакивал. Мы все время ходили по коридору. После четырех ночи он немного успокоился. Я была рядом, наслаждалась каждым мгновеньем, проведенным вместе. Я очень боялась наступающего утра: мне говорили, что раковые больные чаще всего умирают в 5–6 утра. Я сидела рядом. Он просил лечь к нему, я была с ним. Боже, какое это счастье, родной мой, быть рядом с тобой, трогать тебя, чувствовать твой запах, любить и быть рядом.

Время шло: пять утра, шесть, семь… Мы пережили эту ночь, и это тоже было счастьем. Я гордо объявила Сережиному другу по телефону: «Ночь мы пережили». Доктору я тоже сказала, что мы выжили. Врач посмотрела на меня и сказала:

– Так больше не будет.

Тогда я еще не понимала страшного смысла ее слов. Он улыбался, лежал такой счастливый. Мне надо было уйти до вечера. Я постелила ему чистое белье. Он лег, я надела ему наушники, он слушал музыку. Сергею подключили кислород: было тяжело дышать. А он весь просто светился, был такой веселый. Я его спросила:

– Ты уверен, что справишься без меня? Может, мне не уходить?

– Я не справлюсь, но ты должна идти, надо делать дела. Только ты можешь их сделать.

– Я приду в 16.00.

– Нет, приходи в пять.

– Ладно, я сама решу.

Он улыбался, гладил меня по лицу, держал за руку. Нам было очень хорошо, мы были единым целым, и нас нельзя было разделить. Я собралась идти. Он шутил: давал мне попробовать кислородную трубку, потом сказал:

– У тебя есть жвачка?

Я ответила что есть.

– Ну, тогда пожуй. – Он смеялся, в его удивительных глазах было столько жизни и веселья!

– Я люблю тебя, я пошла. – Уходить было тяжело. Я боялась уходить.

Выйдя из палаты, я посмотрела через стекло. Он лежал счастливый и спокойный. Где?то мелькнула мысль, что больше я его не увижу живым, но я прогнала ее от себя. Мой Сережа не мог умереть. Мы пережили страшную ночь, и теперь все должно быть хорошо.

Я попросила Сережиного друга приехать за мной: я очень устала и не хотела садиться за руль. Думала, что съезжу по делам и посплю. Но закрутилась, уже подходило время ехать в больницу. Я заскочила домой взять Сереже подушку и спирт для уколов.

Почему?то очень болело сердце. Домой я приехала в 15.40. Поднялась на седьмой этаж. Моя мама открыла дверь в слезах:

– Сережа умер.

– Когда? – я бросилась к телефону, трубка висела. Голос из трубки знакомый, но я его не узнала, поняла только, что женский.

Я бежала вниз и не плакала – что?то оборвалось. Внизу я просто завыла, заорала. Сережа умер!!!

Игорь ждал меня, без слов залез в машину, и мы понеслись в больницу. Я плакала, выла, орала. Что он пережил, бедный. Ему досталось. Я боялась, что сойду с ума. Сережа умер без меня, я никогда не прощу себе, что уехала!

Ехали тяжело. Пробка. Но Игорь молодец, делал все возможное. Еще днем, когда мы ездили по делам, я сказала ему, что когда приеду, то совру Сережке, будто бы через две недели он получит квартиру, но я не успела, а я так рассчитывала, что это вернет его к жизни. Все рухнуло. Я не могла, сердце разрывалось, мозг плавился.

Я выскочила из машины, спотыкаясь, побежала на пятый этаж. В коридоре сидели люди, кто?то из ребят хотел меня остановить, но я не видела никого и ничего. К нему, моему родному, единственному. Я боялась, что его увезут без меня.