Белый фрегат

На палубе бушевал вихрь. Хлопали и рвались незакрепленные паруса, мачты дрожали от напряжения, что-то кувырком понеслось к левому борту и там исчезло между разинутых челюстей громадного чудовища. Шаркат необъяснимым образом поднимался над краем борта – спустя всего лишь мгновение Сандер увидел его брюхо и понял, что сейчас на «Невесте ветра» повторится то, что случилось вчера с «Дочерью Солнца»: они потеряют мачту, а то и две, но, самое главное, они потеряют людей. Он вспомнил кровавые пятна на палубе, вспомнил горькие слова Карата: «Передай своему капитану, что он дурак».

Нет, это он дурак, Сандер.

А Фейра – просто безумец.

Прикусив кулак от бессилия (что он мог сделать? Лишь сыграть еще раз ~песню~ «Серебряной розы», чтобы тот, кто когда-то был ее навигатором и пришел на зов, быстрее сделал свое дело…), Сандер продолжил смотреть, как шаркат разоряет «Невесту ветра». Теперь в его ушах звучала ее собственная ~песня~, заглушая все прочие звуки, и поэтому он не услышал, что именно прокричал Фейра, шагая навстречу зубастой пасти.

Но зато он увидел, что сделала Ризель.

Принцесса, до сих пор цеплявшаяся за правый борт вместе с Амари, Марис Гансель и несколькими матросами, – Сандер вздрогнул, осознав, что Эсме нигде не видно, но тотчас же забыл обо всем, – принцесса встала и шагнула следом за Фейрой, вскинув правую руку. Ее губы шевельнулись, произнеся какое-то слово – всего одно слово, – и в ту же секунду шаркат начал подниматься так быстро, словно его плавники превратились в крылья. Он рванулся, пытаясь выбраться из невидимых сетей, которые неумолимо отдаляли его от воды, взмахнул огромным хвостом и задел мачту – она затрещала, но выдержала, зато парус превратился в лохмотья. Но странные сети держали крепко, и тварь продолжала подниматься; поравнявшись с верхушками мачт «Невесты ветра», она издала рев, который Сандер услышал не ушами, а всем телом.

А потом шаркат вспыхнул и исчез.

Это было совсем непохоже на предыдущие случаи, когда Фейра призывал свое необычное пламя; даже в тот день, когда они сразились с глубинным ужасом, он действовал иначе. Раньше Сандер видел искры и разгорающийся огонь, а теперь пришло время настоящего жара. Шаркат сначала стал солнцем, а через мгновение – пеплом, и этот пепел запорошил все вокруг, так что «Невеста ветра» ненадолго сделалась серой – такой же, как «Чокнутая».

В наступившей тишине голос Фейры прозвучал очень четко и громко.

– Отпусти ее, – сказал он, обращаясь к Марис Гансель, но глядя не на нее, а туда, где еще несколько секунд назад был шаркат. – Теперь все пойдет своим чередом: она сможет превратиться в кархадона. Больше никаких мучений.

Марис кивнула.

Сандер без сил сполз по трапу вниз и спрятался там же, где всегда.

В ~песне~.

В большой капитанской каюте, по-прежнему пустой, было слишком много места для двоих, и все-таки они держались так далеко друг от друга, как только могли: Фейра стоял у окна, а Джа-Джинни – у двери, почти что на пороге. Разговор, начавшийся некоторое время назад, увяз на той стадии, которая предполагала переход к взаимным обвинениям.

– Позволь еще раз уточнить: ты заранее знал, что произойдет? – с каменным лицом поинтересовался Джа-Джинни. Он даже бровью не повел, когда Фейра кивнул. – К твоему сведению, если бы я не схватил Эсме и не взлетел вместе с ней, она бы погибла.

– Я допускал, что кто-то может погибнуть, – спокойно ответил феникс.

Крылан сжал кулаки, шагнул к капитану, но сразу же опомнился.

– Что же с тобой случилось, Кристобаль? – спросил он с горечью. – В кого ты превратился?

Фейра обернулся к своему помощнику:

– По-твоему, я сейчас веду себя не так, как раньше?

– Да. Ты ведешь себя не так. Кристобаль, которого я знаю, никогда не придумал бы план, из-за которого значительная часть команды могла бы погибнуть. Он бы не стал умышленно калечить свой фрегат. Он бы не рискнул жизнью той, кого любит… – Тут крылан осекся и, скривившись от внезапного жуткого свиста, прижал ладони к ушам. – Хватит уже врать самому себе! Ты загнал всех нас в тупик, так пойми же наконец, что выход позади, а не впереди!

– Позади – это в Облачной цитадели? – с иронией спросил Фейра. – В Эверре? В Кааме? На острове Зеленого великана?

– В Тейравене! – рявкнул крылан, уже не пытаясь скрыть ярость и гнев. – Там, где все началось!

По лицу феникса пробежала тень.

– Ты можешь только догадываться, что и когда началось в Тейравене, – проговорил он тихим голосом, в котором явственно звучала угроза. – И ты слишком плохо меня знаешь, если думаешь, что я способен повернуть назад.

– Я помню, – сказал крылан после короткой паузы. – Позади только пепел. Но, видишь ли, Кристобаль, впереди теперь то же самое. И мне жаль, что ты сам этого не понимаешь.

* * *

Когда упали цепи, а стоявшие поблизости фрегаты начали расступаться, на всякий случай освобождая дорогу до самого открытого моря, «Серебряная роза» стала беспокойно танцевать на волнах, то раскрывая, то складывая паруса. Амари наблюдал за ней с борта «Болтуньи», краем уха слушая, как очарованные, собирая уже ненужные цепи, рассказывают друг другу, что еще утром рядом с этим фрегатом невозможно было находиться, потому что «в голову лезла всякая дрянь». Теперь «Роза» в этом смысле ничем не отличалась от других кораблей.

Он закрыл глаза.

Где-то далеко по палубе «Невесты ветра» сновали матросы, в чьем распоряжении наконец-то появились необходимые инструменты. Они укрепляли треснувшие реи, натягивали снасти, латали дыры в зеленых парусах. Будь он, как раньше, юнгой, то и на расстоянии чувствовал бы все не хуже, чем непосредственный свидетель, но теперь приходилось во всем полагаться на воображение, потому что его собственный фрегат по-прежнему держался в стороне от Талассы, не позволяя себя приручить.

Самое страшное было позади. Они победили. Шаркат стал пеплом, а пепел сдуло ветром, и уже совсем скоро чудовище из глубин Моря Обездоленных, полгода преследовавшее Талассу, должно было превратиться в страшную сказку.

Отчего же Амари чувствовал себя так, будто тонул в холодной мутной воде?..

– «Серебряная роза», – прошептала Марис Гансель и покачала головой, словно до сих пор с трудом веря в то, что произошло. – Подумать только, все случилось из-за меня. Если бы я не привела ее сюда, если бы я ее не разбудила, никто бы не пострадал. Это я во всем виновата.

– Если уж искать виноватого, – сказал Амари, покосившись на очарованную морем, – то им следует признать моего отца, капитана-императора Аматейна, который… – Он умолк, схватившись рукой за горло, а потом с усилием договорил: – Который избавился от любимого сына, когда тот превратился в серьезную угрозу.

Марис тихонько вздохнула и положила руку ему на плечо.

Они познакомились только вчера, но Амари казалось, что он знает Марис уже сто лет. Она видела его насквозь, и если кому-то и суждено было разгадать загадку «Утренней звезды», то только ей.

– Забудь о нем.

– Как же я могу забыть? – с горечью спросил Амари. – Я ношу его имя.

Рука у него на плече сжалась. Он повернулся к Марис и увидел, что глаза очарованной распахнулись, сделались огромными, а на лице застыло выражение глубокого удивления.

– Имя, – повторила Марис. – Ну конечно же, имя…

«Серебряная роза», почти год называвшаяся «Чокнутой», а до этого много лет лишенная имени, расправила паруса и решительно направилась к открытому морю. Никто не знал, что она будет делать – превратится или отправится на поиски нового навигатора, – но всем стало легче на душе, когда огромный фрегат на прощание ~спел~ о том, что видел перед собой.

О бескрайнем просторе и о свободе.

* * *

– Теперь я знаю, что произошло с моим отцом сорок лет назад, – сказала Ризель, глядя на Фаби. Девушка лежала, укрытая единственным одеялом, которое чудом уцелело в кубрике, забытое кем-то из цепных акул, и выглядела так, словно жизнь покинула ее. – Он надорвался, ломая фениксов одного за другим. Дар не пострадал, но случившееся не могло пройти бесследно. Может, он сломал кого-то еще – просто мы все об этом даже не догадываемся. Какой глупостью мне кажется теперь вера в то, что Цапля – самый сильный небесный клан…

Эсме, стоявшая у окна, обняла себя за плечи. Ей было зябко и хотелось согреться, но ларим отказывался выходить из каюты, словно опасаясь, что шаркат вернется. Она и сама осталась бы там, но одиночество пугало еще сильней.

Все случилось слишком быстро… Джа-Джинни схватил ее и унес в небо за секунду до того, как чудовище поднялось над левым бортом «Невесты ветра», и с высоты происходящее казалось еще кошмарнее: она видела серое тело твари рядом с фрегатом и понимала, что с таким громадным противником «Невеста» не сталкивалась; она видела, что люди на палубе слепо движутся к разверстой пасти, как будто та притягивает их.

А потом Фейра крикнул: «Помоги мне!»

И помощь пришла.

– Как же все запуталось, – сказала Ризель.

Эсме была с ней совершенно согласна. После долгих и унылых дней пути через Море Обездоленных, после напряженного ожидания, пока появится чудовище или пока Немо Гансель передумает и позволит талассийцам помочь команде «Невесты ветра», – внезапное оживление и суета казались чем-то на грани безумия. С борта «Лентяйки» постоянно спускали все новые и новые тюки с припасами и разным скарбом, причем об этом не пришлось даже просить: очарованные сами несли бочки с соленой рыбой и водорослями, веревки и сети, гвозди и молотки, щетки, тарелки, ложки, одеяла и прочие мелочи, включая и то, о чем никто не вспомнил. Толком не придя в себя после встречи с шаркатом, матросы начали спешно приводить фрегат в порядок, и для каждого нашлось дело, кроме целительницы, принцессы и той пассажирки, что спала жутковатым сном, похожим на смерть.