(Не) моя история любви

Вновь вспоминаю нашу встречу. Его голос не практически не изменился за семь лет, лишь стал немного глубже. Он называл свою спутницу по имени, холодно и отстраненно. Или мне это кажется. А может я ищу любое оправдание, лишь бы не терять последнюю надежду.

Легко качаю головой, словно пытаюсь отогнать свои мысли. И достаю телефон.

– Сережка, – притягиваю к себе сына, и усаживаю к себе на руки. – Давай махнем в Рим?

– А что там, мама? Это далеко? – спрашивает сынишка, накручивая прядь моих волос на свой пальчик.

– Далеко, – киваю, и добавляю: – Но мы долетим туда быстро. Обещаю.

Сын хмурится недолго, через пару минут на его лице снова улыбка. И он быстро-быстро кивает, после чего целует меня в щеку.

– Хорошо, мамочка, – довольно протягивает он, обнимая меня.

Я слышу стук его сердечка. Оно еще такое маленькое, но уже вмещает в себе столько света. И сын делится этим светом со мной. Это все, что мне нужно.

Мне кажется, я застряла во тьме. Я задыхаюсь в ней, отчаянно ищу выход. Но вновь и вновь натыкаюсь на толстые стены. Обессилев, опускаюсь на холодный пол и тихо плачу. Мне не выбраться самой из этой запертой комнаты. Я не настолько сильна, чтобы побороть мрак, подступающий со всех сторон. Он укутывает меня, прячет в коконе. И лишь в краткие минуты, когда сын рядом, я могу вдохнуть. Напитываюсь светом, словно губка. Отражаю его, чтобы хоть так гореть. И я не жалею о том, что тогда приняла такое решение.

Пальцы быстро набирают буквы, складывая их в поисковый запрос. Бронь отеля и билетов на самолет занимает совсем мало времени. И к тому моменту, как наша кабинка опускается к самой земле, мы выходим счастливыми. И снова идем, держась за руки.

Усталость все же дает о себе знать и, вернувшись домой, я засыпаю на небольшом диванчике в гостиной. Сын страивается рядом, крепко обнимая меня.

Он еще слишком мал и даже не догадывается о том, что его свет отгоняет мои кошмары. Заставляет демонов, живущих в моей душе, прятаться. И я впервые за долгое время спокойно сплю.

Я просыпаюсь сама. Сладко потягиваюсь и тут же скатываюсь с дивана. Сережи рядом нет.

За окном ярко светит луна. В квартире не горит свет и лишь по электронным часам я понимаю, что уже глубоко за полночь. Стараясь не разбудить домашних, крадусь в кухню, чтобы сварить себе кофе.

Индикатор на телефоне мигает. Оповещает о новом смс. И я покорно открываю его, чтобы в следующую минуту оцепенеть.

«Не попадайся больше мне на глаза»

Читаю, и понимаю, что не могу дышать. Горло сдавило, воздух с едва слышным хрипом попадает внутрь. Я понимаю, что это прислал он. И от этого становится больнее.

Начинаю набирать ему что-то обидное, но отпускаю. Его отпускаю, ведь знаю, что во всем виновата сама. Стираю сообщение и добавляю его номер в черный список. Так будет правильно. Так я поступаю верно.

Пока я вожусь с телефоном, кофе, поставленный на плиту, убегает. Во мне просыпается сожаление, смешанное с горечью…

Даже сейчас ОН не оставляет меня в покое…

Стыдливо зажмурившись, я сижу на высоком стуле у барной стойки. Костя варит утренний кофе, не потрудившись надеть на себя хоть что-то. Признаться, мне нравится смотреть на его скульптурное тело из-под опущенных ресниц. Но я никогда не признаюсь ему в этом.

– Мышка, открой свои глазки, – смеется он, и я чувствую его дыханье совсем близко.

Осторожно открываю глаза, и тут же смущенно закрываю.

Мне неловко видеть его абсолютно голым. Вернее, когда он спит – я могу позволить себе это. Но не сейчас, когда его тело так близко. И он пронизывает своим взглядом – слегка насмешливым, но таким самодовольным.

И я послушно открываю глаза. Пусть испытываю неловкость от этого, но позволяю себе любоваться им. Его тело идеально… Для меня – идеал.

Четко очерченные мышцы выпирают под тонкой кожей… Его татуировка сводит с ума. Столько много знаков изображено на ней, что я на мгновение теряюсь. Пытаюсь вспомнить, что значат для него.

Восьмерка, она же знак бесконечности и несколько строчек, написанных на латыни…

Наверное, ему нравится чувствовать себя повелителем этой жизни… Но я молчу, не говорю о том, что нашей судьбой распоряжаются силы свыше. Он не верит в них. Как и я не верила, пока не познакомилась с ним.

– Ты странная сегодня, – проговаривает он, а я вновь прячу свой взгляд.

Мы совсем недавно вернулись из Рима. И у меня задержка. Я не знаю, как сказать ему о том, что тест показал две полоски. Поэтому молчу.

Единственное, в чем уверена – наши дни сочтены. Совсем скоро наступит время, когда я не смогу скрывать свое положение. И мне придется уйти.

Я люблю его, очень сильно. Больше жизни. Но также я люблю то чудо, что сейчас во мне. Даже сильнее люблю.

– Что с тобой, малышка? – обеспокоенно шепчет он, подходя впритык.

А я лишь качаю головой, старательно пряча слезы.

– Не заставляй меня вытягивать клещами из тебя это, – его лоб, которым он касается моего, горяч.

– Все хорошо, – шепчу я, собрав свою волю в кулак.

Пока я думаю о нем, сваренный кофе остывает. Наверное, к лучшему – не люблю пить обжигающий кипяток. Руки сами собой тянутся к сигаретам, но я вовремя отдергиваю их – нельзя.

Прошло семь лет с тех пор, как я бросила курить. И нужно избавляться от привычки расслабляться с бокалом виски. Как и от карточных домиков, старательно выстроенных мной.

«Не попадайся мне на глаза». Сколько яда в этих словах, сколько обиды. И вроде он такой сильный, такой смелый, независимый. Но не смог забыть. Помнит, как и я помню. Значит, изредка, но думает обо мне.

Это тешит меня. Успокаивает. Глупо, но я испытываю некоторое удовлетворение, что живу с этими воспоминаниями не одна. Что где-то, на огромном расстоянии, есть человек, который также не смог вычеркнуть из своей жизни.

Наверное, не сможет.

Костя смотрит на меня, а я стараюсь отвести взгляд. Слишком хорошо он знает меня, слишком хорошо научился читать ложь в моих глазах.

– Повтори, – тихо просит он, и я понимаю, что гневается.

– Я люблю другого, – покорно повторяю я, чувствуя, как сердце сжимается от боли. – И хочу быть с ним.

Он молчит. Но я понимаю, что у него внутри сейчас ураган. Костя никогда не был спокойным человеком, его нормальное состояние – презрение к окружающим, сменяющееся гневом. Лишь со мной он был нежным и заботливым. Таким, каким обычно бывает отец, любящий свою дочку.

– Это ложь? – спрашивает он, нарушая тишину первым, после срывает на крик. – Твою чертову мать, ответь мне!

Удар кулаком в стену, в который он вкладывает всю злость. На костяшках его руки появляется кровь, и я кидаюсь к нему. Потому что больно мне. Больно видеть это.

– Не подходи, – резко бросает он. – Не стоит. Я не хочу причинить боль тебе.

И я останавливаюсь. Впервые за вечер позволяю себе посмотреть ему в глаза, которые полны ненависти.

– Я любил тебя, малыш, – от его слов меня бросает в жар, ведь я слышу их впервые. – Пусть не так, как любит он, раз ты уходишь к нему. Но я любил тебя, как умел.