(Не) моя история любви

Он выходит из комнаты, сильно хлопая дверью о косяк. Я знаю, что сегодня Костя заведет свой мотоцикл и будет выпускать пар, гоняя по ночному городу. Это его страсть. Это его способ не причинить никому боли. Это его спасение.

А я останусь тут, среди стен, которые, кажется, надвигаются на меня, словно хотят раздавить, растереть в порошок, уничтожить.

Когда в кухню входит Марина, я уже чувствую себя лучше. Улыбаюсь, предлагаю ей кофе и стараюсь не смотреть на телефон.

– Как спалось? – спрашивает подруга, потягиваясь и присаживаясь напротив.

– Хорошо, – честно отвечаю. – Ты Сережку в комнату перенесла?

– Он крутился, не хотела, чтобы разбудил тебя, – кивает она, делая большой глоток. – Ты разговариваешь во сне, знаешь об этом?

Молчу. И впервые задумываюсь об этом.

– Натусь, я не буду спрашивать у тебя, что происходит в твоей жизни, – начинает она, но смущенно замолкает.

– Но?

– Но почему ты не хочешь, чтобы Костя узнал о сыне?

Встаю и подхожу к окну, за которым едва светает. Обхватываю себя руками, стараясь унять дрожь.

– Он не поймет, – отвечаю спустя некоторое время. – Он никогда не хотел детей. Не любил их, да и не скрывал этого.

Теперь молчит Марина. Эту тему мы затрагиваем не в первый раз. И я знаю, что она найдет доводы, чтобы убедить меня, подтолкнуть к Косте. Это очень странно. Обычно моя подруга всегда на моей стороне, но не в этой ситуации. Тут она полностью оправдывает его. А я злюсь.

– Чужих детей, бусинка, – говорит она мне, словно маленькой. – Ты не можешь быть уверена в том, что он также отнесется к своему ребенку.

– Это не имеет никакого значения, – отрезаю я, понимая, что в ее словах есть смысл. – Марусь, я приняла решение еще тогда. И я не изменю его ни сейчас, ни спустя десять лет.

– Твое право, – кивает Марина, но в ее голосе я слышу разочарование. – Я обещала тебе, что вмешиваться не буду.

– Спасибо.

Он возвращается домой около трех часов утра. Настолько пьяный, что едва стоит на ногах. Я помогаю ему добраться до кровати, куда он падает, даже не сняв одежду.

Снимаю с него обувь и раздеваю. Уже собираюсь уйти, как он перехватывает меня за талию, и я падаю на него. Прижимает. Второй рукой гладит меня по волосам и нежно целует в уголок рта.

– Я люблю тебя, мышка, – улыбается. – Давай сегодня будем спать так?

– Как? – спрашиваю, хотя внутри все разрывается, распадается на мелкие частички.

– Ты на мне, – шепчет. – А я буду держать тебя в последний раз.

Проклинаю себя за слабость, но не могу сейчас оттолкнуть его и покорно устраиваюсь на нем, положа голову на плечо.

– Когда мы познакомились, я даже не думал, что смогу кого-то полюбить, – начинает он тихо-тихо, едва слышно. – Считал себя отбросом общества, уродом, который способен лишь разрушать все вокруг. Что ты сделала со мной, мышка?

Замолкает. Я слышу, как бьется его сердце – гулко и быстро. И понимаю, что он себя сдерживает, чтобы не напугать меня. Не показывает мне свои эмоции, прячет за маской.

– Ты перемолола меня в мясорубке и заново склеила, – выдыхает он. – Уничтожила мой мир, но отдала взамен свой. Черт! Черт! Черт!!!

Испуганно дергаюсь, но он сильнее сжимает меня в объятиях и, кажется, успокаивается.

– Нет, не сейчас, не уходи, – бормочет Костя.

Он горячий. Мне нравится лежать на нем и чувствовать тепло его тела. Я согреваюсь и немного прихожу в себя. Мне хочется остановить время, что так неумолимо несется вперед и просто лежать так. Вдыхать его запах, ставший родным. Слушать тихий голос, которым он убаюкивает меня. Тереться щекой о его плечо и испытывать наслаждение от такого детского прикосновения.

– Я обещал, что приму любое твое решение… Но это не значит, что я смогу смириться с ним.

После этих слов он засыпает, а я чувствую себя скотиной. Не в последний раз, наверное. Скорее всего это чувство будет преследовать меня.

На утро он уходит. Молча, без скандалов. Даже не прощается. А я сижу на пуфе в прихожей, даже не закрываю дверь, что осталась нараспашку.

Выныриваю из воспоминаний и поворачиваюсь к подруге.

– Мы летим в Рим, ты с нами?

Марина неопределенно пожимает плечами.

– Наверное, нет, бусь, – отвечает, глубоко вдохнув. – Побудь с Сережкой, я вам там не нужна.

– Глупая, – улыбаюсь я, но ответ ее принимаю.

Немного позже начинаю складывать вещи Сережки в небольшой чемодан. Люблю путешествовать налегке, но не тогда, когда дело касается сына.

– Когда вылет? – спрашивает Марина, помогая мне.

– Вечером, – отвечаю я и, потянувшись за телефоном, спешно бронирую еще один билет и номер в отеле.

Марина хотела путешествовать. Посмотреть мир, себя миру показать. Но так уж вышло, что подруга отложила свои мечты в сторону ради меня и моего сына. И я испытываю неловкость перед ней сейчас.

– Собирайся, – улыбаюсь ей. – Ты едешь с нами.

Она смотрит на меня немного удивленно, но потом кивает. Знает, что спорить абсолютно бесполезно. Так и проводим день, в спешке складывая вещи и попутно болтая о предстоящих каникулах.

Вечером мы уже сидим в такси, что мчит нас в сторону аэропорта. До вылета остаются несколько часов, которые мы, скорее всего, проведем в кафе, что в зале ожидания.

Сдав багаж, мы проходим таможенный контроль и уверенно двигаемся в сторону огромного длинного зала. Он поделен на секции, каждая из которых имеют свою стойку регистрации и выход к рукаву, либо автобусу. Основная часть дел сделана.

Найдя необходимую нам секцию, мы располагаемся за столиком кафетерия и делаем заказ. Сережка, как обычно, просит мороженое, а мы с Мариной ограничиваемся кофе. Так пролетает час, совсем незаметно для нас троих.

Я оглядываюсь по сторонам, невольно ища в толпе знакомые лица, хоть и понимаю, что это глупо.

– Мам, можно я пойду туда? – тычет пальчиком Сережа, указывая на подобие детской площадки.

Я киваю, но во мне вдруг просыпается волнение. Сын убегает, а я хочу подняться, чтобы пойти следом за ним, однако Марина не дает мне сделать этого.

– Натусь, он рядом, в поле нашего зрения, – говорит она, придерживая меня за рукав. – Спокойно пей кофе, не будь наседкой.