Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Мечты массового поражения

– Туман пришел. А прогнозисты его опять прошляпили. Дома у нас построены крепко, а вот всяким фонтанчикам с фонариками пришел кирдык по всему кварталу. Шухеру было! Населению велели запереться по домам, а мы целый день по городу зомби собирали. Прогнозистов администрация тогда чуть живьем не съела. Хуже любых зомби разбушевались начальнички, так и хотелось их самих тоже сетями переловить.

– Почему не сделали, как было? Мне тот фонтанчик нравился.

– Не интересно это и даже скучно. Если уж делать, то что-то новое. Эту площадь огневики себе отскандалили. Все хотят самовыпендриться, а город не резиновый.

Девушка хотела спросить что-то еще, но не успела. Над ухом истошно взвыла сирена. Катя и Костик синхронно подняли глаза на дисплейчик, прикрепленный к фонарному столбу – мигающая зеленая стрелочка указывала дорогу к ближайшему убежищу.

* * *

Ты говоришь, что я не в своем уме, дорогой читатель? Город, мол, нереальный?.. Социальные эксперименты, мол, ставить затеялась, и нашла для этого место – Зону?

А где ж их ставить-то? На Большой Земле?

Слушай, кто из нас не в своем уме?

* * *

– Доигрался, кретин!

– Говорили же дураку, предупреждали. Нарвался-таки!

– А майор что же? Спецназ своих не сдает! Неужели ничего сделать не смог?

Не отрываясь от обсуждения животрепещущей темы, народ занимался делом: резал вытащенную из заначки колбаску, батон хлеба. Кто-то по случаю такой трагедии притащил ва-а-аще потрясный кулинарный изыск – баночку соленых огурчиков. Махонькие такие, сволочи, пупырчатые, а уж аппетитные – спасу нет. Поминки обещали быть по высшему разряду.

А потом в комнату вломился Леха в мокрой от дождя куртке и с двумя позвякивающими сумками.

– Чего у вас, мужики, морды такие? – озаботился он. – Как будто на похороны, или с похорон. Я что-то пропустил? Говорите, что случилось, а то я бутылки с перепугу уроню!

Бутылки – это святое. У Лехи поспешно отобрали сумки и стали доставать принесенное.

– Давайте, колитесь! Колитесь живее. Что у нас тут такое? – не отставал Леха.

– Ты же сам сказал! – возмутились ребята. – Допрыгался до некромантов, придурок?

– Ну! А стряслось-то что?.. а-а… – до него, наконец, дошла суть дела, – так это мы меня хороним?

Лехин смех дико смотрелся на фоне всеобщего траурного настроения.

– Точно! Идея какая роскошная. Давайте меня хоронить. Ща мы нальем, и все вы по очереди будете излагать, каким я был отличным парнем. А я послушаю. Когда еще о тебе что хорошее скажут, как не на похоронах?.. Ребята, ну зачем так кричать? Да почему ж я козел? Не хотите речей – не надо, на кой хрен столько шума? Хотя мысля-то на самом деле отпадная, завтра некромантам расскажу. На что хотите спорим, они за эту затею точно ухватятся… А Ваську чего опять не позвали?

– Этого адъютантика?

– Ну и адъютантика. Нормальный парень, чего на него взъелись?

– Настучит. Кто-то же у нас стучит. Он, кто ж еще! – загалдел народ.

– Как он может стучать, если вы при нем ничего и не говорите? – удивился Леха. – Ну, вы даете. Не знаю, кто тут у нас дятел, но точно не он. А сегодня и стучать нечего: что мы кушаем водку, так это майор и так понимает. Зовите Ваську. Мои похороны, или почему?

Ваську, поморщившись, позвали.

– Леха, у тебя крыша поехала?! – возопил тот с порога. – Ребята, он сам! Майор его отдавать не хотел, так хорошо все придумал – верняк. Но этот урод уперся, и ни в какую!

– Ох, ребята, еле выдрался, – подтвердил Леха. – Майор, не поверите, как клещ вцепился. Вот уж не знал, что я такой ценный.

– Майор его даже на Большую Землю хотел отправить, – никак не мог угомониться Васька.

За столом стало тихо. По сравнению с этим даже добровольный переход к некромантам нервно курил в сторонке,

– Помедленнее, пожалуйста, – попросил Ленька Терехин. – Ты, Вася, хочешь сказать, что Леха отказался поехать на Большую Землю? Я ничего не перепутал? Леха, это так? ПОЧЕМУ?!

– Почему? Тереха, скажи, ты в детстве не мечтал стать космонавтом?

– Мечтал, конечно. Все мечтали.

– И я мечтал, чтобы на пыльных тропинках далеких планет оставались мои следы в рубчик. Но годам к пятнадцати понял, что ничего такого мне не светит. Никак, никогда и ни при каком раскладе. Вот и ошибся.

– Не понял?

– Ты, Ленька, мне как-то говорил: «Ты не во всем мире, ты в Зоне». Помнишь? Ты хоть сам понял, что сказал? Мы не на Земле служим, чудило! Мы, люди, в другом мире, на другой планете! А по меркам другого мира здесь вообще курорт, даже скафандр не нужен.

– Подожди… Ты хочешь сказать, что мы тут – космонавты?

– Вот именно! Представь, Тереха, живешь ты на Большой Земле, хотя бы и в самой Москве. И вызывают тебя в военкомат, предлагают служить не на Земле, а в другом мире. Ведь согласился бы, да еще и привизгивая от счастливого нетерпения. Конкурс бы отборочный проходил, старался, психовал, боялся бы, что забракуют. Вы себе представляете, ребята, какой на космонавтов конкурс?

– Ну, ты даешь! Хотя… в таком разрезе это все я как-то не рассматривал. – В Ленькином голосе звучала некоторая растерянность. Другие парни тоже смотрели во все глаза, кое-кто принялся почесывать репу.

– Васька вон вообще с Большой Земли. Кстати! Васька, ты-то как сюда попал? Колись, зараза! Ты ведь еще до открытия выхода здесь появился. Как тебя папаша отпустил при таком раскладе?

– А он меня и не отпускал. Я эту аферу провернул у него за спиной. Ты это хотел знать?

– Ты, Васька, стало быть, тоже космонавт? Захотел пыльных тропинок и следов в рубчик? – скептически высказались товарищи. – Да где ж ты найдешь пыльные тропинки при нашем вечном дожде? А будь бы и сухо – ты все равно в поле не ходишь.

– В поле я не хожу?! – взвился вдруг адъютант. Хватил залпом водки и закашлялся. Народ снисходительно переглянулся. Вот ведь маменькин сынок. Точнее папенькин.

– А кто бы меня в поле пустил? – Васька с трудом прокашлялся и продолжал уже спокойнее. – Папочка с молодости на штабных должностях, и мою карьеру видит такой же. Мое мнение его ни грамма не колышет! Молодой, мол, дурной еще, подрастешь – поймешь. Я уже три раза пытался перевестись. Два раза не взяли по причине отсутствия боевого опыта. Интересно, вы все тут что же – с боевым опытом родились? А в третий раз командир мне открытым текстом сказал: «Ты, может быть, парень и неплохой. Но не настолько ты хорош, что б из-за тебя бодаться с твоим папашей». А когда я попытался записаться в зомбячью банду, у майора для меня вдруг столько срочной и неотложной работы случилось, что две недели голову от компьютера поднять не мог! И, что примечательно, накануне об этой работе и слышно ничего не было.

– Вот. Так что не надо говорить, что Васька в поле не ходит, – подытожил Леха. – Когда он подписывал контракт, рассчитывал ходить. Если бы набор к нам в Зону делался по уму, большеземельные ребята обрушили бы все приемные пункты. А мне тут говорят – на Большую Землю. Я что, дурак? Вы ящик смотрели? Люди в Америке по двадцать миллионов выкладывают, чтобы просто поболтаться на орбите… Долларов!

– Иди ты, Леха, совсем башку заморочил. Одно дело мечтать, а другое – реально лезть в пекло, – Пашка потряс головой, отгоняя нарисованные Лехой картины. – Лично я бы никакие пункты не рушил, мне и на Большой Земле было бы хорошо. И поехал бы я туда, если бы это мне предложили. Давайте лучше водку пить.

– Что до приемных пунктов, так что и когда у нас делалось по уму? – задумчиво сказал Тереха. – Васька, космонавт хренов, что ж тогда на Леху глаза таращил?

– Я не в космос собирался, – буркнул Васька. – Я от папаши надеялся сбежать. Думал, что если вход есть, а выхода нету, то ничего он насчет меня предпринять не сможет. Но оказалось, что папаша меня и здесь прекрасно достает. А на Леху я таращился потому, что он добровольно пошел в некроманты. Космонавт это одно, а некромант совсем другое. Или кроме меня это здесь никого не удивляет?

– Да что ж тут такого? – пожал плечами Леха. – Ну да, убивают. Больно. Когда на ринге боксеру в морду прилетит, это тоже больно. – сообщил он, припомнив заявление, услышанное как-то от Крысули – А нокдаун, или, того круче, нокаут? Вообще тушите свет. И ничего, мужики с удовольствием бьют друг другу морды.

– Но там все-таки не убивают.