Путь домой. Четыре близнеца

И тут вдруг Френсис развернулся к Питу и посмотрел на него так, словно именно его обвинил в случившемся. Пит не дрогнул, лишь сощурился и даже счёл возможным поклониться. После этого Френсис подарил столько же тяжелый взгляд Филу, этот реагировал более нервно, его руки непроизвольно ушли за спину, и он тоже решил выказать молодому господину уважение, склонив голову. Френсис понял, что прав в своих догадках.

– Но если слуга принимает на себя вину за то, чего не совершал, если он соглашается с тем, что, несмотря на независящие от него обстоятельства, всё-таки должен был приложить больше усилий для защиты своего господина, в таком случае речь идёт уже скорее не о наказании, а…

– Сейчас ты скажешь, что намерен его наградить? – в голосе герцога ясно послышалось раздражение.

– Нет, ведь я справился сам, его заслуги здесь нет, – Френсис гордо выпрямился и жестом приказал Анри встать и отойти в сторону.

– Он признал вину, а ты вот так вот прощаешь его… – сделал вывод раздосадованный герцог.

– Вам так сильно хочется, чтобы я собственноручно высек Монсо и тем доказал вам, что связывавшие нас прежде отношения остались в прошлом? Вы так сильно этого желаете, что готовы угробить меня, вашего сына?!

– Что?! – возмутился герцог, – Что за абсурд?!! Это возмутительно!!!

– Я бы сказал неслыханно возмутительно!!! – точно в тон отцу воскликнул и Френсис, – Если я не поймал за руку ваших, Ваша Светлость, праиэров, это не значит, что они здесь не причём.

– С ума сойти!!! Мальчик мой, ты переходишь все границы!!! Но я великодушен и готов списать этот бред на только что пережитый шок, – и герцог даже попытался улыбнуться.

– Не стоит, милорд. Я ясно отдаю себе отчёт в том, что говорю, – всё-таки дерзнул возразить Френсис.

– Ты освобождаешь от вины того, кто в ней признаётся, и обвиняешь тех, против кого ничего не имеешь! – Его Светлость тоже начал терять самообладание.

– Это ведь ваши праиэры! Вы не устаете говорить о их верности вам. Не разумно ли предположить, что они готовы приложить все свои немалые силы, чтобы угодить вам? Так в чём мне их обвинять? В том, что они малость перестарались? – Френсис тоже был зол и даже не пытался это скрыть.

– Довольно! Ты, похоже, забыл, с кем разговариваешь! Ссоры захотел?! – зарычал герцог.

– Нет, – вдруг просто возразил Френсис, – Я лишь хочу сказать, что понимаю вас. Вам не нравится мой праиэр, а я терпеть не могу ваших. Так как же нам быть?

И не ожидавший такой искренности герцог растерялся. Его взгляд рассеянно скользнул по лицам его слуг, злобно сверкнул в сторону Анри, и вдруг возникло решение.

– Возвращаемся во дворец. Я дам нашим с тобой праиэрам возможность самостоятельно разобраться в случившемся и показать нам свою ценность…

С тем герцог взлетел в седло и жестом приказал остальным следовать за ним. На этот раз Анри успел услужить Френсису, придержал его стремя, и так друзья нашли возможность незаметно пожать друг другу руки.

Теперь порядок следования был иным: герцог и два его праиэра впереди, Френсис с Анри позади. Сразу по возвращении во дворец герцог приказал всем своим спутникам явиться в зал для фехтования. Прознавшие про это Рай и Ламороу тоже поспешили туда.

Это был один из тех залов, что ещё помнили времена рыцарских боёв и разгульных пиров, часто перераставших в кровавую бойню. История замка Бетенгтон была очень драматичной, под стать нравам его владельцев и их приближённых. На каменных стенах были развешены давно выцветшие гобелены, вдоль стен стойки со всевозможным оружием. Высокие окна закрыты незатейливыми витражами, так что даже днём здесь требовалось дополнительное освещение. Вот и теперь слуги поспешили принести несколько факелов и вставить их в крепления на колоннах. Что ещё было примечательным в этом прямоугольном грозном зале, так это наличие небольших притворов с двух противоположных его концов. Эти притворы были отгорожены от основного пространства несколькими ступенями и витыми решётками, и часто использовались прислугой в качестве трибун, давая возможность видеть сражающихся с безопасного расстояния.

Вот и сегодня если главные действующие лица сразу прошли в центр зала, то праздно любопытствующие не решились пересечь границу этих притворов. К слову сказать, Генрих Рай счёл за благо тоже остаться здесь, тогда как Ламороу уверенно присоединился к другим праиэрам.

Окинув зал придирчивым взглядом и оставшись вполне довольным, Его Светлость развернулся к сыну.

– Вот моё решение. Пусть твой праиэр докажет, что он один может заменить моих четверых, точнее ладно, троих. На его счастье Рона, сейчас здесь нет. Если Монсо сможет выстоять, я признаю за ним право остаться, как ты, сын, выражаешься, твоим человеком.

– Вы хотите, чтобы он сражался один против троих? – нахмурился Френсис, – А не станет ли такой расклад унижением для ваших командиров?

– Тебя заботит сохранность гордости моих праиэров? – усмехнулся герцог, – Ты забавный. Но да ладно, он сразится с тремя, но не одновременно, а последовательно. Драться будут боевыми шпагами. До первой крови.

Френсис сокрушённо повёл головой и вдруг усмехнулся:

– Поверьте, Ваша Светлость, это плохая идея. Вы ведь, похоже, знаете, что мой праиэр неуязвим. Зачем же вам унижать своих любимчиков поражением?

– Не уязвим? В самом деле? – герцог выразительно сморщился, – Его отец тоже был якобы неуязвим, но я помню, как замечательно он болтался на рее.

И в сторону Анри метнулся взгляд, исполненный искренней ненависти. Юношу прошиб озноб. Он не помнил своего отца, и слова герцога задели его постольку, поскольку висящим на рее он уже представил себя.

– Да, я знаю, у Монсо есть дар… Но и мои праиэры не мальчики для битья. Итак, правила вы уже знаете. А условия таковы – если Монсо выстоит против всех троих моих праиэров, я признаю за ним права твоего праиэра. Если уступит хотя бы одному из противников, он станет моим лакеем. Такова моя воля.

Френсис начал сердиться, уже собрался возразить, но тут внятно расслышал шепот Анри, который всё время этого разговора держался позади друга:

– Уступи! Я справлюсь! Иначе все эти дни наших мытарств превратятся в ничто!

Френсис замер, нахмурился. И в этот момент взглядом выхватил из толпы зрителей лицо Рая. Тот веско кивнул. Френсис чуть повёл головой в сторону Анри, и Рай снова кивнул. Что ж, меру доверия суждению учителя трудно было переоценить, и Френсис уступил, принял решение, и в этом решении снова обрёл опору для самообладания. Теперь его взгляд обратился к герцогу.

– Ваша воля, милорд, закон. Это я помню и признаю, – молодой герцог даже почтительно поклонился отцу, – Но я всё-таки дерзну напомнить вам ваше же обещание…

– Какое ещё обещание?

– Если Монсо проиграет, и тем самым лишит меня своей службы, мне потребуется другой лакей. Помнится, вы обещали отдать мне в услужение любого другого из своих слуг, даже любого из праиэров. Это предложение ведь всё ещё в силе?

– Во истину, ты мой сын! – вдруг рассмеялся герцог, – Умный мальчик. Хочешь лишить моих людей желания победить? Но вот что я тебе отвечу, дружок, предложения надо принимать, когда их делают, только тогда они имеют силу. А сейчас другой расклад. Ты получишь в лакеи того, кого я сам укажу. Такова моя воля. И хватит болтовни.

И герцог развернулся к своим праиэрам:

– Кто из вас желает первым сразиться к Монсо?

– Позвольте мне, милорд! – тут же вскинулся Фил, – Этот мальчишка мне задолжал.

– В самом деле? Ладно. Пит, ты будешь вторым. А ты, Ламороу, последним. Монсо ловок, но в вашей силе измотать его. И в конце концов на вашей стороне опыт. Так что я жду, что вы добудете для меня эту победу.

Все три праиэра дружно поклонились своему господину, но как по-разному они это сделали: Пит исполнил едва ли не королевский танец, минимум суеты максимум грации; Фил склонился как прилежно обученный представитель третьего сословия, в целом правильно, старательно, но не интересно. А вот Ламороу проявил такое рвение выразить свою верность, что даже опустился на одно колено, точнее рухнул на него. Уже в который раз Френсис подивился такой пестроте праиэров. Но теперь эти люди должны были дружно выступить против Анри, к нему и развернулся молодой герцог.

Анри уже скинул кафтан и взялся расстегивать пуговицы камзола, но, почувствовав внимание друга, прервал это своё занятие, поднял взгляд, и, только теперь заметив склоненных в поклонах праиэров, тоже поспешил поклониться. «Дружище, ты это делаешь не хуже Пита», – грустно заметил Френсис и заставил себя кивнуть в ответ.

Драться поединщики должны были в одних рубахах, белоснежная ткань которых конечно же сразу покажет зрителям алое доказательство победы одного из сражающихся и проигрыша другого. Пит и Ламороу пока расположились в стороне, у огромного камина. В центре зала остались только Фил и Анри.

А герцог и Френсис отошли к небольшому резному столику, куда услужливый дворецкий Уильям уже принёс кувшин с вином и пару высоких бокалов.

Его Светлость был доволен. В предвкушении занятного зрелища он поднял свой бокал, пригубил его и отдал приказ начинать бой.

– Ну что, парень, я тебя предупреждал, мы ещё с тобой поговорим по душам, – усмехнулся довольный Фил.

– А я и не возражал, – в тон ему ответил Анри и тоже занял боевую позицию.

Ещё мгновение, и Фил бросился в атаку. Но Анри ушёл из-под удара нереально легко. Новая атака, и такой же чистый промах. Усмешка испарилась с лица Фила. Он понял, что перед ним сильный противник, который пока не спешит нападать в ответ, даёт Филу возможность выступить, показать силу. Фил рассердился и обрушил на Монсо целый каскад выпадов. Каждый из них грозил своей цели гибелью, но Анри уклонялся с нечеловеческой лёгкостью, и только последнюю атаку и правда парировал шпагой. А после этого наконец пошёл в ответное нападение, и уже второй его выпад достиг своей цели – рукав Фила покраснел от выступившей крови. Бедолага Фил отказывался поверить в то, что его поединок оказался так краток. Но уже раздался приказ герцога:

– Пит, вперёд!

И в тот же миг Пит сорвался с места. Филу осталось лишь уступить товарищу место. Стиль сражения Пита сильно отличался от стиля Фила, как отличались и их характеры. Пит был скуп не только на проявление эмоций. Его движения были так же предельно точны и лаконичны, вот только скорость оказалась неожиданно высокой. Он шёл и шёл в нападение, заставляя Анри плясать вокруг себя, при этом не давая ни малейшего шанса для ответного выпада. Пит атаковал, умудряясь при этом сохранять глухую оборону. Анри продолжал без особых проблем уклоняться, не переставая благодарить своих предков за то, что они подарили ему такой талант к выживанию. Но всё-таки не в его интересах было затягивать эти танцы. Так как Пит окружил себя удивительно крепкой защитой, стало ясно – пробить её возможно, только решившись на риск проигрыша. И Анри рискнул. Он сделал вид, что открылся, а сам тут же сделал выпад, и вот уже рука и этого праиэра окропилась-таки кровью.