Путь домой. Четыре близнеца

– Анри… Мне так жаль, что тебе приходится терпеть всё это… На твоём фоне мне грех на что-либо жаловаться!

– Не грех! Ты уж поверь! – и улыбка Анри стала более открытой, в глазах замелькали озорные искорки, – Вот я бы сейчас не хотел оказаться на твоём месте! Это правда! Но всё-таки, в отличие от меня, тебе есть, что терять, поэтому и есть смысл попытаться устоять.

– Самое ценное, что у меня есть, это ты и учитель! А отец… Он решительно намерен разлучить нас! – тут же вскипел Френсис.

– Важно только то, что решаем мы сами! – Анри назидательно поднял палец, намекая на то, что снова изрёк одну из мудростей учителя, и друзья дружно рассмеялись.

Как ни странно, но после этого тяжелого разговора на душе Френсиса стало легче. До этого момента он и правда чувствовал себя жертвой обстоятельств, но теперь он может снова стать творцом своей судьбы и обрести некоторую свободу – так, рассуждая несколько патетически, молодой романтик и нырнул в объятия сна.

Уже утром следующего дня Френсис понял, что преображение его мироощущения, которое могло бы сойти за навеянный усталостью самообман, всё-таки состоялось. Завтрак в обществе пылающего отцовской любовью герцога прошёл много легче, чем это бывало в предыдущие дни. За тем ставшая традиционной верховая прогулка…

На сегодня Френсис решил ограничиться осознанным наблюдением за отцом. «Нельзя спешить!» – напомнил он сам себе. Внешне это проявилось лишь тем, что он стал более спокойным, собранным, но даже этого оказалось много. Герцог тут же заметил эту перемену. Его сын вдруг, за одну ночь, повзрослел эдак года на три, распростившись с нервной суетой и раздражением. Конечно же, Его Светлость постарался аккуратно выяснить, что именно стало причиной такого преображения, но Френсис ответил, что прежде был не вполне здоров, но скрывал это, потому что не желал тревожить отца.

Как только герцог позволил сыну остаться одному, Френсис тут же приказал позвать Генриха Рая. Его долго разыскивали, но так и не смогли привести до самой той поры, пока Его Светлость снова не вспомнил про сына. Уже только поздно вечером Френсис получил от Анри подтверждение своей догадки – у слуг дворца строгий приказ, не приводить Рая к молодому господину.

– Тогда я сам его найду, – решил Френсис, – Передай учителю, чтобы во второй половине дня, он постарался оказаться в розарии. Если вдруг завтра я не смогу выбраться туда, то попробуем встретиться после завтра.

Анри заговорщицки усмехнулся и отправился спать в отведённую ему комнатку. Это была каморка, почти кладовка, единственным достоинством которой было её включение в состав покоев Френсиса. Комнаты, которые ранее занимал Анри, теперь пустовали.

Встретиться с учителем получилось уже на следующий день. Молодой герцог даже не догадывался, насколько сильно он соскучился по своему наставнику, но тот всё-таки мягко пресёк порыв воспитанника обняться. Отрадно уже то, что они смогли увидеться, поговорить. Речь пошла в общем-то всё о том же. Оказалось, что Рай по-прежнему умудряется оставаться внимательным наблюдателем, и все создаваемые герцогом препоны не в силах помешать учителю быть в курсе почти всех дел дворца. И он настойчиво посоветовал Френсису быть осторожным в общении с отцом.

– Но почему вы даже не допускаете мысль, что отец просто старается наладить со мной отношения? – всё-таки решился спросить юноша, – Я его единственный сын… Что, если вы ошибаетесь на его счёт?

В ответ Генрих Рай горько поджал губы:

– Ох, мальчик мой… Вы с ним настолько разные, что, порой я даже сомневаюсь в вашем родстве. Ты готов каждому дать шанс проявить себя, но твой отец… Он другой… Прости, сейчас я не могу объяснить причину такого моего к нему отношения. Просто поверь… Очень скоро он подведёт тебя к необходимости убить кого-то из его недругов. Это способ, которым он закаляет тех, кто остаётся рядом с ним.

– Вы пугаете меня! – нахмурился Френсис.

– Да, – с готовностью кивнул Рай, – Получается? Он распустил гвардию только до конца месяца. И Рон вернётся примерно в это время. Это срок, который он установил для подготовки тебя…

– К чему?!

– Придёт время, узнаем. Просто будь настороже!

К сожалению, эта встреча была краткой. Очень скоро в розарий ввалился Ламороу и заявил, что герцог приказал Раю явиться на террасу второго этажа. Рай усмехнулся и холодно приказал первому праиэру заняться каким-нибудь и правда полезным делом, а не сочинять сказки по чём зря. Стушевавшийся Ламороу с досадой поджал губы и убежал.

– Учитель, почему вы так уверены, что отец и правда не звал вас? – изумился Френсис.

– Потому что Ламороу не умеет врать, по крайней мере мне, – веско заметил Рай и тут же смягчился, – А ещё потому, что сегодня эта терраса недоступна для герцога, там перекладывают пол и красят перила. Но я не удивлюсь, если через несколько минут сюда придёт сам Его Светлость.

– Полагаете, Ламороу побежал докладывать ему?

– Уверен. Так что сынок, просто подожди его здесь, полюбуйся цветами, насладись тишиной. А я оставлю тебя…

– Вовремя отступить, это не бегство, а стратегический манёвр? – улыбнулся Френсис, припомнив один из преподанных учителем уроков.

Тот одобрительно улыбнулся, поклонился и отправился к дальней, едва заметной в кустах калитке.

Он оказался прав, наслаждаться цветами и тишиной Френсис смог недолго. Вторжение герцога стало шумным, открывая калитку, он умудрился сорвать её с петель. Его острый взгляд пробежался по всему периметру розария и только после этого обратился к сыну:

– Мне сказали, что Рай был здесь…

– Да был, – и Френсис поклонился отцу, – Мы встретились случайно… Но он получил приказ явиться перед вами, и отправился…

– В самом деле? – герцог развернулся к сопровождавшему его Ламороу, и тот под таким пытливым взглядом господина тут же страшно стушевался, казалось, что он даже уменьшился в размерах.

– Убирайся прочь, – рыкнул Его Светлость, и Ламороу в миг испарился.

Остаток дня, как и ожидалось, герцог не отпускал от себя Френсиса ни на шаг. Почти так же, в очень тесном общении, эти двое провели и следующие пару дней, продолжая присматриваться друг к другу, изучать, стараться понять. Но долго оставаться просто в позиции созерцания, пусть и осознанного, это задача не по силам темпераменту молодости. Так что по прошествии этого краткого срока Френсис рискнул, начал копировать манеру речи герцога, его стиль поведения, ибо он решил, что это лучший способ внушить отцу то, что тот смог достучаться до сына, завоевать его любовь. То ли внимательное наблюдение последних дней оказалось таким плодотворным, то ли в юноше обнаружился незаурядный актёрский дар, но у него почти сразу это стало получаться очень убедительно, естественно, чем он удивил не только Анри с Раем, но и себя. Так желаемое герцогом преображение сына началось, и это заметили все.

Талантливо копируя отца, очень скоро Френсис, казалось, напрочь позабыл о дружбе с лакеем, больше того, теперь он вполне мог оскорбиться одним только намёком на то, что такие отношения могут быть возобновлены. Да, он замечал осуждающие взгляды слуг замка, которые всегда очень благоволили к дружбе молодых людей, но тайная поддержка Анри и Рая, позволяла ему не свернуть с выбранного пути.

Что ж, высокая оценка Его Светлости не заставила себя долго ждать, к исходу второй недели после своего возвращения в Бетенгтон, герцог внёс в правила этой игры новые правки – он решил приблизить к себе и Анри. Если до этого момента он старательно не замечал Монсо, точнее, не замечал в нём человека, то теперь, когда и Френсис усвоил эту манеру поведения, герцог решил более открыто присмотреться к странному слуге. Анри получил приказ прислуживать господам не только во время основной трапезы, но и во время их досуга, в гостиной, подносить вино, работать с опахалом, когда Его Светлости вдруг становилось жарко.

А на следующий день, впервые, Анри должен был сопровождать Френсиса и герцога во время их верховой прогулки. В спутниках господ также оказались и два праиэра, Фил и Пит. Этот день всем запомнился надолго…

Погода выдалась солнечная, прохладный ветерок виртуозно разгонял почти летний зной и делал прогулку очень приятной. Френсис и Анри были верхом на своих любимых конях – вороной Вихрь под молодым герцогом, и гнедой Мираж под его порученцем. Так хотелось припомнить былые деньки, когда друзья наперегонки летали по этим просторам, соревновались в стрельбе из лука и арбалета… Но нет, сейчас они себе не принадлежали. Герцог чутко следил за тем, чтобы сын не отставал от него, а праиэры то и дело оттесняли Анри подальше от господ, и он как будто не сопротивлялся этому, но удивительным образом всё равно скоро снова оказывался рядом с Френсисом, которого, эта суета слуг как будто совсем не трогала. Но праиэры не были бы первыми из первых, если бы всё-таки не нашли возможность выполнить приказ господина. Им было велено подставить Анри под удар Френсиса, и они честно постарались…

Это произошло, когда Его Светлость решил сделать остановку и отдохнуть у реки. Фил, оказавшийся к господину ближе, чем Пит, бросился прислуживать, но в своём рвении умудрился испугать коня Анри. Тот шарахнулся в сторону коня Френсиса, и так вышло, что как раз в этот момент Френсис, собираясь спешиться, уже стоял лишь одной ногой в стремени. От неожиданности он потерял равновесие и снова рухнул в седло. Френсис ещё не успел в полной мере осознать, что счастливо избежал падения наземь, как Вихрь снова сильно дернулся и стал нервно переступать с ноги на ногу, мотать головой и в конце концов рассерженно заржал. Френсису потребовалось время, чтобы успокоить взволнованное животное. Только после этого у него появилась возможность разобраться, что же стало причиной такого переполоха. Оказалось, что Анри на своём коне кружится на одном месте. Мираж тоже крайне встревожен, а наездник испытывает какие-то пока непонятные проблемы с тем, чтобы прекратить это и спешиться.

– Что ты творишь?! – грозно поинтересовался Френсис, – Ты заставляешь меня ждать тебя!

Анри поднял на друга сконфуженные взгляд, кивнул, и честно снова попробовал освободить ногу из стремени, и снова неудачно. Складывалось впечатление, что его сапог приклеен к стремени. Снимать сапог, при этом сидя на беспокойном коне, то ещё занятие, и Анри уже собрался было это сделать, но не успел. То ли он неосторожно сильно ударил своего коня, то ли по какой-то другой причине, но Мираж вдруг сердито заржал и снова дернулся в сторону Френсиса. Оно и ладно бы, но реакция Вихря оказалась неожиданно бурной, он тоже заржал и тут же взвился на дыбы. Любимый конь Френсиса никогда не позволял себе такого поведения, ни разу не пытался выбить своего седока из седла, а тут вдруг вздумал завести совершенно безумную пляску: то встанет на дыбы, то начнёт бить задними копытами. Но всё-таки это был любимый конь Френсиса, они были большими друзьями, и в этот момент все помыслы юноши сосредоточились именно на том, чтобы успокоить своего четвероногого друга. Он знал особый подход к нему, у них были свои ритуалы, и сейчас это сработало, Френсис смог-таки вернуть Вихрю самообладание, пляска смерти закончилась.

Следующей была мысль об Анри. Оказалось, что тот всё-таки смог спешиться и теперь спешит к нему, своему господину и другу. Их глаза встретились. «Ты в порядке?!» – одновременно мысленно обратились они друг к другу. Анри едва заметно кивнул и… вдруг опустился перед Френсисом на одно колено.

– Ты что делаешь?! – совершенно искренне возмутился Френсис.

– Умоляю, простите меня, милорд! – громко воскликнул Анри, не поднимая головы, – Мне нет прощения! Я подверг вашу жизнь опасности!

В первый момент Френсис решил, что ослышался, и его взгляд невольно метнулся в сторону герцога и его праиэров.

Оказывается, Его Светлость спешился и теперь с таким откровенным интересом наблюдал за происходящим, словно он уже в красках представил себе пару вариантов дальнейшего развития событий, и ему страсть как не терпелось узнать, какой же из них воплотится в жизнь. Френсис почувствовал, что время стало каким-то вязким. Так бывает, когда сознание начинает работать с огромной скоростью.

Оказывается, Фила куда-то отходил и только теперь направляется к Его Светлости. А Пита так и вовсе не видно. Впрочем, вот и он, с той стороны от Анри. Френсис ещё не понимал, что именно сделали эти двое, но в том, что неожиданные проблемы его и Анри, это заслуга праиэров, не было никаких сомнений. И теперь Анри предлагает принять это?! Впрочем, да, искать справедливости здесь вряд ли стоит. Но всё же…

Френсис нахмурился пуще прежнего.

– Милорд, я готов понести наказание, – Анри горько поджал губы, всем своим видом выражая полное осознание вины.

– Виновный будет наказан, – мрачно пообещал Френсис.

– В самом деле? – усмехнулся герцог, – И каким же именно образом? Его неосторожность едва не стоила тебе жизни. Наказание должно быть адекватным проступку.

– Если слуга сознательно покушается на жизнь господина, он заслуживает смерти, – Френсис, наконец, спешился и теперь стоял рядом с колено преклонённым другом, но обращался к отцу, – Вы, Ваша Светлость, ведь согласны с этим?

– Разумеется, – с готовностью откликнулся тот.