Путь домой. Лонвейт

Это зрелище почему-то очень рассмешило Натаниэля, чего он не смог скрыть, но осуждающий взгляд отца заставил его взять себя в руки.

– Не то… И здесь нет… И это не то… – бормотала себе под нос Эрна, продолжая свое занятие.

– Что она делает? – не выдержав, поинтересовался у герцога Артур.

– Ворожит, – многозначительно пояснил тот, – Хотя это странно… Уверен, главное она уже увидела и без этого… Ей хватает одно взгляда. Но она сказала «дать бой». Это и правда очень странно!

А тем временем Эрна словно окаменела, застыла над котлом подобно скорбной статуе, и ожила только тогда, когда её гости уже начали терять терпение. Теперь она распрямилась и обратила к Артуру невыразимо печальный взгляд:

– Н-да, сынок, слишком… слишком люто возненавидела Тереза твоего отца, слишком сильно её проклятье, – и Эрна запнулась, не удержала тяжёлый вздох. Дальше её голос звучал словно из небытия, – Ни один из мужчин Гейсборо не будет счастлив в браке. Любая женщина, решившая родить от них ребенка, обречена на смерть в родовых муках. Так на свет будут появляться мальчики, и только мальчики, которые в свою очередь обречены на ужасную мученическую смерть, либо из-за козней братьев, либо от… проказы. Ох, слишком люто возненавидела Тереза твоего отца, Артур. Твой род проклят аж до седьмого колена…

Глаза Артура изумлённо расширились:

– Значит это… это правда?! Все эти сказки… Ты хочешь сказать, что это правда?!

– Ты не верил… Вспомнил об этом только в день рождения сына, верно? В день, когда погибла твоя любимая жена, так? – Эрна говорила как человек, который знает ответ, просто на предоставляла Артуру возможность сделать признание самому себя.

Тот скорбно поджал губы и кивнул.

– Это правда, сынок. Смерть твоей жены – это результат довлеющего над тобой проклятья. Тебе будет неприятно узнать, что смерть твоего отца была страшна. Барнс в этом деле в полной мере проявил свой дьявольский талант… Это проклятие Терезы… Надеюсь, теперь-то ты в него веришь.

– Теперь да… Но… должен же быть какой-то выход!!! – всё-таки Артур отказывался смириться.

– Выход, говоришь… Я пролистала все возможные варианты будущего, твоего и твоего рода. Правду сказать, у Гейсборо почти нет шансов дожить до седьмого колена, а значит и выйти из-под гнёта проклятия Терезы. Много слёз, много крови, так мало счастья… Это неправильно!!! – вдруг вскинулась Эрна и в глазах её загорелось такое яркое пламя веры, – Не мне, маленькому человечку, судить о том, почему ей было позволено это сделать, но я дерзаю не согласиться! И похоже, в этом я не одинока. ТАМ есть силы, готовые сыграть на твоей стороне, Артур. Иначе, как объяснить, что мне открылся этот вариант?!…

– Говори же, Эрна!!! Выход есть?!! – и Артур едва не рванулся ближе к отшельнице.

– Есть возможность, – мягко поправила его старая женщина, – Ты понимаешь разницу? На этом пути очень-очень много неопределённости. Это как тропа в лесу, дикая, нехоженая тропа – отвлёкся, лишь один шаг не в ту сторону, и ориентир упущен. Чтобы пройти по ней потребуется…

– Ориентир? – рискнуть закончить её мысль Артур.

– Верно, сынок, – Эрна одобрительно кивнула, – И я укажу их тебе: и ориентир, и тропу…

– Укажешь?! – встрепенулся герцог, открыто обрадовался, – Эрна, так ты всё-таки сделаешь это?!

– Раз этот вариант открылся мне, значит это позволено! – огрызнулась на него Эрна, и взор её снова обратился к Артуру, – Но прежде, чем хоть что-нибудь предпринимать против Бенедикта Барнса, ты должен оставить завещание и все имеющиеся у тебя бумаги, подтверждающие твои права на наследование отцовского титула, все, что сейчас не имеет силы, но является подлинным и обретёт вес в своё время… В завещании проси своего сына не поднимать руки на потомков Барнса…

– У Барнса нет детей! – возразил Артур.

– Не перебивай! Я ещё не окончила! Твой сын и его потомки не должны будут поднимать руки на потомков Барнса! Только добровольное искреннее примирение этих двух ветвей, твоей и Барнса, может положить конец этому проклятию! Ты меня понял?! Искреннее примирение!!! Ведь ты и Барнс родные братья! У вас общий отец!

– Что?! – побледнел Артур, – Так это правда?! Он имеет право наследовать после моего отца?!

– Нет, не имеет, он незаконнорожденный. Он сын Терезы, женщины, брошенной твоим отцом незадолго до дня их венчания. Твоего, то есть вашего отца Барнс сгубил в память о своей матери, проклятье которой коснулось и её саму. Да, знала бы она, произнося это зловонное гнильё, что в её чреве уже зародилась жизнь, ставшая ей же приговором. Вот уж в самом деле, отравилась своим же ядом. Она умерла в родах, как и твоя, Артур, мать, как и любая несчастная, решившая родить от Гейсборо. Ты и Барнс прокляты Терезой, как прокляты и ваши потомки, поэтому только примирение ваших ветвей может справиться с этой напастью.

Оглушённый Артур, казалось, потерял дар речи.

– Что-то мне не верится, что эта сволочь, Барнс, способен на чистосердечное примирение, – горько усмехнулся герцог Клар.

Эрна кивнула:

– Они оба не способны на это. Я не вижу для них ни малейшего шанса, – кивнула Эрна, – Но этот шанс появится у их детей.

Эти последние слова Эрны вывели Артура из забытья:

– Так значит у моего сына есть шанс вернуть себе своё? Шанс освободиться из-под этого проклятья?!

Эрна неопределённо кивнула:

– У него появится такой шанс, если ты дашь ему его. Указанные мной бумаги оставишь в тайнике в лабиринте замка Бетенгтон…

– Каком лабиринте?! – вот уже в который раз изумился услышанному герцог Клар.

Артур согласно кивнул:

– Тайна этого лабиринта строго оберегается моим родом. Раз Эрна и это знает… так тому и быть.

Эрна удовлетворённо кивнула и продолжила:

– Кроме того, вложишь туда ещё одну записку, которую напишешь сейчас. Вон бумага и перо.

Артур, не задумываясь, повиновался, и уже в следующее минуту Эрна начала диктовать:

«Похоть, страсть и гибель замок разобью,

Их пути сомкнутся, ненависть им друг.

Не осесть туману на земле чужой,

Не убить тумана дружною мечтой.

Ураган срывает с дерева плоды,

Ветви обрубает, души рвёт в куски.

Желуди в полёте. Клён в лесу родном.

Остров на болоте, граб и дуб на нём.

Две бескрылых птицы на камне и в воде.

Летом снег ложится, носится во мгле.

Пламень плесневеет, но водой омыт.

Тьмой надежде к миру путь почти открыт.

Утром ночь сменилась. Воронье летит.