Путь домой. Лонвейт

Эжен горестно качнул головой:

– А как можно отнестись к человеку, приносящему такие вести? Удивляюсь, как она не убила меня в ту минуту… Да, замок её я покидал очень спешно, – и Эжен невесело рассмеялся, – Но я всё же тешил себя надеждой быть услышанным, понятым, и позволил себе некоторую настойчивость… Только после недели бесплодных попыток пробиться через стену этой горестной печали, когда я уже решил отправиться восвояси, маркиза вдруг согласилась принять меня, позволила разделить с ней её горе…

Герцог удовлетворённо кивнул:

– И с тех пор, как я слышал, вы снова неразлучны. Всё же это меня удивляет. Как я уже получил возможность убедиться, вы человек не глупый, и должны понимать, что вы с ней являете довольно странную пару. Мне редко доводилось встречать такую близость брата и сестры, и никогда в таком сочетании…

– В каком это таком? – брови Эжена удивлённо изогнулись.

– Она светская львица, а вы… не подходящий кавалер для танцев.

Уже в который раз за время этого разговора Эжен невесело рассмеялся и согласно закивал. Такая его реакция удивила герцога.

– Что вас тут развеселило? – поинтересовалась только что вернувшаяся со свертком бумаг Эмилия.

Поскольку её вопрос был обращён скорее к Эжену, чем к герцогу, он и счёл необходимым ответить:

– Его Светлость взял на себя труд объяснить мне, что я для вас, сударыня, очень неподходящий кавалер… для танцев.

Изумлённая Эмилия медленно развернулась к герцогу:

– Право, милорд, о вашей деликатности можно слагать легенды.

И произнесено это было таким ледяным тоном, таким грозным взглядом сопровождено, что герцог счёл необходимым встать навстречу хозяйке дома, даже подойти к ней. Это был большой грозный человек, в присутствии которого многим становилось душно. Но Эмилия не дрогнула, не смутилась, лишь подняла ему навстречу руку с принесёнными бумагами, и тем пресекла его порыв подойти ещё ближе:

– Велите кому-то из своих праиэров это прочесть или сделаете это сами?

Герцог побагровел от злости. Если бы такое по отношению к нему позволил себе какой-нибудь мужчина, он тут же был бы уничтожен. Только женщине, и далеко не каждой, он мог это спустить с рук, но заслуживает ли Эмилия такого снисхождения? Это он ещё не решил. А потому пока просто выхватил из рук строптивой хозяйки принесённые ею бумаги.

Да, документ был детальный, многостраничный, ознакомление с ним всё-таки потребовало времени, и даже сумело чуть отвлечь и развлечь герцога. Но как только его глаза оторвались от бумаг, рука маркизы сразу же протянулась вперёд, Эмилия однозначно потребовала вернуть ей документ. Что ж, герцог решил уступить и в этот раз и теперь всем корпусом развернулся к виконту де Лорни:

– Здесь не сказано главного, кто же это сделал?!

– Вы ожидаете, что я назову имя?! – изумился в ответ Эжен, – Вы ведь прочли, тот дворянин не представился. Лично я видел его впервые.

Герцог кивнул.

– А как выглядели эти убийцы?

– Убийцы?! – позволил себе уточнить как будто не понявший вопроса Эжен.

– Да, я говорю о людях, убивших маркиза, – было видно, уже весьма раздражённый герцог сделал над собой большое усилие, чтобы дать это пояснение.

– Убивших маркиза?! Методом исключения могу предположить, что вы изволите спрашивать о незнакомце, остановившем карету, и о его друге… Так ведь их описания там даны. Документ даёт исчерпывающую картину этого печального события. Право, я не знаю, что тут ещё можно добавить.

Герцог недобро усмехнулся и обратил взор к Эмилии:

– Я, любезная маркиза, склонен думать, что это были Жан де Лаган и Анри де Монсар. Именно Монсар убил вашего брата.

Взгляд Эмилии потяжелел, и в какой-то момент герцог решил, что ему удалось сделать для неё открытие, что он смог направить этот испепеляющий гнев в правильное русло, но ответ маркизы был разочаровывающее сдержан:

– Я сама разберусь.

– Любезная маркиза, позвольте мне помочь вам. Я могу помочь вам призвать негодяя к ответу.

– Избавьте меня от вашей помощи, Ваша Светлость. Никогда не забуду, как вы помогли моему Людовику.

– Позвольте, я не понимаю!

– Ведь это именно вы посодействовали его браку с Анной де Шероль, так?

– Это было его заветным желанием! И не говорите, что не знали это.

– Значит верно люди горят, что самое страшное наказание – это исполнение нашего желания?.. Нет, Ваша Светлость, нам с вами ходить разными дорогами. А теперь прошу простить меня, я очень устала.

И Эмилия встала полуоборотом к двери, однозначно давая герцогу понять, что ему больше здесь не место. Гордость герцога была смертельно уязвлена, он почувствовал прилив страшной ярости и развернулся к хозяйке дома с решительным намерением, наконец-то, поставить на место эту взбалмошную девчонку, напомнить ей, с кем именно она так дерзко разговаривает.

Но тут вдруг эта уже готовая разразиться буря… погасла – ведь в глазах Эмили стояли слёзы, а губы открыто дрожали в плохо скрываемых судорогах плача. Неприступная маркиза де Рельгро вдруг предстала перед ним раздавленной горем слабой беззащитной женщиной, находящейся на грани истерики. Не выдержала. Эта произошедшая с Эмилией перемена изумила и даже смутила герцога.

Верно распознав происходящее, Эжен поспешил встать и, превозмогая хромоту, подошёл к Эмилии. Ещё миг, и она упала ему на грудь, а он крепко обнял её. Герцог поднял удивлённые глаза на виконта, тот, тоже невыразимо печальный, неопределённо повёл головой:

– Очень прошу, Ваша Светлость, простите нас! Но роль гостеприимных хозяев сейчас нам совсем не под силу. Молю о вашем великодушии, понимании и снисхождении…

Герцог как-то в оцепенении кивнул и… стремительно направился к выходу. Его праиэры, все время разговора притворявшиеся статуями, Фил и Глен, незамедлительно последовали за ним, но всё же Эмилия успела поймать взгляд выходившего последним Глена. Она, как и просил Эжен, старательно не замечала Виктора всё время разговора, но этот последний миг упустить не могла. Да, один только миг, но словно состоялась длинная беседа…

Как только дверь захлопнулась, Эмилия решительно отстранилась от Эжена. Глаза её уже были сухи:

– Всё-таки эта гадкая маска, которую он носит, сохраняет некоторые черты вашего сходства… Как же герцог не видит это?!!

– Он увидел это давно, и у него уже было достаточно времени, чтобы с этим смириться… – отозвался юноша и тут же вскинулся, – Думаю, Виктор придёт где-нибудь через час. Ты позволишь?

Эмилия удивлённо повела бровью и лукаво усмехнулась. Кто бы сказал, что ещё пару минут назад в её таких ярких глазах стояли слёзы?! Эжен поймал себя на этой мысли и не сдержал улыбку, а уже в следующую секунду ещё крепче обнял её:

– Ты была великолепна, любимая!

– И ты, дорогой!.. Прошу, не принимай близко к сердцу его слова…

– Ты о хромоте? – Эжен против воли помрачнел, – На правду не обижаются. Ещё многие об этом скажут, и все подумают.

– Мне это безразлично!

Эжен заглянул ей в глаза и… поверил, потому что очень хотел поверить.

* * *

В самом деле, примерно через час в окно комнаты, некогда занимаемой герцогом, а теперь Эженом ударился маленький камушек. Эжен тут же отложил книгу и встал.

– Это от Виктора?! – встрепенулась прикорнувшая тут же на кушетке Эмилия.