Сиротка для дракона. Бои без правил

– Что с вами? – спросил старший Вернон.

Младший же смотрел на Родерика с таким ужасом, будто к его горлу приставили нож, и лезвие уже прорезало кожу.

Родерик заставил себя отвести взгляд от лица Бенедикта. Нельзя его убивать. Пока нельзя – до тех пор, пока с Нори не сняты все обвинения.

– Ничего, – выдавил он. – Терпеть не могу ждать. Надеюсь, заминка будет недолгой.

– Мне казалось, терпение – профессиональное качество целителей, – заметил барон.

Родерик усмехнулся.

– Целители – такие же люди. К тому же я еще не получил диплом, и пока еще личинка целителя.

– Если позволите праздное любопытство, вы говорили, что закончили боевой. Почему после этого вы решили стать целителем?

На самом деле едва ли барону была интересна жизнь случайного знакомого, что принес в его дом дурные вести. Тоже, наверное, хотел чтобы все побыстрее закончилось. Заполнял вынужденную паузу болтовней, которая позволяла не думать, что его единственный сын и наследник оказался полным ничтожеством. На месте барона Родерик бы сослал жену в монастырь и женился бы снова. Впрочем, нет. На месте барона Родерик бы занимался воспитанием сына с рождения, чтобы через восемнадцать лет не обнаружить: выросло непонятно что. Его отец всегда находил время для сына, несмотря на все государственные дела.

Но потакать любопытству Вернона-старшего он не собирался.

– Мне так захотелось, – пожал плечами Родерик, и барон, поняв, умолк.

Родерик выглянул на улицу. Все утро он действовал относительно хладнокровно, но сейчас, когда Сайфер показал ему состояние Нори, каждая минута ожидания казалась невыносимой. Чего они так медлят?

Из дворца правосудия вышла императрица, справа от нее шагал министр внутренних дел. Императрица безошибочно устремила взгляд на Родерика, даром что карета стояла в полусотне ярдов от дворца. Едва заметно улыбнулась, снова обратилась к графу Сандью. Тот с поклоном подал руку, помогая ее величеству подняться в карету. Кучер тронул лошадей, гвардейцы двинулись следом, и процессия удалилась. Граф что-то сказал одному из стражников, сгрудившихся неподалеку от него, тот почти вприпрыжку помчался к карете, где ждал Родерик.

– Подъезжайте!

Застучали копыта, колеса прогрохотали по мостовой, Родерик выскочил из кареты прежде, чем кучер открыл дверцу. Граф уже удалился, но стражник, что разрешил им проезжать, подобострастно поклонился.

– Его сиятельство распорядился провести вас…

– К господину Ашеру, – велел Родерик. – Но не меня, а его благородие. – Он указал на барона. – Я лишь сопровождаю его.

Барон изумленно вскинул брови, но промолчал. Бенедикт фыркнул и удостоился еще одного тычка в бок от отца.

Путь до кабинета дознавателя показался Родерику бесконечным.

«Разнесем все это! Чтобы камня на камне не осталось!»

«Перестань!» – сдерживаться было невыносимо. Но это для дракона, не связанного людскими условностями, все просто, а если он в самом деле разрушит тюрьму, Нори станет беглой преступницей, и вся ее жизнь полетит под откос. Конечно, Родерик сделает все, что в его силах, чтобы вернуть ей нормальную жизнь, но не так уж много у него возможностей. Да и не хотел бы он, чтобы Нори оказалась обязанной до самой смерти.

«Почему? Тогда она точно никуда от нас не денется!»

«Именно поэтому».

«Не понимаю».

«Потому что так она лишь променяет одну тюрьму на другую, разве что с лучшим содержанием. Я хочу, чтобы она была рядом потому, что сама этого желает, а не потому, что деваться некуда. И хватит об этом».

Сайфер недовольно заворчал, и Родерик был уверен, что дракон многое хочет сказать. Но сейчас он не был расположен слушать. Все силы уходили на то, чтобы сохранять видимость спокойствия.

Оба Вернона исчезли в кабинете дознавателя. Он остался в коридоре. Стульев для посетителей здесь предусмотрено не было, и он замер у окна, уставившись на серую стену за узким двором. Какое красивое здание снаружи, но что творится внутри?! Если… нет, когда Нори освободится, нужно будет осторожно расспросить ее, а потом очень серьезно поговорить с графом Сандью. Исправительные учреждения находятся в ведении его министерства. И плевать, что у него, Родерика, нет никакой реальной власти.

– Родерик, – окликнул его голос министра.

Легок на помине!

Он обернулся.

– Ты сумел найти доказательства?

Родерик кивнул.

– Бенедикт признался в оговоре, сейчас они с отцом у дознавателя.

Будь Нори дворянкой, едва ли барон бы так легко согласился заставить сына рассказать правду. Клевета на дворянина – уголовное преступление. А так… Заплатит штраф в пользу простолюдинки, и на том для него история закончится.

Нет, не закончится, и даже изобретать повод, чтобы вызвать Бенедикта, будет незачем. Молва все сделает сама, как и в отношении Корделии. Если когда-нибудь настанет время, в котором репутация перестанет что-либо значить, Родерик не хотел бы до этого дожить.

– Жаль, что подобное случается. Но поклепы не истребить, пока существуют злоба и зависть. – Граф покачал головой. – Потом, когда Лианор успокоится, передай ей мои извинения… Впрочем, нет. Я попрошу Оливию пригласить ее в гости и сам извинюсь за действия своих подчиненных. Следовало провести расследование прежде, чем арестовывать.

«Извинится он! А сам в темноте и холоде посидеть не хочет?»

«В самом деле».

– Никакие извинения не смогут компенсировать несправедливость, страх и унижения, – сказал Родерик. – Я бы хотел, чтобы виновные расплатились сполна.

– Я знаю, что извинения больше нужны мне, чем самой Лианор. Но, надеюсь, желая отомстить виновным, ты не перейдешь пределы закона.

Родерик пожал плечами. Пока главное – освободить Нори. Убедиться, что случившееся не отразилось на ее здоровье и разуме. Помочь ей прийти в себя. Остальное подождет. Ни Бенедикт, ни Корделия никуда не денутся.

«Драконы умеют ждать. Теперь у тебя много, очень много времени».

«Об этом потом».

Родерик снова обратился к министру:

– Что может произойти с заключенной, чтобы она мерзла в полной темноте? – спросил он.

– С чего ты взял, будто она замерзает в темноте?

– Дракон. – Объяснять в подробностях не стоило.

На лице министра промелькнуло изумление. Потом он нахмурился.

– Состояние камер оговаривается законом. Это, конечно, не хоромы и даже не студенческое общежитие, но и не погреб. Даже карцер… – Он осекся. – Родерик, извини, мне надо отлучиться.

Граф удалился едва ли не бегом. Родерик изумленно посмотрел ему вслед.