Улыбка незнакомца

Мне не хватило духа признаться ему, что не представляю, как в случае чего буду без него обходиться, и я просто пожала плечами.

– Так, о всякой ерунде. А ты сегодня пораньше.

– Пятница. Лето. Офис вымер, и я рванул к тебе. А ты какая-то сегодня необычная. – Койдан подошел, наклонился и вгляделся в мое лицо. – Понять не могу, в чем дело. А чем пахнет? – принюхался Ярослав и поморщился. – Запах неприятный, но не лекарство.

Я ужасно расстроилась. Мне духи Алены понравились, а Яр не оценил.

– Накрасилась, что ли? – Хотя бы эту фразу Койдан произнес не морщась.

– Да, и надушилась, но если тебе не нравится запах, могу смыть.

Он не ответил, посмотрел на тумбочку, повертел в руках тушь, помаду, потом взглянул в мусорную урну, где валялась упаковка от косметики и спросил:

– Ника, а откуда у тебя в палате новые вещи?

– Алена подарила, – растеряно призналась я.

Он подтащил к себе стул и сел напротив. Я терялась в догадках, чем Ярослав недоволен, если не сказать больше, но потом он смягчился и высказался:

– Все правильно. Сам виноват. Мне и в голову не пришло, что тебе нужны всякие женские штучки, а ты, видимо, постеснялась попросить. Но Ника, давай впредь договоримся: ты ни от кого чужого ничего не принимаешь, а просто пишешь список, и я приношу все необходимое.

Ага, тампоны и дезодорант для подмышек мне тоже у тебя просить?

– Я и так у тебя на шее сижу. Всем необходимым снабжает больница, а это, – кивнула я на тумбочку, – просто баловство не…

– Или нет, сделаем по-другому, – перебил меня Койдан. – Я только что от Германа Александровича, он в принципе не против тебя выписать, если будет обеспечен должный домашний уход. Если согласишься переехать ко мне, я его мигом организую. Ну, что скажешь?

Ого! Вариант совместного проживания я совсем не рассматривала, но Яр ждет ответа, а у меня его нет. Как можно сразу решиться?

– Ника, добавлю: мы и так собирались съезжаться. Обсуждали это накануне аварии. Разве тебе не надоели больничные стены? Да и мне будет удобнее не мотаться на другой конец города каждый день.

– Яр, не знаю, ответственный шаг… – промямлила я, и он в очередной раз решил за меня:

– Собирайся!

Одно слово, и я спрыгнула с кровати и принялась оглядывать палату с мыслями о том, что с собой взять и куда положить. Нет, Ярослав определенно владеет навыком внушения, по-другому свою реакцию объяснить не могу. Койдан не приказывал, да и тон выбрал вполне мягкий, но все же я послушалась его, как загипнотизированная. Интересно, мощная аура Ярослава на всех людей так действует или только меня бессознательно тянет ему подчиняться?

Через мгновение до меня дошло: забирать мне из палаты нечего. Начиная с ежедневно выдаваемых туалетных принадлежностей и заканчивая халатом с тапочками, все только больничное.

– А где одежда, ну та, в которой меня сюда доставили? – поинтересовалась я. Перспектива куда-то ехать в больничном наряде совсем не прельщала.

– Ника, ну ты чего? Удивительно, что после аварии у тебя кожа осталась относительно целая, а ты об одежде спрашиваешь. Ее прямо на тебе разрезали, сняли и выбросили.

– И что, мне теперь на улицу вот так идти? – огорчилась я и оттопырила края сорочки возле бедер в стороны. – Хотя что тут такого… – сразу поправилась я, а то получилось, как будто я неблагодарная и придираюсь к мелочам.

– Вероника, не беспокойся. Неужели ты допускаешь мысль, что я позволю своей девушке расхаживать средь белого дня в таком виде? – устало выдохнул Ярослав. Ему словно надоело повторять, что он обо мне позаботится и я понапрасну все время волнуюсь.

Яр не бросал слов на ветер. Пока он улаживал с администрацией клиники бумажные вопросы, Алена принесла мне одежду и обувь. Летнее платье по фигуре и бежевые туфли-лодочки сели как влитые. Гематомы прошли, ссадины зажили, и с учетом макияжа и укладки выглядела я вполне свежей, привлекательной, а главное, абсолютно здоровой. То, что ничего не помню, на лице не написано и в глаза не бросается.

Мы с Аленкой, обе хлюпая носами, напоследок крепко обнялись и пообещали друг другу не терять связь. Чувствую, мне страшно будет не хватать ее общества, привыкла с ней болтать о том о сем, но номер ее телефона у меня есть, и это утешает.

Ярослав хотел, чтобы мы сразу отправились к нему, но я попросила заехать сначала ко мне на квартиру за вещами, и он согласился.

– У меня уютная квартира? – спросила я у Койдана, когда мы сели к нему в автомобиль. Любопытство так и раздирало.

– Понятия не имею, – огорошил меня он и завел двигатель. – Ни разу у тебя не был.

Вот это да! Получается, Яр не имеет обо мне как о хозяйке никакого представления, и когда мы зайдем ко мне в дом, его мнение сложится. Я закусила губу, переживая. Вдруг я ужасная неряха, и нас ждет гора грязной посуды, над которой жужжат рои мух, а на стенах висит паутина, и грязное белье повсюду разбросано?

– Яр, знаешь, обычно ведь хозяева знают о приходе гостей, готовятся к нему, полы… пыль протирают. Можно, я зайду одна? Если там не прибрано – со стыда сгорю. – Не придумав вразумительный предлог не пускать к себе Койдана, я честно призналась во всем.

– Ника, – засмеялся он. – Мне все равно, прибрано у тебя или нет. Хватит глупости болтать.

Яру хорошо говорить. Ведь в случае чего не его ждет вселенского масштаба позор.

Он притормозил у панельной многоэтажки советской постройки. Ну вот и настал момент истины, сейчас раскроется неизвестная часть моей личности. Переживая о том, что разочарую Койдана, я на ватных ногах подошла к старенькой двери на пятом этаже, но когда дверь открылась, меня немного отпустило.

Запах квартиры мне понравился, а пройдя внутрь, я окончательно расслабилась. Вполне пристойное жилище, не шикарно, но вполне приемлемо, и, что радует, не идеально, но вполне чисто. Кроме пыли, скопившейся из-за моего долгого отсутствия, ничего криминального я не заметила. Мебели немного, и она недорогая, зато новая. И ремонт приличный: свежие обои, современная плитка в ванной, на кухне даже посудомойная машина имелась.

Пока я разглядывала комнаты, Яр прошел на кухню и включил чайник. Как гостеприимная хозяйка, я хотела предложить какое-нибудь угощение и кинулась к холодильнику, но, заглянув, обнаружила там повесившуюся мышь.

– Чтобы продукты плесенью не покрылись, их себе забрала хозяйка, баба Надя, – заваривая чай, пояснил Ярослав. – Она, кстати, скоро придет, поможет тебе свое собрать и чужое не прихватить. А пока можешь из шкафа вещи складывать, баба Надя сказала, там все твое.

Так я и сделала. Принесла к шкафу чемодан, который для этих целей выделил мне Койдан, но не успела взяться за дело, как Ярослав, держа в руках чашку с чаем, присел на кровать напротив шифоньера и стал внимательно за мной наблюдать.

То еще удовольствие – трясти нижним бельем перед носом мужчины.

– Ого! – вырвалось у меня, когда я раскрыла дверцы.– Однако я люблю одеваться.

Вешалки с вещами плотно прижимались друг к другу. Чтобы втиснуть между ними даже легкую блузку, надо было знатно постараться, и то не факт, что получилось бы. На полках творилась та же ситуация – забиты доверху.

Я выдернула первую попавшуюся вешалку, и у меня буквально отвисла челюсть.

Я это купила?

Носила?

Выходила в этом на улицу, и меня видели люди?

Я осторожно обернулась на Ярослава. Он тоже таращился на короткое красное платье с прозрачными вставками в виде сеточек по бокам.

– Это не может быть моим! – с круглыми глазами сообщила я.

– Конечно же нет. Оно определенно принадлежит бабе Наде, как раз ее размер, —съязвил он.

Я оставила комментарий без ответа. Раз уж я сама негодовала из-за фасона платья, реакция Койдана вполне оправдана. Надеюсь, остальная одежда меня реабилитирует, а красная тряпочка останется досадным недоразумением.

Наивная!