Когда листья желтеют

– Ну, благо, у нас до рукоприкладства не доходит. Хотя, иногда желание запустить чем-то имеется, нет человека – нет проблем, – Анна уже чувствовала себя спокойнее, байка про тетю Пашу позабавила ее.

28 лет назад.

Была пятница, Анна вернулась с института и собралась посмотреть какой-нибудь фильм. Родители уехали в путешествие выходного дня, и она наслаждалась моментом одиночества. Вдруг вечернюю тишину прорезал звонок в дверь. Это был Михаил, как всегда неожиданно.

– Собирайся, в «Карамболь» съездим, – его голос был уверенный, не приемлющий отказа.

– С чего ради? – Анна пыталась быть равнодушной, хотя в животе что-то ухнуло вниз.

– А что пригласить уже нельзя?

Михаил по-хозяйски прошел на кухню и открывая ящики в поисках кофе, молча многозначительно посмотрел на Анну. Это не был полный любви и нежности взгляд, не было в нем страсти или желания. Михаил смотрел на нее как на человека, с которым его объединяет очень многое и которого он знает, как свои пять пальцев. Но девушка не замечала этого, в висках только отбивало: «Мы идем в бар вместе!!» У нее не зародилась мысль, что нормальные люди так не приглашают, не возникло сомнения о необходимости идти с ним куда-либо. Она просто была счастлива.

Анна быстро натянула белую водолазку, красиво обтягивающую ее конусообразную средних размеров грудь, одну ленту черных подтяжек присоединила на спинную часть джинсов, а другие две, протянув под руками, пристегнула к ленте на спине, что сделало ее грудь еще более привлекательной. Вытащила шпильки из волос, и волнисто – пепельная копна упала ниже плеч.

Она вошла в комнату, где Михаил в ожидании ее, потягивал кофе. Их глаза встретились.

– Ты выглядишь как… сорванец, – усмехнулся от и в его глазах вспыхнула искра восторга.

Анна лишь пожала плечами.

«Карамболь» был самый популярный бар в городе, попасть туда было практически невозможно. Анна даже не удивилась, когда, подойдя к бару увидела длинную очередь желающих попасть в престижное заведение. Не удивилась она и когда высокий Михаил поднял руку к верху, чтобы его заметил «вышибала», и охранник с возгласом «заказной столик» стал махать Михаилу, приглашая зайти. Лицо Михаила ничего не выражало, было очевидно, что для него это обычная процедура, Анна же была в восторге. Она проходила мимо людей, и ей казалось будто она ступает по красной дорожке Каннского фестиваля и сотни завидущих глаз провожают ее.

Михаил взял Анну за руку и потянул к барной стойке, где были, как он выразился, «места для своих».

Бармен с бейджиком «Серж» на форменной жилетке дружественно пожал руку Михаилу и посмотрев на Анну, натянул дежурную улыбку.

– Тебе как обычно? – поинтересовался он у Михаила, – а что будет дама? – его речь был медленной и протяжной, а «вонючие» от похоти глаза оценивающе рассматривали девушку.

Михаил уверенно бросил:

– Мне как обычно и «отвертку».

Анну вдруг вывело из себя то, что Михаил решает за нее, даже не поинтересовавшись ее желанием. Она немного придвинулась к Сержу и с обольстительной улыбкой негромко проговорила:

– Дама будет сегодня коньяк, а «отвертку» оставьте для рабочего класса.

Спонтанное, непроизвольное удивление на какую-то долю секунды охватило Сержа, его брови взметнули вверх, рот немного приоткрылся, и он посмотрел на Михаила, лицо которого ничего не выражало. Он лишь махнул рукой, в подтверждение слов девушки.

Сержик постоянно вставлял французские слова в свою речь, по-видимому, считая, что это очень гламурно, экзотично, эротично и еще черт знает как. Такая речь немного напрягала Анну, и она заговорила с ним на французском. Бармен, протиравший бокал, застыл в ступоре, явно не зная, как реагировать на это. Михаил закурил сигарету, затянулся и запрокинув голову, выпустил дым вверх, явно показывая свое превосходство, уверенность в себе и права на эту девушку.

Вдруг бармен стал отвечать Анне на чистом французском с характерным картавым звуком «Р». Анна с любопытством, хитро улыбаясь, смотрела на Сержика и они оба рассмеялись.

– Мишель, это круто даже для тебя, – обратился от к Михаилу, – мадмуазель не просто очаровательна, она еще и образована и с хорошим чувством юмора, что большая редкость в наше время. Где ты нашел это очарование?

Лицо Михаила было довольным, словно у кота, облизавшего банку сметаны.

Анна оглянулась к выходу и заметила входящую медленной грациозной поступью пантеры яркую брюнетку. Ее яркий макияж притягивал к ней взоры и многие мужчины, не моргая смотрели на нее, будто ее раскачивающиеся, словно метроном бедра, гипнотизировали их.

Она подошла к барной стойке, где сидели Михаил и Анна.

– Привет, Миш, совсем пропал, – она обращалась к парню, явно игнорируя Анну, – не видела тебя сто лет, соскучилась.

Казалось, она не говорит, а поет, речь ее была такая же медленная, как и ее походка. И вообще, создавалось впечатление, что она такая уставшая, что ей все лениво делать и она с трудом заставляет себя говорить и двигаться.

«Утомленная» оценивающее посмотрела на Анну и снова медленно повернув голову к Михаилу «пропела»:

– Еще одна бедняжка пытается соблазнить тебя?

И глянув на Анну, процедила сквозь зубы:

– Зря стараешься, милая.

Сержик, как истинный профессионал понял, что пора вмешаться и спасти пикантную ситуацию.

– Нинон, наконец-то привезли твой «Золотой болс», – он быстро налил в бокал ликер и протянул его «утомленной». И заговорил с Анной по французский:

– Не обращай внимание, здесь всегда много посетителей. Твой приятель любит сидеть у стойки на виду у всех, поэтому его многие знают.

– Я знаю, у него слишком броская внешность, чтобы остаться незамеченным.

«Утомленная Нинон» если и удивилась иностранной речи, то ни показала никакого вида, ни одна мышца не дрогнула у нее на лице, она лишь снова процедила сквозь зубы:

– Что, Миш, на экзотику потянуло?

Анна почувствовала неприятный привкус злости во рту и только хотела открыть рот, чтобы парировать брюнетки, как Михаил опередил ее:

– Нин, у тебя душевные проблемы? Ну так ни я, ни моя будущая жена, мы не психологи, чтоб тебя лечить, поэтому взяла свой «болс» и свалила, и смотри не поперхнись золотой фольгой от злости.

Анна сидела, широко открыв к глаза и тупо смотрела на Михаила.

– Шампанское за счет заведения, – радостно воскликнул Серж, – ну, блин, Мишель, ты партизан, собрался жениться, а мы тут ни сном, ни духом. Мои поздравления!

20 лет назад

Борис Лишевский был немного старше Анны. Первый раз он увидел ее на кафедре. Он был внутри и ожидал кого-то из преподавателей, рассматривая книги на полке. Вдруг в дверь уверенно постучали и в проеме показалась милая улыбающаяся мордашка с зелёными лукавыми глазами, она молча кивнула головой в знак приветствия и в помещение вошла юная девушка лет 17–18, длинные пепельные волосы красивыми волнами спадали ниже плеч, она держала голову немного кверху, словно взглядом хотела объять все пространство от пола до потолка и в этом чувствовалась какая-то уверенность в себе, в то, что она может дерзать, достигать и вдохновлять на это других. В подтверждение своих мыслей Борис увидел несколько первокурсниц за спиной несомненного «лидера». Она приняла Бориса за одного из преподавателей и спросила что-то насчет расписания.

– Вам лучше спросить у лаборанта, – неуверенно промямлил сконфуженный молодой человек.

Она не пришла в замешательство от своей ошибки, а даже обрадовалась:

– А мы только поступили, еще никого и ничего не знаем тут, может ты будешь нашим проводником? – и она пытливо пронизывающе посмотрела в глаза парня. – Меня зовут Аня, а тебя?

В этой девушке было то, что не доставало Борису: ему всегда было трудно сказать «нет», и от этого он часто переживал стресс, выгорание и даже депрессию. Анна знала, когда можно и нужно сказать «нет», и как сделать это так, чтобы собеседник ее понял и не обиделся.

Борис частенько не мог выразить свое мнение, вечное «я не уверен», «я не думаю, что смогу». Анна же знала цену своему слову, от нее редко можно было услышать «не скажу наверняка» и «мне кажется». Она говорила однозначно и ясно, потому что знала, как трудно заставить людей себя слушать, и раз уж ее готовы выслушать, выражаться нужно со всей определенностью. У нее не было необходимости что-то доказывать, поэтому слушать для него было куда важнее, чем говорить. Она знала, что имеет возможность узнать что-то новое, слушая других. Разговор для нее был интересен сам по себе, а не как возможность утвердиться за счет собеседника. Ей были интересны люди, она слушала их и пыталась узнать, что на самом деле у них на уме, а не на языке, или еще того больше, что они не хотят говорить или даже пытаются скрыть. Она никогда не судила других, для нее каждый был хорош по-своему, и сравнивать себя с другими или принижать их, чтобы самому казаться лучше для нее не имело никакого смысла.

Они стали друзьями, ее энтузиазм придавал Борису уверенности, благодаря ее поддержки молодой человек открыл свои чувства нравившейся ему девушке. Многие считали, что у Анны и Бориса роман, а он и вправду был восхищен ее, но не более.