Канатоходка

И постаревшая Ассоль
Уходит, не дождавшись Грея…

Лёнечка! Я всё поняла. Но Грина всё равно люблю. Люблю его героев, нежных, сильных и верных. Тех, кто до конца верит в мечту…

Но я возвращаюсь к съёмкам в «Формуле радуги», которая не стала моим творческим достижением, но изменила судьбу. Как? Сейчас расскажу.

Несостоявшаяся роль

Чем больше я бегала в роли медсестры за главным героем фильма (его играл Николай Федорцов), тем больше Юра Хилькевич утверждался в шальной идее заменить исполнительницу главной роли Маре Хелласте (красивую, но холодную, эстонскую актрису) мной. А «шальной» я назвала его идею потому, что героине по сюжету 24 года (она аспирантка). Мне было 18 лет, а выглядела я на 14! И это было совершенно очевидно. Всем, кроме Хилькевича…

Но Юра так загорелся мыслью, что я должна стать героиней его фильма, что снял Маре с роли, а мне назначил кинопробы. Их нужно было утвердить сначала на Одесской киностудии, потом на киностудии им. Довженко, которой подчинялась Одесская киностудия, в Киеве, а потом уже в Москве, в Госкино. Но – ни до Москвы, ни до Киева, слава Богу, не дошло…

Чем старательнее меня «взрослили», тем до неприличия юнее становилась я: так выглядят в школьной самодеятельности дети, когда они пытаются играть стариков – что ни клей, как ни гримируй, во что ни одевай, а юность просвечивает сквозь наклейки, накладки, седины, парики, начёсы, поддёвки…

Вот так и со мной – не помогли ни накрашенные губы, ни ярко подведённые глаза, ни взбитые волосы, уложенные в пучок, ни «взрослая» одежда… Ребёнок! Да ещё с нежным голоском…

Я вижу отчаянье Хилькевича, добровольно ввязавшегося в эту авантюру, но ничем ему помочь при всём желании не могу. Затея с треском провалилась…

В результате эту роль сыграла хорошая украинская актриса Раиса Недашковская…

Роль Нины

Но – нет ничего случайного… За муками Хилькевича, съёмочной группы и моими из глубины павильона, где всё происходило, наблюдала Татьяна Михайловна Семёнова, ассистентка Гайдая, которая была командирована на поиск героини фильма «Кавказская пленница»… Ей сказали, что у Юнгвальда-Хилькевича снимается «хорошая цирковая девочка». Она приехала на киностудию, увидела происходящее…

Но… тем и отличается настоящий профессионал от непрофессионала, что кроме профессии обладает ещё и чутьём, интуицией…

Что уж там могла Татьяна Михайловна разглядеть в ряженом пугале, а вот увидела! Взяла мои координаты в актёрском отделе, и, когда я вернулась из Одессы в Москву, на столе лежала телеграмма с просьбой «приехать на „Мосфильм“ на фото- и кинопробы на роль Нины в кинофильме режиссёра Леонида Гайдая „Кавказская пленница“».

В этой истории есть разночтения. Например, Юра Хилькевич рассказывал во всех интервью, что чуть ли не «продал» меня Гайдаю за бутылку коньяка, пообещав ему показать «потрясающую девочку», когда тот пожаловался, что никак не может найти героиню. С каждым разом эта история в исполнении Хилькевича обрастала всё новыми подробностями и красками! Он в неё и сам, видимо, всё больше верил…

Не утверждаю, но, на мой взгляд, сюжет «рассказа» не выдерживает никакой критики – концы с концами не сходятся! Ну когда Юра, погружённый в съёмки своей дебютной картины – В ОДЕССЕ, – мог выпивать с Гайдаем, который «поделился с ним „за рюмкой чая“», занимаясь подготовительным периодом – В МОСКВЕ?!.

Скорее всего, всё-таки Татьяна Михайловна Семёнова раскопала сведения и полетела в Одессу. Это больше похоже на правду: тогда ассистенты были мобильными, могли найти актёра «из-под земли». Они смотрели все фильмы и спектакли по всей стране и очень гордились находками.

В отличие от сегодняшних ассистентов и помощников, которые и в картотеку-то лишний раз не заглянут – так, пороются в Интернете, и будет. Поэтому они про актёров, кроме тех, кто уж совсем «на слуху», ничего не знают.

Теперь уже не докопаться до истины – нет Гайдая, нет Юры Хилькевича, нет и Татьяны Михайловны…

Но то, что, прочитав телеграмму, я позвонила в киногруппу и поехала на «Мосфильм», – факт!..

Не могу подробно описать это историческое знакомство. Во-первых, это было слишком давно, во-вторых, я не могла предположить, что оно станет историческим, иначе, наверное, я постаралась бы запомнить все детали… Помню, что долго иду по лабиринтам «Мосфильма», вернее, меня ведут и, наконец, приводят в комнату, которая показалась мне какой-то полутёмной и мрачной. Может быть, потому что за столом, стоящим наискосок, сидит человек, тоже довольно мрачный, в очках. Он смотрит на меня без радости и любопытства (так мне запомнилось), потом задаёт общие вопросы: кто я?.. сколько лет?.. что делаю в цирке? – на которые я так же «анкетно» отвечаю. Потом он предлагает мне сесть напротив и почитать вместе с ним текст будущей кинопробы.

Мне приносят экземпляр сценария, который с того дня останется у меня навсегда (только я ещё не знала об этом)… Мы читаем сценку, когда Шурик, догнавший Нину на ослике, объясняет ей, что это не он, а ослик её преследовал… Нина переспрашивает, смеётся, ну и т. д. Гайдай делает какие-то замечания, помогает найти нужные интонации. Всё. Репетиция закончена. Выбираем день, удобный для кинопробы, и меня ведут на пробу костюма, грима и на фотопробы…

У меня сохранилась фотография из тех фотопроб – странная и смешная: волосы подкручены, глаза гримёрша мне немножко подтянула (заплела маленькие косички на висках и туго стянула их на затылке), чтобы они казались более раскосыми – мне же нужно было выглядеть, как восточная красавица. Потом, конечно, мы ото всех подобных ухищрений отказались! Мне вернули мой естественный вид и так тоже сфотографировали…

И я уехала в Тулу, где была с цирком на гастролях. Через неделю я получила телеграмму с вызовом на кинопробу.

Кстати, кинопробы и потом съёмки – и «Кавказской пленницы», и «Вия» – проходили в том самом павильоне, где теперь проводится ежегодная церемония «Золотой орёл». Об этом я рассказала со сцены, когда вручала приз за лучшую мужскую роль Даниле Козловскому.

Кинопроба и начало съёмок

Теперь кинопробы называются «кастинг». Но я говорю «кинопробы». Мне это дорого. Хотя бы потому, что отношение к кино – и у создателей, и у зрителей – тогда было совсем другим…

На кинопробах реплики за Шурика опять подаёт – теперь уже из-за камеры – Леонид Иович Гайдай. Реальный мой партнёр – мосфильмовский ослик-старожил по кличке Соловей. Чтобы он стоял на месте, я подкармливаю его морковкой. Во время дубля вместе с морковкой он зажёвывает мне полруки. Я хохочу. То есть благодаря ослику я не испытываю «трепетного волнения», поэтому сценку играю легко и жизнерадостно…

Я вижу, что Гайдаю это нравится. «Снято!» – командует он. А потом осторожно спрашивает, не могла бы я сняться ещё и в купальнике, потому что героине фильма по сюжету предстоит появиться в таком виде. Не задумываясь, я соглашаюсь, что вызывает некоторое удивление и у съёмочной группы, и у Гайдая: мол, как-то легко девушка согласилась раздеться! Они не учли, что я работаю в цирке и купальник, по сути, – моя цирковая «униформа»…

Меня переодевают в купальник. Оператор снимает, как я хожу перед камерой «туда-сюда»… Всё. Кинопроба окончена…

Позже Гайдай мне рассказал, что эпизод с купальником прибавил очков в мою пользу, так как был воспринят как свобода, раскрепощённость перед камерой…

Уже потом, когда я начала сниматься в «Пленнице», мне показали огромные альбомы с фотопробами претенденток на роль Нины. Оказывается, их было больше 500!.. На снимках я увидела самых красивых молодых артисток: Валю Малявину, Наталью Фатееву, Наталию Кустинскую, сестёр Вертинских, Вику Фёдорову, Надежду Румянцеву, Наталью Селезнёву, Земфиру Цахилову, Викторию Лепко, Ларису Голубкину – не буду продолжать длинный список ещё многих красавиц советского экрана того времени…

На роль Нины пробовались и студентки творческих вузов, и гимнастки, и балерины, и просто девушки с улицы…

И сегодня многие актрисы бойко рассказывают, как «отказались от роли Нины в „Кавказской пленнице“»…

Почему среди всего этого богатства и разнообразия красоты и талантов худсоветы объединения, киностудии, а потом и Госкино, но в первую очередь сам Гайдай, выбрали никому не известную юную цирковую артистку – не знаю! Правда не знаю!..

Я никогда не страдала «комплексом полноценности», никогда не считала себя красивой, всю жизнь вела борьбу с лишним весом (это сейчас сумасшедшие девушки «подкачивают» себе попы «как у Ким Кардашьян» или «как у Дженнифер Лопес», а у меня комплексы вызывал каждый лишний килограмм!)… Ну и – повторяюсь! – я была от природы неуверенной в себе и застенчивой…

Я могла горы свернуть, если чувствовала, что меня любят и в меня верят. А так – всю жизнь у меня «конфликт хорошего с лучшим»… Это называется заковыристым словом «перфекционизм». И, видимо, благодаря этому самому я всю жизнь и везде была отличницей – в школе, в музыкальной школе. У меня дипломы с отличием – и циркового училища, и театрального института, и Литературного… Я училась хорошо, потому что мне было СТЫДНО УЧИТЬСЯ ПЛОХО. Стыдно не знать того, что я должна знать…

Откуда это? Ведь никто никогда не вбивал мне в голову эти мысли и установки. Наоборот, утешали, если я рыдала, получив четвёрку или (не дай бог!) тройку. Что это? Гены? Гипертрофированное чувство ответственности (им, кстати, в полной мере обладал мой отец!)? Или просто желание побороть глубоко и прочно сидящие во мне комплексы?!.

Но я опять ушла от темы… В общем, будем считать, что просто моя кинопроба была самой удачной, а лицо на экране – «незамыленное». И ещё – героине фильма предстояло выполнять множество трюков, а тут, по случаю, подвернулась цирковая гимнастка!..

Как бы то ни было, через две недели в Тульский цирк была доставлена телеграмма на моё имя: «Вы утверждены роль Нины „Кавказской пленнице“ тчк Просим прибыть на „Мосфильм“ (число не помню) марта для подбора костюма и грима тчк Начало съёмок (число опять не помню!) апреля тчк Директор картины Фрейдин».

Получив телеграмму, я зарыдала – нет, не от радости! Я поняла, что «доигралась» и что теперь мне на неопределённое время придётся расстаться с цирком. А мне этого совершенно не хотелось – жизни вне цирка я не представляла!

Ну, и был ещё один немаловажный нюанс – в программе Тульского цирка работал Толя Егоров, эквилибрист высокого класса, в которого я была по уши (и даже не безответно!) влюблена…

Значит, и с этой только-только зарождающейся любовью придётся расстаться?! Невозможно!.. Я бросилась звонить своему Зиновию Боничу – путаясь в слезах и соплях, всхлипывала, что «не хочуууу…». На что он спокойно и резонно ответил, что отказываться от такого подарка судьбы нельзя, что, во-первых, это же не навсегда, а во-вторых, «…представляешь, какая это реклама – тебя будут объявлять: „Под куполом цирка – исполнительница главной роли в кинофильме „Кавказская пленница“ Наталья Варлей!“»…

Убедил. Скрепя сердце я начала паковать вещи. Из-под купола спускали подвески, троса, лестницы, трапецию. Всё это – а также костюмы, реквизит, музыкальные инструменты – укладывалось в ящики, и все 290 КИЛОГРАММОВ ОТПРАВИЛИ В КРЫМ, В ЯЛТИНСКИЙ ЦИРК, где, предполагалось, я буду репетировать В СВОБОДНОЕ ОТ СЪЁМОК ВРЕМЯ… Забегая вперёд, честно скажу, что я репетировала в Ялтинском цирке, наверное, раз пять, потому что свободного от съёмок, репетиций сцен и трюков и обучения вождению двух машин времени у меня как раз и не было…

Толя Егоров, моя любовь, пошёл меня провожать… Мы стояли на перроне тульского вокзала… Я ревела. А он мне сказал, желая утешить: «Ну, ты что?! Не на войну же я тебя провожаю!..» Я просто захлебнулась от невероятного горя – не любит!.. И уже в поезде написала стихи: «Чёрный, жестокий, мокрый перрон, и я опять уезжаю…»

Должна признаться, что об этой «вечной любви» я забыла почти сразу после начала съёмок – мы написали друг другу по паре писем, и жизнь покатилась дальше…

С Толей мы встретились лет через пять. Вспыхнул и погас коротенький роман. А ещё лет через десять я узнала, что Толя умер от рака. Вот в это невозможно поверить…

«Кавказскую пленницу» мы начали снимать в апреле 1966 года. А на экраны фильм вышел через год – 1 апреля 1967-го. Премьера состоялась в кинотеатре «Художественный» (там же позже проходили премьеры многих моих фильмов – «Вий», «Чёрные сухари», «Золото», «Большой аттракцион», «Мой папа – идеалист» и других).

Съёмки начались с павильонных сцен в декорациях «дома Джабраила» и «замка товарища Саахова». И окно, из которого Нина выпрыгивала на волю, – тоже было в павильоне. Правда, летела на верёвке я уже в Крыму с большой высоты операторского крана…

В поисках образа мои длинные волосы сначала пытались сохранить, потом решили «немножко укоротить» – на 5 см, потом ещё на 5… потом ещё… пока не оставили короткое «каре», которое понравилось всем, кроме… меня…