Метанойя. Репликация

– Нет у меня никаких обязанностей, кроме правовых. И вы сейчас нарушаете мои права, собираясь что-то вколоть без моего согласия.

Незнакомец остановился рядом с моей кроватью и уточнил:

– У вас есть два варианта. Если хотите и дальше лежать с парализованной нижней частью тела – лежите.

Я непонимающе нахмурился с содроганием пытаясь пошевелить пальцами ног, но ничего не вышло.

– Вам в спину выстрелили паралитической пулей. Если вас устраивает положение, могу уйти.

Я смотрел на незнакомца, не зная, как поступить. Но что-то мне подсказывало согласиться на укол.

После моего согласия, мужчина вколол содержимое шприца в мое бедро и принялся раскрывать наручники, которые на внутренней стороне оказались покрыты шипами. Неожиданно он склонился ко мне и вполголоса произнес:

– Марк, не нарушай так явно, ты рискуешь их разозлить.

– Готовь «В-1» на выход, – вдруг раздался голос служащего, который внезапно появился в комнате.

– Уже, – равнодушно заявил мой собеседник, задержав на мне взгляд, после чего развернулся и направился за сотрудником по коридору. – Допрыгается. Еще пара нарушений и попадет на ликвидацию.

– Этот не попадет, – пробурчал второй. – На особом счету. Видел его статус?

После этих слов разговор пропал, а я стал думать об услышанном и о своем положении. Кого я могу разозлить? О чем они говорили? Какой еще статус? И почему этот незнакомец так себя повел? Он тоже знает мое имя. И будто хотел предупредить.

Ситуации, когда меня знают незнакомые люди, вызвали во мне содрогание. Это напомнило времена, когда меня и еще семерых человек похитили и отвезли на остров Северный Брат. И там тоже знали, кто я и как меня зовут. Это были страшные древние существа в телах людей. Но те, кто знают меня сейчас, не похожи на древних. Даже без способностей я смогу определить кто передо мной. Все они – люди.

После того, как ко мне вернулась полная чувствительность, меня выпустили с сопровождением. С одной стороны шел вооруженный охранник, с другой летел наблюдательный дрон. Я шел между ними, отчаянно желая проснуться, открыть глаза и продолжить привычную жизнь. Мне до сих пор не верилось в реальность происходящего. И где-то в подкорке подсознания я оставлял надежду, что когда-то все-таки проснусь.

После побега полусумасшедшего новенького, люди, которых он покусал, стали умирать. Нам каждый день показывали на проекционном экране статистику смертей и заболевших, говорили о необходимости соблюдать правила и устав карантина, и люди стали бояться. Они боялись даже друг друга, шарахаясь каждый раз от любого, кто сделал не то движение или подозрительно посмотрел. А спустя время бесполая голова объявила о выпуске новой фазы вакцины, которая должна защитить нас от заражения.

– Вирус мутировал, – пояснила голова. – Это показала ситуация с возвращением последней группы из пораженной зоны. Мутация неизбежна. И если мы не начнем действовать активно – погибнут все.

На следующий день началось испытание. Были отобраны группы людей, которых освободили от работы и увели в лабораторию.

– Даже не знаю, как это назвать, – покачал головой Виктор. – Это опыты на людях. За такой срок невозможно изготовить вакцину. Тем более от неизвестного вируса, штамм которого постоянно мутирует. Конечно, такие схемы возможны при угрозе смертельной опасности в условиях ЧС, но есть ли у нас сам вирус? Я сомневаюсь. Рукотворные химеры действуют там, где их выпускают, а естественные заболевания идут без обходов территории. Ваша изоляционная система жизни в поселении показала, что в мир был запущен био-проект, который не воздействовал на вас по причине изоляции от мира. Вы не потребляли городскую воду, не пользовались услугами, не соприкасались с бытовыми и продуктовыми структурами. И проживаете в лесу, где хвойные породы чистят воздух. Вы словно под куполом.

После паузы размышлений Виктор взглянул на меня и спросил:

– Староверы пользуются услугами врачей?

– Нет, – ответил я. – Община лечится гомеопатией и развитием иммунитета. Мы жили по их уставу.

– Значит, за эти четыре года никто из вас не обращался к врачам?

– Единственный раз, когда мы прибегнули к помощи, это роды Мии.

– Вам делали какие-нибудь пробы, мазки или тесты?

Я пожал плечами:

– Мне не делали. Про Мию не знаю. А что ты имеешь в виду?

Виктор задумчиво смотрел перед собой.

– Нам, проживающим в городе, устраивали различные манипуляции. То дезинфекция воды, то очистка воздуха, то сбор крови на проверку ядов, то тесты под видом ПЦР, но на деле это был сбор персональных данных ДНК. Я уже тогда понял, что идет подмена понятий, что нарушаются наши права, а нас грубо обманывают. А в этом месте мои предположения укрепились. И прогноз меня не радует.

Через неделю объявили, что противоядие готово. А после выдали еще новость: теперь начинается всеобщая вакцинация. Но для начала пригласили добровольцев, ссылаясь на цивилизованность построения режима внутри Серого Города. Конечно, добровольцы потекли рекой, воспоминание о смертях и недавних превращениях людей в бешеных субъектов, вросло в жителей зерном страха, которое обильно разрослось на такой благодатной почве. Но мне совсем не хотелось идти с большинством. Ни сейчас добровольцем, ни потом в обязательном порядке, а таковой последует из логики ситуации. Мне не хотелось вливать в себя «спасительное» лекарство, потому что я сомневался в правдивости того, что происходит. Вместе со мной сомневался Виктор. Все. Остальные в нашем секторе были согласны принять любое лекарство, только бы не заразиться и быстрее вернуться домой.

– Ты не заметил, что в первую и вторую фазы забирали людей в возрасте? – однажды тихо спросил Виктор. – И все они умерли.

Я задумался, соглашаясь с выводом.

– Такое ощущение, что они просто избавились от балласта, – добавил мой новый друг. – Люди после сорока в медицине и в других источниках считаются бесполезными, а пенсионный возраст вообще никчемным.

– Они намеренно выбирают списки жертв? – настороженно предположил я. – Никакого отбора нет, и все это спектакль?

– Думаю, да. Вероятно, у них есть специальная схема, по которой они действуют. И сцена с человеком, что покусал других, может быть таким же спектаклем для определенной цели.

Я закивал:

– Тоже об этом думал. Страх – рычаг управления людьми, и здесь его активно демонстрируют.

Об этом моменте мне рассказывал мой брат Валентин, когда держал меня и еще семерых человек на острове в секретной лаборатории. Мой родственник тоже пользовался этим рычагом влияния на массы и всегда повторял, что в наказании главное знать – кому причинить боль и когда. Но в то время Валентин сам был болен – им управлял верховный древний Самаэль, заняв его тело и поработив душу. Мы с союзом обратников изгнали темных и закрыли переход, но теперь встретились с новой напастью. И кто знает, чем обернется эта ситуация.

Как-то с утра нас собрали на площади и рассказали о текущих процессах. Голова с экрана вещала, что вторая фаза вакцины проходит успешно, что добровольцы показывают лучшие результаты, и все лабораторные данные говорят о победе.

– Там за забором, – продолжала ведущая, – измененный мир. Там все изменилось, и прежде чем мы туда вернемся, мы тоже должны измениться. Разработанная вакцина защитит вас и ваши семьи. С завтрашнего дня лекарство начнут получать все остальные, чтобы в скором времени мы смогли вернуться домой. Мы заботимся о вас.

Я не собирался получать лекарство и не хотел, чтобы его получила Мия. Мне позволено выбирать, вернусь в мир, не принимая этого «дорогого подарка», и продолжу жить. Только в глубине души я понимал, что все это они устроили не просто так, и если задумали какую-то игру, вряд ли мне удастся обойти ее без последствий.

На следующий день нас начали ставить в списки получающих лекарство. И в эту же ночь я отправился в строение «А». Почему ночью? Потому что день у нас был расписан по часам, везде сопровождали наблюдатели и охрана. А после отбоя я был свободен и очень надеялся, что все остальные участники дневной работы – тоже.

До чего дошла жизнь… Я словно вор крадусь в ночной темноте, чтобы увидеть свою семью. Ворую кусочки счастья. Того счастья, которое принадлежит мне по праву. Но кто-то запрещает мне иметь это счастье. И самое нелепое, я даже не знаю – кто.

– Марк… Марк! – шепотом окликнули меня женщины из общины, когда увидели в своем корпусе. В отсутствии Ийбо и своих мужей, они чувствовали себя беспомощно и пытались найти поддержку в моем лице и сейчас окружили меня, заглядывая в глаза. – Мы не хотим уколы, что нам делать? Скажи!

– Нам нужно выражать свою волю, – приглушенно ответил я. – Нужно противостоять, бороться за свои права. Вы ведь всегда боролись с внешним миром, делайте это и теперь. Я тоже не буду вакцинироваться и собираюсь поговорить с кем-то выше, чем наши надзиратели.

– А как же вирус? – тихо спросила незнакомая женщина, которая услышала наш разговор и подошла поближе, перебирая в руках детскую шапочку. – Или вы считаете, что опасности нет?

Развернувшись, я подошел к женщине и покачал головой:

– Мое мнение: это рукотворная ситуация. Вируса, как такового, нет. На это есть выводы и анализ происходящего за последние четыре года. И за несколько дней никто не сможет сделать вакцину от мутаций вируса. Это физически и биологически невозможно. Нам устраивают условия, в которых мы должны повести себя определенным образом. Поверьте, те, кто над нами и кто управляет этой ситуацией, способны показать нам разные вещи. И не все они будут правдой.

После разговора с женщинами, я отправился к семье. Дети уже спали, а Мия задумчиво смотрела перед собой, сидя на краю кровати. Я обнял свое сокровище так крепко, как только мог, в эту же секунду мечтая оказаться в нашем уютном домике на территории общины, где всегда пахло цветами, теплом из печки и свежим ягодным пирогом.

– Ты снова рискуешь, – шепнула Мия, прижав голову к моей груди.

– Я благоразумно рискую. А вообще мне хочется разнести это место и освободить вас и всех людей. Но если бы у меня были способности… Этого разговора бы уже не было.