Забытый клоун

бездомные свернулись псы,
проспавшие чужие сны,
на ход ноги хлебнув обманы
собою созданных надежд,
и шелухой набив карманы
у перепутанных одежд,
бегут смешно, полураздеты
в запутанности простоты,
спасаясь в паутинах света,
такие же как я и ты
соломенные человечки,
сметая фонари на встречке,
распахивает очи день,

очередная дребедень,
очнувшись, в голове шурует,
и по лицу сползают струи,
дыханьем спертым пахнут сбруи,

на остановках, как статуи,
закутанные плотно в тень,
неузнанные потеряшки
на серых треплются столбах,

покой надуман и неряшлив,
затрещиной от настоящих,
прошедших, будущих минут
мелькают вспышки там и тут,
а всем мерещится – живут.

Мух нет

история проста – учебник без обложки
отложен на потом,  и красными тетрадь
чернилами пестрит,  с упорством неотложки
компостеры в висках бьют дырки для наград,

рассвет раскроен в кровь, и ночи наживую
сметали через край,  и день на волоске,
забытом не тобой, играю – не живу я,
и фоторобот мой на розыскной доске,

ушедшие в тираж ничейной потеряшкой,
печатные глаза, один и тот же цвет,
зажатые в руке газетою вчерашней,
которой лупят мух,  но мух то вот и нет,

придет ни с чем отряд  сермяжных добровольцев,
погреет над огнем озябшее нутро,
нечаянно с водой повычерпает солнце
и жадно, через край, ведро, как реку вброд.

На заре

проснулась в четыре от ничего неделанья
искала себя под ковриками и за стенами
шкафы перетряхивала и крутила лампочки
путала место определения тапочки

к семи собралась причесала  нутро косматое
а как рассвело гремела  в хлеву лопатами
гуляла собак рисовала по-новой стертое
но что-то пошло не так…
сцуко
я же мёртвая.

Заноза

мне дверь пора захлопнуть за собой,
но нет ее, не вырваться из круга,
мне  одиночество – надежная подруга,
я так устала и хочу домой.

забросить в топку  прошлую себя,
смотреть на голубую панихиду,
ногтем прижать душевную хламиду
и никогда не вспоминать тебя.

да, больно с корнем выдирать нутро,
без антидепрессантов и наркоза,
и понимать, что в заднице заноза -
есть я сама, ни кто-нибудь никто.

ткань отомрет,  обдует шелуху,
распишется отчаяние рубцами,
глаза закрою, чикну ножницами,
уху сварганю, подкую блоху,

и буду жить,  не думать ни о чем,
и в соснах трех позволю заблудиться
тому, что раньше где-то было птицей,
по ветру хвост и морду кирпичом.

а ночь нагрянет – упаду ничком,
лицом зароюсь в листьях прошлогодних,
мне будет сниться   завтра и сегодня,
как дурочка  дружила с дурачком.

Выхожу за какой-нибудь мелочью