опоздавших на бал увядающих хризантем,
в жёлтом платье разодранном, зла и дурна лицом,
стук в висках – наповал – переплёты под кожей вен -
анатомия осени, каждый скелет – в шкафу,
близость старых рубашек – надежда для новых тел,
околдованный мной сити выклевал глаз жару,
взятых на абордаж и до смерти влюблённых в плен,
в уходящих шагах – переплясы насущных зим,
месяц ветряный шалый, в усах – сирота-смешок,
на прощанье солгав, заунывно отморосит
и по швам, и по шпалам последний свой марш бросок
почерневшей листвой, отлучённою от светил,
опустившимся небом, предательским бегством птиц,
стекленеет лиц бой, в солнце кончился керосин,
инвазивно нигредо – гвоздикой в проём петлиц,
марш картонных балеринок
давай бросаться душами внарезку,
стреляться из рогатки словоблудья,
и похер мутных взглядов занавески -
в посуде не прибудет – не убудет
ни граней, ни затрещин от касанья
непрочностью полупрозрачных стенок,
какая сука, слушай, в наказанье,
впихнула на пожизненную сцену?
какая тварь посмела, ухмыляясь,