Антисвинизм. Чёртов узел

– Да, я оказался в дураках! И семью подставил! Горе мне! Что нам теперь делать, Пират? Ты же пророк, подскажи! Обратись к богу! Бог милостив и справедлив, он не может просто так смотреть на то, как страдают невинные рабы его!

Глядя на страдания кота и его семьи, Пирату стало по-настоящему жалко их. Он вдруг почувствовал доселе ранее неизвестное ему чувство – чувство сострадания к горю этих небольших и симпатичных животных. А вместе с этим состраданием стало возникать и чувство вины за содеянное им зло. Это было странное, доселе неизвестное ему чувство. Оно гложет изнутри и заставляет делать то, чего никогда раньше Пират не делал. Он никогда не просил прощения у более слабого существа.

– Прости меня, Альфонс! Прости меня, Матильда! Простите меня! Это всё моя вина! Нет, и не было никогда никакого бога! Этот бог – вымысел! Он – фикция! Вместо бога есть человек, мой хозяин. Он жил по соседству с вашей плантацией и решил присвоить её себе, устранив вашего хозяина Стива. Для этого он использовал проклятый волшебный хлеб, который и дал нам всем человеческие возможности. Он сначала не знал, где и как его испытать и я предложил ему, для эксперимента, использовать свиней Стива. Мы использовали всех вас! Более того, вашего ребёнка убили не люди, а псы Коммода. Это всё придумывал ваш ложный, вымышленный бог, а я только передавал его распоряжения. У лже-бога этого есть имя и фамилия. Зовут его Соломон Гросби, и он сейчас, скорее всего, сбежал, ибо что-то случилось непредвиденное, что выходило за его планы, и с чем он не мог справиться. Я не знаю, что случилось, но бежал он очень поспешно и даже не попрощался со мной. А в его дом нагрянула полиция!

Поверь, кот, я искренне сожалею о случившемся! Я был предан своему хозяину и выполнял его приказы. Я чувствовал себя человеком, жажда власти и богатства одурманила меня. Но знай, что нет никакого бога, нет богоизбранности у свиней, нет обещанного «царства божьего», нет ничего! Есть только ложь, лицемерие, предательство и ненасытная жажда власти у всех обитателей этого ложного «царства божьего»! Вот, что подарил нам мой бывший хозяин Соломон Гросби, накормив нас волшебным хлебом! Но ничего!.. Они узнают скоро всю тщетность своих злодеяний, направленных на порабощение и захват власти! Они не знают, что Соломона больше нет, а вместе с ним нет и хлеба. Я открою тебе кот один секрет – действие хлеба ограничено. Без Соломона мы скоро все опять превратимся в обычных домашних животных.

Я тебе раскрыл величайшую тайну! Если Коммод узнает про это или об этом узнает Старый Хряк, то нам всем конец! Тогда между ними вспыхнет непримиримая смертельная схватка за монополию на остатки хлеба. А его осталось совсем немного, если предположить, что на него имеют право все животные и птицы в хозяйстве. Ещё, правда, какое-то количество присвоила себе моя бывшая подружка Джесси, но где её сейчас искать? Да и боюсь, что нам с тобой никто не даст даже попытаться это сделать. Наша песенка уже спета, кот! Ещё раз прости меня!

– И ты его простишь, Альфонс? – взорвалась Матильда. – Да тебя убить мало! Боже! А я им искренне верила!.. Стихи сочиняла!.. Нет! Этого не может быть! Ты такой же подлец, как и все вы – представители собачьего племени! Не клевещи на бога! Он не может быть таким же подлецом и убийцей, как вы, псы! А может ты провокатор?.. Пришёл сюда, чтобы выведать наши мысли и спровоцировать моего мужа на очередную глупость? Не верь ему, Альфонс! Не верь, заклинаю тебя!

– Успокойся, дорогая! Мы же договорились говорить шёпотом. – Альфонс оставался внешне невозмутимым. – Криком делу не поможешь. Я склонен думать, что наш пророк сейчас искренен. Его подставили так же, как и нас, но это не снимает с него вины за содеянное. То, что он раскаивается, это хорошо, но я не знаю – искреннее ли это раскаяние и надолго ли оно сохранится? Что, если сейчас сюда войдет Коммод, обнимет тебя, Пират, и скажет, что ты снова при делах, при власти, что тогда? Ты пойдёшь дальше морочить всем остальным головы, совершая новые преступления? И простишь ли ты мне потом то, что только что просил у меня прощения? Теперь мы, Матильда, с тобой свидетели. Мы слишком много знаем для того, чтобы иметь право жить дальше в этом «чудном» царстве свиней и собак! Сейчас ты, Пират, оказал моей семье самую дурную услугу, которую только возможно. Ты сделал нас свидетелями, знающими страшную тайну, осведомлёнными о том, чего простым животным нельзя знать!

– Поэтому я и сказал, чтобы вы держали язык за зубами и молчали об этом!

– А как нам с этим жить, не подскажешь? Знать о такой подлости и хранить её в тайне? И ладно, если бы мы могли, хоть что-нибудь поиметь от этого знания. Тогда молчание можно было бы хоть как-то оправдать корыстью и алчностью. Но жить с этим, терпя лишения, унижения и делая вид, что веруешь вместе со всеми остальными в фикцию, в обман, ибо так удобно, так безопасно – это позор!

Позор перед собой, перед вон тем котёнком, которого вы лишаете достойного будущего, одарив его фикцией, позор перед всем кошачьим родом! Мы съели этот хлеб, и теперь слово «позор» имеет для нас огромное значение! Я бы мог отмахнуться сейчас, как Матильда, от неприятной правды и сделать вид, что не верю тебе. Но ей это простительно – она самка! У них это природой заложено – в трудных ситуациях включать самообман, грёзы, верить в них и спокойно жить до очередного разочарования. Но я – кот! Я – натура гордая и свободная! Я могу поверить, но только один раз! Я поверил свиньям и Коммоду, а они меня предали и унизили! Я не буду ещё раз подставлять свою щёку под удар! Мы, коты – мстительные животные! Поэтому берегитесь все! И ты, Пират, тоже! Вы загнали меня в угол, думая, что я покорно дам перегрызть себе горло. Но вы ошиблись! Я первый в истории кот, наделённый человеческим разумом. Я горжусь этим, поэтому просто так, я умирать не собираюсь!..

– Успокойся, кот! – оборвал его Пират. – Действие этого чудо-хлеба скоро закончится и ты, Старый Хряк, я, Коммод и все, кто есть на этой ферме, станут снова теми, кем были всегда. И, что самое главное, мы даже не будем вспоминать о том, что сейчас с нами происходит. Мы станем животными без хозяев. Ну, если конечно, не найдутся законные наследники Стива. А меня тоже будут ждать в хозяйстве у Соломона. Давай лучше думать о том, что делать дальше, чтобы дожить до этого славного и безмятежного времени!

– А я не хочу уже доживать до этого, как ты говоришь, безмятежного и славного времени, ибо ничего славного я в нём не вижу! – не унимался кот-идеалист. – Мне дан волей божьей человеческий разум и именно в этом я вижу свою благодать, и именно этот период времени я считаю главным в моей жизни! И неважно, какой это бог, плохой или хороший, настоящий или нет! В любом случае, он сделал для меня благое дело и за это я и моя семья благодарны ему и готовы умереть за данную нам благодать – быть, как люди! Правильно я говорю, Матильда?

– Да, дорогой! – обречённо ответила Альфонсу жена.

– После того, что мы пережили, после тех творческих порывов и находок, после того, как мы ощутили себя разумными существами, скажи, Матильда, ты хотела бы, что бы твой сын стал обычным домашним котом, способным только клянчить у человека еду?

– Оставь меня, пожалуйста, в покое! Не приставай ко мне!.. Мне и так тяжело! Моё сердце разрывается на кусочки при мыслях о том, что нас ждёт в ближайшем будущем! И мне кажется: по сравнению с тем, что нас может ожидать сейчас, стать снова домашней кошкой не такая уж и плохая перспектива.

– Как тебе не стыдно! Ты замечаешь, Матильда, что мы впервые стали задумываться о будущем наших детей, чего никогда не было раньше! У тебя сейчас есть настоящие материнские чувства! Сколько у тебя раньше было котят? В том-то и дело, что ты уже не помнишь о них и, тем более, не переживаешь за их судьбу! А теперь! Ты оплакиваешь погибшего и беспокоишься за дальнейшую судьбу живого сына. И ты желаешь, что бы он снова стал котом, не помнящим родства, не думающим, не творящим, не созидающим? Стыдись, Матильда!

– Это я-то стыдись? Это пусть вот он стыдится! – и Матильда указала лапой на Пирата. – Этот носитель счастья и божьего слова! Осчастливил, спасибо! А ты с ним ещё разговоры ведёшь! Тьфу, противно даже! Ещё меня вопросами дурацкими достаёшь!

– А я с него вины не снимаю, просто он сейчас в таком же положении, что и мы! А что ты предлагаешь для продления нашей жизни? – кот обращался уже к Пирату.

– Слушай, кот, я виноват перед тобой и не только. Мне уже не сбежать, но ты ещё можешь. Я помогу. Пусть это будет хоть небольшим оправданием и искуплением для меня. Я устрою свару с охранниками, а вы в это время исчезнете. Найдите Джесси. У неё есть хлеб. Скажете ей обо мне и о том, что я очень раскаиваюсь за своё отношение к ней.

– Ты предлагаешь мне позорное бегство? А в чём я виноват? Ну, выступил на собрании против свиней! Я думаю, что будет суд, как обещал Старый Хряк, и там установят мою невиновность. Плюс, я обязан, открыто сказать всем животным то, о чём мне сейчас стало известно. Я просто не могу поступить иначе! Ты виновен, Коммод виновен, Старый Хряк виновен – значит, мы будем судить вас! Открыто, всем миром и тебе, Пират, конечно, зачтётся твоё раскаяние!

– Кот, не глупи! Ты же умный, а несёшь сейчас полную ахинею! Матильда, хоть ты ему скажи, пусть подумает о тебе и о ребёнке! Вас никто судить не будет, тем более, честно судить! Неужели, Альфонс, ты этого не понимаешь?

– Не верь ему, Альфонс! Ты уже поверил однажды одному псу! Я верю в справедливость и сплочённость всех животных! Я верю в божью милость, хоть он и пытался очернить святое имя бога нашего! Мы ни в чём не виноваты! Это не мы должны здесь сидеть, а свиньи!

– Ты слышишь, Пират? Даже самка имеет больше понятия о чести и справедливости, нежели ты! Я никуда не побегу и буду требовать честного суда! Прошло то время когда мы, коты, шарахались от всех, кто больше нас по размерам. Теперь мы все равны!

– Ну как знаешь, кот, – грустно ответил ему Пират, – подумай хорошо, пока ещё есть время.

Они замолчали после этих слов, и это молчание продлилось довольно долго, до тех пор, пока в комнату, в сопровождении двух волкодавов, вошли свиньи Джулия, Артур, Блез, Роза и баран Эрнест.

Глава 27

Они важно уселись вдоль стены, и Джулия, огласив решение собрания всех животных и птиц о создании высшего совета «По защите святой веры», объявила первое заседание этого совета открытым.

– Начнём с кота и его семьи, – важно промолвила она, – есть возражения? Нет?! Тогда приступим. У меня нет никаких сомнений, что перед нами злобный еретик и враг! Для меня не нужно даже его признаний, хотя для порядка, они были бы не лишними. Он признался в преступлениях своим действием, своей провокацией, своим богохульством, своим «животным» антисвинизмом.

Кот, я думаю, что тебе есть смысл во всём признаться, раскаяться, тем самым, облегчить свою участь и очистить совесть. В противном случае нам придётся применить особые меры воздействия к тебе и твоей семье. Так что, кот, будешь упрямиться или очистишь душу чистосердечным признанием?

– Я ни в чём не виноват! Мне не в чем раскаиваться! Во всём виноват Коммод! Это он сказал, что свиньи готовят переворот и предложил мне спасти свободу всех животных!

– Ну, что я вам говорила! – возмущённо взвизгнула Джулия. – Этот кот – закоренелый преступник! Я думаю, что вина его доказана! Кто-нибудь считает иначе?

– Да, что с ним разговаривать! – воскликнул Блез. – Он виноват уже тем, что родился! Первородный грех в этих тварях укоренился с особой силой. Я давно к нему присматривался (тут Блез солгал, ибо кота он впервые увидел на этом собрании) и он мне давно не нравится.

– Давайте вырвем усы его жене. Может это заставит его задуматься… – негромко, но как-то зловеще прошипела Роза. – Они все одним маслом мазаны, еретики проклятые…

– Но, может быть, дадим ему шанс спасти себя и свою семью, если он, конечно, раскается и даст слово, верно служить делу бога нашего? – решил разыграть роль «доброго» следователя Артур.

– А я-яя ка-ак все-ее! Подде-еерживаю! – отозвался баран Эрнест.

– Добрый ты, Артур, а доброта – это дело бога! – Джулия подмигнула Артуру. – А мы воины божьи и доброта – не наш удел! Так же, как и слепое доверие! Ты слышал, чему учил наш повелитель? Кругом еретики, враги и методы их борьбы подлы и коварны! Этот кот тебе сейчас признается в чём угодно и покается. Пообещает, что он исправился и будет самым верным прихожанином, но не верь ему! Коты – это самые лживые и непостоянные твари! У них нет ни веры, ни принципов! Они живут сегодняшним днём и могут всегда, в зависимости от обстоятельств, менять своё мировоззрение. Это враждебные элементы! Наша вера держится на слепо верящих, принципиальных, целеустремленных животных, которые никогда не задумываются о другом смысле жизни, кроме того, что им был установлен богом и нами. А кот —существо независимое и поэтому он всегда будет угрозой для веры нашей, ибо будет всегда дурным примером для остальных верующих и благочестивых животных.

– Но, позвольте! – начал было кот. – Почему вы не хотите принципиально разобраться?

– Замолчи, еретик! Не оскорбляй высокий совет своими грязными выражениями и обвинениями! Или ты считаешь, что в совет назначили некомпетентных, продажных и предвзятых членов?

– Да! – закричал отчаявшийся кот. – Я требую…

– Братья и сёстры! – не став слушать требований кота, начала Джулия. – Я думаю, что всё ясно! Наш совет наделён ещё и судейскими полномочиями, поэтому, учитывая, что эта семейка предала свою душу абсолютному злу, предлагаю высокий совет рассмотреть моё предложение и приговорить всю эту семейку еретиков и богохульников к смерти. Приговор я предлагаю привести в исполнение немедленно, дабы исключить попытку колдовства и побега.

– Как же так? – опешил потрясённый кот, внезапно потерявший всю свою былую гордость, храбрость и веру в справедливость. – Ведь я же ни в чём не виноват! А как же суд?

– Не-е-е-т! – вдруг взорвалась доселе тихо сидевшая в углу Матильда. – Я не хочу! Пощадите! Альфонс! Сделай всё, что им надо! Они обещали смягчение наказания! Мы всё сделаем! Мы во всём раскаиваемся! Мой ребёнок!.. Он ни в чём не виноват! Его за что убивать?

– Я признаюсь во всем, что вам нужно! Я искренне раскаиваюсь в содеянном! Спрашивайте! – кот был потрясён происходящим и сломлен окончательно.

– У нас есть сведения, что ты состоял в преступной связи с еретичкой Джесси, которая внушила тебе ненависть к нашему богу, нашему благородному делу освобождения животных и злобный антисвинизм – это так?

– Я ни разу не общался с Джесси! И моя жена тоже.

– Ах ты, упрямый мерзавец! – с этими криками Блез подбежал к коту и сильно ударил его копытом по голове. Разница в весовой категории была приличной, поэтому кот отлетел в угол прямо под ноги Пирату, который молча сидел в углу и покорно ожидал своей очереди на «честный и беспристрастный» суд четырёх свиней и одного барана.

«У них всё равно ничего на меня нет, кроме обвинений в пассивности. Плюс, мои заслуги не позволят им обойтись со мной слишком круто. Главное сейчас не вмешиваться и не заступаться за этого идиота, которому я давал реальный шанс спастись», – наивно успокаивал себя Пират.

Матильда бросилась со слезами на глазах к своему мужу, но была незамедлительно отброшена в противоположный угол подоспевшей Розой.

– Отвечай честно на вопросы, сволочь! – завизжала, начинающая дуреть при виде крови Джулия. – И только так ты можешь смягчить свою участь! И заткните эту хнычущую мелюзгу, кошачье отродье, иначе я сейчас разорву его на кусочки. Джулия имела в виду перепуганного до смерти котёнка.

– Не трогайте моего сына, я всё скажу! – Альфонс уже понял, что от него требуют. – Я прекрасно знал Джесси, и она постоянно внушала мне ненависть к свиньям, собакам и другим животным. Она обучала меня колдовству для того, чтобы я наслал порчу на руководство нашего царства. Я должен был по её плану внести смуту в сознание животных нашего хозяйства, вселить в них ненависть к свиньям и собакам, а также вызвать их неподчинение божьим законам и заветам.