– Ну, как ты?
– Да не очень.
– А я уже себя съела. Все, теперь только музеи и кино.
– Ладно…
– А я тебе еще вчера позвонила, как-то мне было неспокойно, но…
– Да я мобильник забыл дома.
– Аа.
– А я тоже хотел тебе позвонить, но ты меня дисциплинизировала, договорились в три, вот и жду.
– А я решила стать недисциплинированной.
В конце сказала:
– Ты сегодня целый день дома? А можно я тебе еще раз позвоню?
Настроение поднялось.
Жаловалась, что «забегалась». Ну, я говорю, остановись, передохни.
– Знаешь, у меня такое чувство, что если остановлюсь, упаду. Так уж и буду бегать, пока завод не кончится. Сестра мне рассказывала, мама же умерла очень молодой, и никогда ничем не болела.., нет, у нее была простая ангина и началось осложнение на легкие, и она в три дня сгорела, врач сказал после вскрытия, что у нее легких просто не осталось, одна паутина.., так вот сестра рассказала, что мама незадолго до смерти сказала ей, что у нее такое чувство, что ее «завод» кончился.
Верник сообщил, что говорил со Штейнером, и тот «очень нежно» обо мне, отзывался.
– Он очень редко такое говорит, потому что, как и ты, строит из себя охотника на мамонтов, зато, если говорит, то почти серьезно…
Пожелал ему счастливой дороги, передал привет Штейнеру. Тут он спросил о здоровье. И я дал слабину, стал жаловаться, так он говорит:
– Нюма, мне в этой жизни ужасно не повезло, я здесь похоронил двух своих лучших друзей, Капитайкина и … (забыл), так что сделай мне одолжение…
Тут уж я разозлился.
– Не дождетесь, – говорю.
– Вот-вот, вот это мне нравится.
Ну каков, а? И я тоже, мудак, нашел, кому в жилетку плакать. Да никому нельзя, зачем бесплатно радовать. Или это он так на меня разозлился и теперь мелко мстит? Не дал мне телефон Рут Левин, обозвал «срамником».
– О душе, о душе пора подумать, дружище.
Ага. Вот ты и думай, авось чо надумаешь.
Жена вчера спросила, когда гуляли по коридору клиники в перерыве между процедурами:
– Ну, что Вадик пишет?
Рассказал.
– Там и тебе письмо.
Задумалась.
– Все-таки он хороший мужик. Есть в нем, понимаешь…
– Поэт, все-таки.
– А что важнее, быть хорошим человеком или хорошим поэтом?
– Конечно, хорошим поэтом. Хороший поэт – всегда большой человек. А что такое «хороший человек»? Только большой человек «хорош». А маленький человек, хороший ли, плохой – какая разница?
Покачала головой, мол, несогласна, но спорить не буду.
От Л:
Спасибо за дневник, еще не читала. Ты пока мах веди аккуратно, хоть EKO и фантасти, не перетруждайся. А то когда еще смогу тебя полечить…
Сижу дома, чувствую себя непонятно. Как-то не так
Завтра получу «мипуй лев»[13 - Сердечная картография] (вчера сделал) и 25.3. – к врачу. Зол на себя.
Вадим письмо прислал. Пишет, что главки о нем – самые живые в книге.
Наум, привет!
Вышел Гершензон, 4 тома (М.-Иерусалим: Университетская книга, Гешарим, 2000, серия «Российские Пропилеи»). Еще готовится к выпуску 5-й том, в который войдут многочисленные комментированные письма Гершензона.
Кроме того, вышла захватывающая книга, которую я не могу в данный момент точно описать: Переписка Хайдеггера с Ясперсом. С 20-х по 60-е годы. С комментариями. Изд. Ad Marginem. По формату такая же, как «Соблазн» Бодрийяра, но потолще. Цена примерно 120 р.
И на всякий случай докладываю, что вышедшие два тома Конст. Леонтьева (большой формат, красивое комментированное изд.) стоят по 180 р каждый. Всего будет, кажется, 12 томов.
Всегда твой
Матвей
21.3. От Л: Вадим молодец и по-своему прав
В Московском дневнике «тема» любви» всплывает, но некоторый «цинизм», на мой вкус, снижает пронзительность. А старухе Изергиль передай: пасть порву. Потому как частые и значительные перепады давления и температуры губительны для мужчин, как частые приступы эпилепсии, что одно и то же для вас, а ей надо лечиться (пардон) от нимфмании… вот, не сдержалась, плохая из меня Зоя Космодемьянская…
По идее, цинизм должен подчеркнуть, выделить, оттенить пронзительность (такая «игра на понижение»), ну, а уж как получилось – не знаю.
А лечиться надо мне…
Все, конечно, на почве комплексов. Ну, мои мужские комплексы ты знаешь, я никогда не считал себя «героем», и ко всему еще так вышло, что если у Р «наклонности» к нимфомании, то у моей жены – к фригидности, возможно по моей вине. У нее очень «тяжелый» клиторный оргазм (вагинального, со мной, ни разу не было), то есть далеко не сразу достигаемый. Возможно, это результат психологической травмы: в очень раннем возрасти, ей было лет пять, с ней «поиграл» какой-то чужой дядя, а потом еще вырезали один из яичников, может, и это повлияло на уровень гормонов и сексуальность. Все мои акты с ней, где я заботился, т. ск. только о себе, были позорно коротки и мне никакими ухищрениями не удавалось продлить их. В тех случаях (в какие-то периоды это было достаточно часто, ну, несколько раз в неделю, во всяком случае), когда я «брался» за клитор, они, конечно, длились гораздо дольше, но моя роль (так я ее ощущал) была при этом «техническая». Это было похоже на онанизм, обогащенный взаимопомощью. Мне всегда казалось, что жена несчастна в нашей половой жизни. То, что она не ушла, говорит о том, что она, видно, «счастья» и не нашла. О том, что пыталась найти – не может быть сомнений. Я же все время чувствовал свою неполноценность. И вот есть женщина, с которой я могу это делать неограниченно долго, и которая при этом кончает несколько раз – есть от чего прийти в восторг! Когда чувствуешь себя героем, это поощряет на подвиги… Ну, а подвиг – всегда самопожертвование…