Новая эра. Часть первая

Все пропахло весной, здорово и тревожно.

А как сын в армии?

Петра – тайна, засиженная мухами-туристами

Сильнейшее впечатление – Герат. Почти целый античный город, заложенный еще Александром Македонским. Руины моста через овраг ведут в никуда, в однообразную тесноту-мельтешню плоских арабских крыш.

Да, весна…

Сын жалуется на безделье – не дают им повоевать (слава Богу). Настроение нормальное.

Хочу надеяться, что по возвращению увидимся.

Позвонил Р. Рассказал о путешествии

– Я очень рада что ты позвонил. Неожиданно. Я уж как-то и не жду теперь…

24.3. Жена утром щебечет:

– Я позавчера, когда к курицам пошла (на работе), а там у нас кошки, их от мышей держат, так одна кошка, огромная такая, вдруг стала так ластиться, я прям поразилась, об ногу терлась, хвост трубой, я ее погладила, так она от меня не отходила…

– Кот, наверное.

– Может быть. Такой ласковый, я прям поразилась. Я вообще кошек никогда не любила. У нас была в детстве кошка, она однажды взбесилась, залезала по занавескам под потолок, порвала занавески, и сидела там орала, ее потом в старую сумку запихнули и отвезли на вокзал, а она через день вернулась…

Ходили на японский балет, «Санкай Джуку». Игры света и тьмы, странная музыка. Большие стеклянные круги-тарелки, висящие на тонких тросах. Когда их покачивают, летают блики. Танцоры лежат на них, сворачиваясь и разворачиваясь, как цветы. Фиксирован каждый момент движения. Скульптурность. В европейском балете прыгают, бегают, крутятся, летают, а здесь – медленно плывут. Балет не движения, а жеста. Что характерно. Да, еще живой кролик, подсвеченный, в чаше на высокой ножке. Этакий дзен-кролик.

Но слишком много повторяющихся приемов. Как, например, раскрытые рты. Иногда кажется скучным, но все равно хочется смотреть еще и еще. Завораживает.

25.3. Случайно наткнулся на свое имя в каком-то невнятном сетевом разговоре, судя по всему, двух литераторов:

Цырлин: 16 Sep 1999 (12:34:39)

Торин, Вы, что ли, считаете, что если в произведении нет детективного сюжета, всяких хохомчек (типа назойливого сравнения сотрудников с карасями и щуками) надуманых эпизодов итд – то это уже не литература, а всего лишь журналистика?

Материал отчасти интересный, но его надо, тсказать, уметь преподнести

Мне, знаете, что понравилось из прочитанного в последнее время? Наум Вайман, Описание жизни в Израиле середины 90х в форме дневника. Эпизоды из жизни (от быта до политики), параллельно этому – рассуждения автора. Читать достаточно интересно, хотя интриги как таковой нет, а Израиль меня лично интересует заметно меньше, чем, допустим США. (Не говоря уж об общественной позиции автора – нечто вроде израильского Эдички Лимонова. Этакий ебарь-патриот (я конечно извиняюсь). Тоска по древним принципам, разрушаемым злыми либералами в сочетании с неразборчивостью в личной жизни. Думаю, что когда автор очень старается быть увлекательным, забавным, остроумным и т.п., то результат обычно получается прямо противоположным

Торин: 16 Sep 1999 (21:20:21) Цырлину:

Щель обетованья я читал, но писать в таком стиле желания нет. Хотя в Израиле жил 3 года и многое видел. Все люди разные. И восприятие у них разное. И потом, «Кризис» уже написан, к этой теме вернусь вряд-ли.

Левон: я не о любви-нелюбви, я просто не воспринимаю напыщенную одиозность Бараша как профессионализм, хоть Вы меня укусите:

Мне сложно судить.

Пока я вижу только защиту Байтов-Бараш действует вполне грамотно.

Насчет остального.. ну Оля Медведева-Премингер и Наум Вайман, конечно, тартареновски хороши, но у каждого издателя такие есть.

Марику пятьдесят. Подарил ему свою книгу. Если вам за пятьдесят – это ваша книга, как написал какой-то критик…

26.3. Звонил Пете Криксунову на предмет издания на иврите, «посоветоваться». Петя держит дистанцию. Послал ему книгу.

Родная гостиница забита туристами. Побрели по набережной, зашли в первую попавшуюся. Мужик с кавказским акцентом и сломанным носом посоветовал (по-русски) сначала посмотреть номер. Поднялись. В таком убогом логове мы еще не спаривались. Но таскаться в поисках…

– Ну как? – спрашиваю.

– Ну что уж…, – сказала, – ладно.

Я спустился, бросил кавказцу: «Это, конечно, не Рио де Жанейро» (кажется, он не оценил мою начитанность), заплатил за номер и вернулся.

– Да, номер, конечно…, – сказала она.

– Так чего ж ты не сказала?!

– Я думала, что ты уже заплатил.

Но ничего, скоро мы позабыли про эту убогость. Начисто позабыли.

– Если бы я была большим крокодилом, я бы тебя всего проглотила, и ты бы сидел у меня внутри… А знаешь, всё что от тебя в меня вошло, еще там шевелится…

Принес ей книгу. Потребовала надписать. Долго мучился. Тогда она открыла ее на случайной странице: «Вот, прям из книги. Пиши: «Чудо в ней внезапная милость и случайный покой». … Вот вроде бы обычный день, а какой хороший! Ты мне подарил такой чудесный день! Я уж и не думала, что такой может быть. Как будто я давно тебя не видела. Те два раза не считаются. Значит, я тебя три недели не видела…

Звонила Ифат, дала телефон университетского издательства. Предложил встретиться, но она уезжает в Германию.

От Л:

Вчера ездила в N-Y, на свидание с сыном. День был теплый, солнечный, город красавец. Вспомнила про твою улицу в Милане. Погуляла в централ парке, все цветет, запах весны, посидели в ресторанчике открытом. Потом, к вечеру, пошли в джаз-кафе, он там был и сказал, что подумал, что мне там должно понравится. Джазисты колоритнейшие… потом он меня посадил в электричку. Уже стемнело и в окошке, как в зеркальце потустороннем, я увидела совсем незнакомую тетеньку…

28.3.2000. От Л:

Мне понравилось про фрески во Флоренции и про улицу в Милане, в кот. ты влюбился. Матвея эпиграммка тоже ничего, а от комментариев я давно воздерживаюсь… Ты наметил уже жертву для перевода на иврит? Как дела с Христом? Вот уже и папа Римский полумертв, а ты все тянешь, все оттягиваешься, все у тебя отговорки разные. Не пора ли послать подальше свои развлечения и засучить рукава?

Заехал к Гробманам. Подарил книжку. Написал: «крестным». Мише не понравилось. Мол, у евреев крестных не бывает. Попросил взять в кавычки. Еще попросил поставить число. Серьезно относится. На столике лежала заметка из «Литературной газеты» о «Зеркале» и «Иерусалимском журнале», где журналы названы «близнецами».

– Что за чушь? – удивился я.

– Ну дурак, дурак, – сказал Гробман об авторе заметки.

– Да ладно, – успокоила его Ира, – все-таки реклама. Правда, обосранная…

Рассказала, как по РЭКе[21 - Израильская радиостанция для репатриантов] Вайскопф, Губерман и Окунь против одного Бараша дружно обсирали «Зеркало». Особо подло обсирал Вайскопф. Заявил, что «все их авторы к нам перебежали». Это был в мой огород камешек. Я закинул удочку насчет издании на иврите. Ира обещала помочь. Рассказала о пикировке с Эммой Герштейн в «Новом мире». Показала заметки.

Я еще подарил Гробману книгу Брусиловского. Гробман растаял. Сказал: «Ира… сходи там, принеси…» Ира пошла. Как я понял, за журналом. Молчу, Бараш велел не выдавать. То ли Гробман что почуял, то ли на всякий случай спросил – вдруг не придется расставаться:

– У тебя журнал есть?