Новая эра. Часть первая

Ну не смог я соврать. Не смог.

– Есть, – говорю, и улыбаюсь.

– Ира! – громко крикнул Гробман. – Не надо, у него есть.

Ира уже возвращалась с номером. Неловкость.

– У тебя есть? – переспросила.

– Есть, – говорю.

– Кто дал? – строго спросил Гробман.

И опять я не соврал во спасение.

– Бараш.

Гробман кивнул. Мол, разберемся с этим Барашем.

Уже у выхода, Гробман вдруг:

– Давай я тебе какую-нибудь книжку подарю, вот, про лысенковские дела, 47-ой год.

– Спасибо, Миш, не стоит, все равно я читать не буду, нет у меня времени.

– Ну давай чего-нибудь… вот, Пушкина, хочешь? «Евгений Онегин»?

Книжка была без обложки и первых листов.

– Ладно, давай.

Не отстанет ведь.

– Это, как газета, – объяснил он, – в метро читать.

Спросил у Гробмана, как ему выставка Паши? Язык у Гробмана, конечно, чесался, но рано, рано было сводить с Пашей счеты.

– Ну, можно сказать, что нет в ней ничего стыдного. А по нонешним временам это не мало.

Я не согласился. Сказал, что очень мало рисунков, как-то чересчур скромно и чересчур концептуально, то бишь идеологизировано, не искусство, а какой-то набор лозунгов. Гробман вновь промолчал.

От Л:

отпусти меня, старче, в синее море! Ведь и мне надо как-то жить дальше. Как Остап Бендер говорил – вчера на рынке мне предложили вечную иглу для примуса, и я отказался. Не хочу ничего вечного…

А желания кто исполнять будет? Причем три!

А у вас с сыном прям роман… Как тебе это удалось? Позавидуешь…

А как «дистанция», образовалась уже для рассказа?

Наум, привет!

Список №28

1. Сергий Булгаков. Агнец Божий. /Книга вышла в Париже в 1933 году тиражом 700 экз. (с тех пор не переиздавалась) и вызвала травлю со стороны церковных иерархов и теологов-ортодоксов (типа Вл. Лосского): Булгакова обвинили в том, что в его софиологии София трактуется как четвертая ипостась, что нарушает принцип троичности. Данный труд является вершиной творчества Булгакова, но не только. Цитирую предисловие (игумена Иннокентия): «В лице «Агнца Божия» мы имеем не только, пожалуй, самый значительный богословский труд ХХ века (рядом с ним могут быть поставлены разве что «Догматика» Карла Барта и «Систематическое богословие» Пауля Тиллиха), но и несомненную вершину русской софиологии, которая в свою очередь может рассматриваться как вершина всего греко-православного богословия». От себя добавлю, что, по моему разумению, русская софиология представляет собой завуалированное гностическое учение. Привожу названия некоторых разделов: «Христология единства (монизм) ’; «Христология двуединства (дифизитство) ’; «София Божественная»; «София тварная»; «Боговоплощение»; «Эммануил и богочеловек»; «Уничижение Господа (кеносис) ’; «Богочеловеческое самосознание Христа» и т.п./ М.: Общедоступный Православный Университет, основанный протоиереем Александром Менем, 2000 – 464 с – 112

2. Ги Дебор. Общество Спектакля. /Книга вышла в Париже в 1967 г., накануне молодежных волнений, которые отчасти спровоцировала. Автор – левый радикал крайнего толка; был обвинен в убийстве соратника (Жерара Лебовичи), после чего (правда, через десять лет) застрелился. Выработал учение о пассионарно-церемониальной негативности (противопоставление буржуазной спектакулярности свободной игры индивидуального конструирования ситуаций). Был самопровозглашенным лидером Ситуационистского Интернационала: радикальный потлач (этнологический термин Мосса), праздник дарения, не имеющий конца как образец грядущей революции. Книга имеет определенный интерес и для теории Рампы (автор – ярый рампоборец). М.: Логос (Радек), 2000 – 184 с – 55

3. Ханс Зедльмайр. Искусство и истина. О теории и методе истории искусства. /Автор (1896 – 1984) – выдающийся австрийский теоретик, последователь Ригля («художественная воля») и постоянный оппонент либерального Панофского. В 1932—33 годах был членом нацистской партии, за что ему после войны было запрещено преподавать и публиковаться (все работы 1946—48 годов вышли в свет под псевдонимами). В зрелом возрасте «канализировал» свою пассионарность в пылкий католицизм и привлек в интерпретацию опыт сакрального /«история искусства как история религии (и как история культа особенно) способна объяснить несравненно больше фактов, чем история искусства как история социума или история рас»/. Автор двух нашумевших книг (по типу амбициозности сходных с «Закатом Европы»): «Утрата середины» (1948) и «Возникновение собора» (1950); в первой провозглашается «приговор-утрата», во второй – «синтез-возникновение» (спиритуализованный вариант «истории духа»). В данном сборнике представлена теоретическая квинтэссенция его идей. Есть ценные соображения, близкие к нашим «итальянским мотивам»: «Является ли то, что в своей материальной связности кажется нам целым произведением, действительно замкнутым целым – как, например, настоящая „станковая картина“ – или это лишь частичная целостность в большем целом, в которое мы должны мысленно вернуть произведение. Внешним границам произведения искусства – например, рамам станковой картины – нет необходимости совпадать с его „сущностными границами“». М.: Искусствознание, 1999 – 367 с., 10 илл. – 65

4. Макс Брод. О Франце Кафке. Франц Кафка: Биография. Отчаяние и спасение в творчестве Франца Кафки. Вера и учение Франца Кафки. /Незаменимый первоисточник. В «Приложениях» приводятся (впервые по-русски) наиболее интересные воспоминания других лиц о Кафке/ СПб: Академический проект, 2000 – 505 с – 104

5. Фр. Л. Йейтс. Джордано Бруно и герметическая традиция. /Крупнейшая современная специалистка (Англия) по ренессансному оккультизму, автор изданных по-русски книг «Искусство памяти» и «Розенкрейцерское Просвещение»/ М.: НЛО, 2000 – 528 – 112

Во вторник, 21 марта, ко мне приходил, после довольно длительного перерыва, Миша Файнерман. Я отдал ему экземпляр твоей книжки, так что если ты еще ему не выслал по почте, то и не надо. Миша, конечно, выглядит плоховато, но, сколько я помню, он хорошо никогда и не выглядел. Во всяком случае, по его собственному ощущению, он вроде бы пошел на поправку (относительно, конечно); курит, по крайней мере, намного меньше. Чуток «пофилософствовали», но Миша очень скоро устает и больше лежит молча на диване, нежели «аргументирует».

На сегодняшний день я раздал уже больше 30 твоих книжек.

И мне, наконец, передали (на дискете) твое письмо о Ренессансе. Отсутствие интернета причиняет все же массу неудобств.

Остановлюсь на нескольких моментах.

Самый интересный (по проблематике) раздел твоего письма касается «симбиоза» искусства и религии. Я полагаю, здесь сказывается тот огорчительный факт, что продвинувшись (с большим скрипом) в каком-нибудь важном направлении (например, в осмыслении схемы: Синкретическое единство – Жрец и Маг – Культура и Религия), – мы бросаем тему и не делаем тех выводов, ради которых было начато обсуждение. А суть выводов, которые, по моему разумению, с неизбежностью следуют уже из тех моментов схемы, с коими ты вроде бы согласился, состоит в следующем. Дело не в том, что искусство «жмется к стенам религиозных храмов» (даже если ему самому так кажется и на большее оно не претендует – по крайней мере, осознанно), а в том, что оно обретает в архитектонике храма культовый синкретический хронотоп жреческого типа – и делает это не только независимо от религии магического склада (типа христианства), но и вопреки ему. А религия, пользуясь неосознанностью мотивов художника, контрабандно ставит себе на службу совершенно чуждую стратегию снятия индивидуации. Есть большой резон в твоей идее: христианство не возникло в результате проповеди Иисуса, а было выстроенным по классическому катартическому сюжету мифом, – но я бы переменил акценты. На самом деле христианство таки возникло «в результате проповеди Иисуса»; это была чистая эсхатологическая религия не снятия, а пестования индивидуации, предназначенная не для жизни, а для апокалипсиса – и потому абсолютно чуждая культуре (предназначенной именно для обустройства жизни). И такое христианство существует, но не внутри украшенного фресками храма, а в мистике и иконоборчестве, в регулярно возобновляющемся возвращении к «первоначальной чистоте веры». Что же касается «исторического христианства», то это типичный контрабандно-шизофренический комплекс (а вовсе не органический симбиоз), основанный на попытке спастись сразу двумя противоположными способами: жреческим (синкретическая катартика фресок) и магическим (иконоборческая стратегия «прямого» спасения). Искусство действительно спокойно может обойтись без религии (но не без «воспоминания» о своих жреческих синкретических корнях, которые старше религии). Религия тоже могла бы обойтись без искусства (продержаться на чистой магии), но только очень недолго – в эпоху искреннего и массового ожидания близкого конца света. Поэт Тютчев гениально уловил в лютеранстве (самом массовом из иконоборческих порывов человечества) его глубинную суть: 1) в христианском храме не должно быть ничего, кроме голых стен (ибо катартика фресок знаменует собой языческое постоянство вечного возвращения); 2) молитва христианина (именно молитва, а не возобновляющийся пластический культ) может быть, по сути дела, только однократной, последней, «пороговой» (то есть анти-катартической).

…Сих голых стен, сей храмины пустой
Понятно мне высокое ученье.
Не видите ль? Собравшися в дорогу,
В последний раз вам вера предстоит:
Она еще не перешла порогу,
Но дом ее уж пуст и гол стоит.
Еще она не перешла порогу,
Еще за ней не затворилась дверь…
Но час настал, пробил… Молитесь богу,
Последний раз вы молитесь теперь.

Иными словами, истинно христианская молитва предполагает последующий «прорыв в инобытие», окончательный шаг в потусторонность, а не благополучный возврат к земному благоустройству циклического времени, обеспечиваемый катартикой (в том числе и фресковой). Добавлю, что такие порывы не проходят даром и ведут к не менее мощному откату: протестантизм стал в конечном итоге религией благоразумного и бескрылого обустройства здешнего мира. Впрочем, «конечного итога» здесь быть не может: пример протестантской «диалектической теологии» (Карл Барт, Бультман и др.) показывает, что жив еще курилка – зловредный миро- и человеко-ненавистнический дух проповеди Иисуса.

Когда же апокалиптический пыл угасает, религия становится (как ты и отметил) по большей части катартическим мифом – и наступает эпоха контрабанды и сотериологической шизофрении.

Остаюсь всегда твой

Матвей

29.3. От Л:

сегодня получила книги, Агнона и «Альбом», большущее спасибо. Да, с сыном бли айн ра[22 - Буквально: «без дурного глазу» (ивр.) Русский эквивалент: «тьфу-тьфу, чтоб не сглазить»].