Резонанс единства

– Рановато что-то заморосило. А что с гардеробом?

– Там что-то лежит, точно не скажу. Не переживайте, в золотом мы поставили стойки для одежды.

– Ладно. Бруно, организуй мне что-нибудь… – Разуто пошевелил пальцами. – Погоде соответствующее.

– Обязательно, господин редактор. Есть у меня один рецепт.

– Не сомневаюсь.

Сомневаться и правда не стоило. У Бруно всегда был рецепт даже для менее внятных пожеланий. И у редактора была неоднократная возможность в этом убедиться.

– А это что за банкет? – кивнул Разуто на сдвинутые столики в зале со сценой.

Компания за столиками сидела странноватая. Выглядели посетители так, как будто в клуб их привели насильно, рассадили и оставили ждать дальнейших распоряжений. Двое мужчин среднего возраста с сомнением слушали дородного бородатого мужчину, вольготно развалившегося на стуле и что-то негромко рассказывающего. Остальные, четверо молодых парней и пара девушек, даже не делали вид, что слушают, и явно томились своим здесь присутствием. Перед каждым стоял бокал с коктейлем, который они двигали и крутили, как будто не зная, что с ним делать.

Бруно быстро оглянулся и понизил голос:

– А это, господин редактор, группа… адаптации вроде. По часу сидят на одном заказе.

– Адаптации? – переспросил редактор. – Если друг к другу, то у них явно не получается.

– Вы ещё не видели тех, кто сейчас к нам спиной. Как им выпить, ума не приложу.

Редактор последней фразы не понял, но уточнять не стал. Не стоило отвлекать Бруно от приготовления «соответствующего погоде» коктейля.

Еще раз окинув взглядом группу адаптирующихся, Разуто миновал малый зал и, отодвинув портьеру, вошёл в отделанное фактурным тёмно-жёлтым пластиком помещение. Грабов уверял, что освещение создает полную иллюзию золотого покрытия, а сепия медиастены оттеняет игру граней драгоценных слитков. Близорукий Карл верил.

Он остановился на пороге и огляделся. Народу было немного. Редактор кивнул Вальзе Вазольвату и братьям Шокулям, сидевшим за ближайшим ко входу столиком, и направился в угол, откуда приветственно махал рукой Тори Грабов.

Задержавшись ещё пару раз на приветствия знакомых, редактор достиг угла и обнаружил, что Тори был не один. Рядом с владельцем «Матового глянца» вальяжно развалился старый знакомый Разуто, однокашник Грабова, а в настоящем крупный столичный деятель, Барий-Мария Калюжный. В имени ещё был «фон» где-то посередине, но Карл так и не удосужился запомнить где.

– Карл! – встал и обрадовался магнат. – А Грабов уверял, что сегодня увидеться шансов нет!

– Грабов пессимист, верит обещаниям, – пожал плечами Разуто, повесил пальто и разместился напротив. – Какими судьбами?

– Продвигаю сущее, – радостно оскалился Калюжный. – Вот, добрался до родных пенатов. С тобой опять же повидаться. В сети же тебя не встретить. Знаменитая личность, Тори, твой кабак не в уровень.

– Какой есть, – обиделся Грабов.

– С этим не поспоришь, – кивнул Барий и переключился на Карла. – Я слышал, ты здесь редактор «Паблика», местный вдохновитель потоков?

– Было бы что вдохновлять.

– Не скажи, не скажи. Вся жизнь здесь, в провинции. Столица что – тусовка, скучная рафинированная тусовка. Нет, Карл, я тебя понимаю. Никто не понимает, а я понимаю! Я вот Тори рассказывал…

Разуто с удовольствием отвлекся – ему принесли коктейль. Напиток был слегка крепковат, но для нейтрализации плохой погоды и внезапного появления Калюжного вполне годился.

– …и вся надежда на провинцию! – повысил голос Барий, поднял свой фужер и сделал крупный глоток. – Последнее прибежище настоящих инстинктов. Столица стерилизована – этого не скажи, тех не обидь. Обычным репостом можно половину до инфаркта довести. А вы не представляете, как иногда хочется взять кого-нибудь за загривок и сразу, с оттяжкой та-ак, – хрясь!

Калюжный сжал кулак, поднес к лицу и свирепо на него уставился.

– А потом заглянуть в выпученные глазёнки, тряхнуть, – Барий потряс кулаком, – и спросить: «Кто ты, сука, кто-о ты?»

– И что мешает? – поинтересовался Разуто, оглядев стол. Пара пустых бокалов объясняли эмоциональность собеседника.

– А-а, – отмахнулся, разжав кулак, Барий. – Легче гаду сразу денег дать, чем потом судиться. У столичных от любого синяка гангрена по всему организму.

– Так ты сюда подраться приехал?

– Ах, если бы, – мечтательно закатил глаза Калюжный. – Нет времени на личную жизнь, вот совсем нет. У меня, кстати, к тебе серьёзное дело, хороший задел на будущее… – придвинулся Барий к редактору, приглушив голос и состроив соответствующее лицо.

Разуто против воли поморщился. Ему не хотелось сегодня никаких «серьёзных» переговоров, но ещё больше не хотелось иметь дело с «агрессивным» Барием-Марией Калюжным, где-то и в чём-то «фоном». Калюжный в любом деле видел себя организатором и руководителем, а стать «исполнителем» чужих идей и проектов Карлу никогда не импонировало.

– Подожди, Барий, – перебил он и отклонился к Грабову. – Тори, пока не забыл. А что за группа адаптации у тебя там напиться не может?

– Обычная группа, – пробурчал Грабов. – Может, по суду, может, по административной части.

– Да уж видно, что не по своей воле, – кивнул Разуто. – К тебе теперь по решению суда загоняют?

– Это как тебе такое удалось? – тут же переключился Барий, как будто и не морщился секунду назад, обозначая «серьёзность будущей темы».

– Они через «Доступные опции» забронировали места для своих собраний. Ты же по будням не заходишь, – ещё раз укоризненно посмотрел он на редактора, – вот и не встречался с ними. А вчера гардероб им сдал – под хранение агитационных материалов. Но гардероб – это временно, до пятницы. Им митинг вроде согласовали, вот они и свозят свою агитацию.

– Наживаешься на демократии? – хохотнул Барий. – Ловко! За что бастуют?

– А кому «им»-то, Тори? – перебил Разуто Калюжного.

– Вроде «Радеющим» – пожал плечами Грабов. – Но аккаунт столичный.

– Да ладно! – фыркнул Карл. – Они же тебе первому кабак и разнесут.

– Это уточнил. Обещали цивилизованно. Я им специальную скидку дал.

– «Радеющие» обещали цивилизованно! Только ты, мой друг, смог составить из этих трёх слов предложение. Купил стихию дисконтом.

– Горячие ребята? – тут же воспламенился Барий. – Ультрамодернисты или хоспис?

– «Радеющие» – это хоспис, – ответил Разуто. – Левый толк. Только откуда они здесь?

– Провинция! – снова заликовал Калюжный. – Вот где жизнь! Не-ет, Карл, я тебя понимаю. Интересно жить там, где ещё не кастрировали общественный голос! А у нас им даже канализацию для сборища не согласуют! Хоть и левым.

– Так это, наверное, ваши и есть, – попытался погасить радость гостя Грабов. – Говорю же, столичная организация.

– У них турне по причине отсутствия собственного стадиона? – предположил Разуто.

– Так вообще здорово! – не разочаровался Барий. – Столичные бюрократы…

И Калюжный начал рассказывать, как он спонсировал акцию против кислород-счетчика и как это было приторно скучно. Разуто старался не кивать, чтобы не давать Барию повода переходить к «делу».