Мимо шантажистов

– Но с этой у нас уже заключен договор.

– Как? Чем же вы думали? Вы понимаете, что это противозаконно.

– Конечно, а потому прошу вас провести всё, задуманное нами, в особом режиме, не фиксируя это всё.

Доктор хотел что-то сказать, но Алла не дала, она напористо продолжила свою речь:

– А потом, я тоже не хотела бы ложиться в клинику. – Видя, что Лев Власович возмутился ещё больше и желает говорить, Алла заговорила ещё более напористо, но при этом в её голос ворвались очень знакомые и приятные доктору заговорщические нотки. – Доктор, я не хочу и яйцеклетки сдавать. То есть работа ваша будет упрощена. Разумеется, всё будет оплачено: и моя палата, и все анализы и процедуры и должные быть, и проведённые, и ваше молчание и всё, что, собственно, и должно быть оплачено. Муж мой ничего не должен знать о том, что я не стану сдавать биоматериал. Он оплатит всё. Я буду делать вид, что лежу в вашей клинике, но приезжать я буду к вам только для встреч с мужем. Кстати, вы сумеете держать меня столько у себя, сколько захотите. Я знаю, вы сумеете убедить моего мужа в необходимости моего пребывания у вас, ведь редко когда забор биоматериала проходит без осложнений.

Алла выдавила улыбку и умолкла в ожидании ответа доктора. Тот поднялся с места, прошёл четыре шага к окну, несколько секунд постоял у него, возможно, что-то рассматривая за ним, потом медленно повернулся к Алле и резко спросил:

– Если вы действительно хотите получить от меня конфиденциальные услуги, зачем вы привели ко мне подругу? Вам нужен свидетель?

Медленные движения доктора не вязались с резкостью его голоса. Да и сам вопрос показался Алле нелепым. Причём тут подруга? Между тем доктор продолжил:

– Я мог бы помочь вам во всём, мог бы, если б знал, что это всё остаётся между нами. Сейчас же, когда за дверью сидит человек, осведомлённый в этом вопросе и могущий при желании донести эту информацию туда, куда решит, я делать ничего не стану. Более того, я и вам не советую. Вы не боитесь, что ваша подруга будет впоследствии шантажировать вас всю жизнь.

– Нет, ну что вы! – ответила Алла, меняясь в лице. При этом она моментально осознала правоту доктора и свою ошибку. – Подруга ни о чём не знает, – стала на ходу сочинять Алла, – я её попросила просто сопровождать меня.

– Ни о чём, кроме того, что вы не желаете быть матерью, что договор на суррогатное материнство заключён с человеком младше двадцати лет, и я уверен, что и всё, задуманное вами, ей уже известно. А ведь вы производите впечатление неглупой женщины.

Алла хотела что-то сказать, она даже сделала какой-то рывок на месте, а Льву Власовичу показалось, что она хочет уйти, потому он спешно заговорил:

– Ну хорошо, предположим, мы с вами убедим вашу подругу, что мать суррогатную для вашего ребёнка я вам подобрал другую, но вот остальное…

Слова «мы с вами» доктор применил специально, давая Алле понять, что он берётся за дело, он на её стороне. Не мог Лев Власович отказаться от плывущих в руки денег.

– Вам надо, я это настоятельно советую вам, убедить свою подругу в том, что вы, ну скажем, под влиянием моих разъяснений, убеждений, всё же решили сдать биоматериал, то есть решили стать биологической матерью ребёнка. И всё остальное я советовал бы вам не обсуждать с подругой: ни процедуры, ни… Ну вы меня поняли?

Говоря всё это, доктор медленно шагал по комнате и, задавая вопрос, остановился напротив Аллы и пристально посмотрел ей в лицо.

Алла понимая, что ничего в отношении с Настей исправить не сможет, решила обмануть доктора.

– Да, доктор, Вы совершенно правы. Я поступила опрометчиво. Нам не нужны свидетели. Я скажу подруге, что вынашивать плод будет ваш человек. Скажу ей, что договор с малолеткой мы аннулируем, потому что Вы категорически против. Но, прошу вас, доктор, давайте всё же оставим малолетку.

Произнося просьбу, Алла применила все свои артистические способности, изображая на лице мольбу и отчаяние, тем более что это действительно было ей важно, ведь с Ликой уж был подписан договор, и была с ней договорённость о получении самой Аллой половины договорной суммы. Но Льву Власовичу не понравилось это. Суррогатная мать-малолетка, как высказалась пациентка, это уголовно наказуемо, тем более что за дверью сидит подруга клиентки, которая наверняка уже сделала нужную аудиозапись. Сам доктор на случай тоже вёл скрытую видеозапись. Лев Власович задумался. Обычно, предлагая суррогатных матерей, он имел мзду за предложение и откат от суррогатных матерей, а в данном случае, он только рисковал. Будет ли оплачен этот риск? Вряд ли: сама клиентка не платёжеспособна, а муж её по её же словам о многом знать не должен. Пройдя по кабинету опять до окна, чуть постояв у него, Лев Власович обернулся и, уже не подходя к пациентке, а от окна, чуть опершись сзади руками о подоконник, сказал:

– Я могу пойти вам навстречу по всем вопросам кроме одного. Я не могу принять мать-малолетку, то есть пойти против закона.

Лев Власович нарочито применил терминологию пациентки «мать-малолетка», причём сказал эти слова с некоторым нажимом в голосе. Далее он продолжил:

– Давайте мы поступим так: я выделю вам палату, и палату для суррогатной матери, но не вашей малолетки, а для той, которую я вам предложу. Вы поняли, мать суррогатную вполне здоровую совершеннолетнюю женщину я назначу вам сам в соответствии с вашей группой крови. Мы начнём процедуры: вас мы просто чуть оздоровим своими витаминами, ну, разумеется, сделаем вам все требуемые анализы. Мужу вашему мы скажем, что готовим вас к пункции, заберём материал у вашего мужа, а сами, как вы того и желаете, оплодотворим им яйцеклетку роженицы. Только давайте договоримся, никто кроме нас с вами о том знать не должен. Тем более, о том не должна знать ваша подруга. По документам родителями ребёнка будут вы и ваш супруг. Вас устраивает такое?

Алла, всем своим существом протестующая против предложения доктора заменить Лику, сдержалась и притворно ответила:

– Благодарю, доктор. Вы очень любезны. Думаю, вы правы. Договор с девушкой, согласившейся на суррогатное материнство, мы расторгнем, думаю, муж этот вопрос уладит. Мне, знаете…, очень хотелось, чтоб суррогатная мать была хоть сколько-то похожа на меня. Ну, вы понимаете…

– Понимаю. Не беспокойтесь, ребёнок не всегда похож на родителей, даже в 80-ти процентах не похож. Страшненькую суррогатную мать я вам не предложу. Конечно, ваша красота редкостна, потому достичь идеального сходства не удастся, но я постараюсь.

– Спасибо, доктор, – взволнованно произнесла Алла, продолжая игру. Ей было необходимо выяснить, во что в целом обошлось бы это мероприятие. – Я рада, что мы пришли к взаимопониманию! – продолжала она. – Скажите, прикидочно, во сколько всё это примерно обойдётся?

Доктор пристально посмотрел на Аллу, медленно прошёл к своему столу, сел в кресло и, опёршись о стол руками, задал свой вопрос:

– Насколько важно вам иметь этого ребёнка?

Эти несколько секунд Алла жила ожиданием ответа доктора. Уже со слов его «Я не могу принять мать-малолетку, то есть пойти против закона» Алла решила для себя, что этот доктор ей не годится, но, чтобы узнать цену медицинских расходов на материнство, она продолжала играть роль послушной клиентки. Вопрос доктора вызвал в ней раздражение, но Алла сумела скрыть его и ответила уже заготовленной фразой:

– Это вопрос сохранения нашей семьи.

– Понятно, – ответил Лев Власович и умолк.

– Так сколько же? – не выдержала Алла долгого молчания.

– Всё зависит от обстоятельств. Вы же понимаете, нам понадобится следить за здоровьем и вашим, и роженицы, могут быть разные осложнения…

– С учётом всех осложнений? – теряя терпение, прервала доктора Алла.

– С учётом конфиденциальности и нестандартности ситуации, – напомнил Лев Власович, – миллиона четыре, а то и пять.

Увидев округлившиеся глаза пациентки-красавицы, доктор поспешил добавить: – Это с учётом оплаты услуг суррогатной матери. И не забывайте, что мы с вами уже имеем ненужного свидетеля.

***

Выйдя от доктора, Алла была в смятении, слова Льва Власовича о том, что Настя ненужный в этом деле свидетель и тем более его слова о возможном шантаже подруги взволновали её, она не решила ещё, что говорить Насте, а та уже, сразу выйдя из клиники, накинулась на неё с вопросами. Но Аллу не так просто было сбить с толку, она выразила страшную усталость и стала отмахиваться от подруги.

– Ал, ну что? – не унималась Настя. – Примет он тебя?

– Ой, да отстань! Я так устала. Он такую мораль мне прочитал! Давай не будем об этом.

– Ну, в итоге-то что? Он примет тебя?

– Он-то примет, но я сама не пойду.

– Что? Ты передумала?

– Настя, да отстань ты от меня! Ты прямо как этот плешивый! Он как клещ вцепился, теперь ты!

– А чего вцепился-то? – не унималась Настя. – Чего говорил-то?

Диктофон у Насти был включен. Она сделала это сразу, увидев выходящую из кабинета Аллу. Но и Алла заметила, как Настя при виде её зачем-то сунула в сумку руку. Если бы не это, возможно, Алла сейчас всё выложила бы подруге, но теперь она очень сомневалась в том, надо ли всё рассказывать Насте и даже уже сожалела о том, что поделилась с ней тем, что не желает сдавать свой биологический материал. На очередной вопрос Насти, заданный Алле уже в машине, Алла почти закричала:

– Что ты мне допрос-то устраиваешь! Хочешь, чтоб мы с тобой в аварию попали?! Давай поговорим завтра.

Её машина, действительно, как-то вильнула и чуть не шаркнула идущую рядом. Алла волновалась, ей было необходимо причесать свои мысли и определиться, как вести себя с подругой.

***

На следующий день Алла, всё ещё не определившаяся в отношении Насти, решила посоветоваться с матерью. До встречи с доктором Алла не хотела вообще обсуждать с матерью вопрос о ребёнке, а хотела поставить её в известность уже как-нибудь потом, но теперь ей требовалось решить, как поступить с подругой, которая уже звонила ей сегодня и пыталась задавать вопросы. Пока Алле удалось отвязаться от Насти, сказавшись, что очень занята, что мать её срочно вызывает, но как себя вести дальше, этого она всё не могла решить.