Неприкосновение

Ещё я не постигла Слова Божьего,
Но слёзно, тихо радуюсь Ему.
Мои печали и следы усталости
Уже успели выплеснуть глаза…
Но о любви в сияньи Божьей благости
Мне из людей никто не рассказал.

Отблеск заката

По берегу, как по ненастью,
иду, оставляя следы.
И отблеск заката – в запястье,
по тёмной дороге воды,
по вёслам заброшенной лодки,
по тёплым ладошкам песка…
Как бережно, верно и кротко
его принимает река.
От берега не уплыла река,
касаясь серебристого песка.
Её сдержали Господа рука
и ангелов рисунок в облаках.
И в ласковой, неслышимой волне
сдалась река небесной тишине.
И поняла я – это не во сне:
Он, мой Спаситель, помнит обо мне.
Иначе как постичь простую суть,
что столько сердцу суждено вместить
любви Христа, чтоб глубоко вздохнуть
и молча сникнуть: «Господи, прости!»

«Сварить, постирать…»

Сварить, постирать,
рассчитаться с посудой,
ворчать перестать
и из дому сбежать.
Поверить простому и вечному чуду,
что можно с восторгом закат наблюдать,
по берегу тёплой Казанки, как в детстве,
скакать, не боясь уколоться, босой…
Как счастливо бодрое, звонкое сердце!
И дождик застигнет – июльский, косой.
Промокнуть, поверить…

Вконец пролениться,
помедлить
к своим возвращаться домой.
Но остановиться вдруг
и убедиться,
что вовсе недолгое счастье – одной.

Без тебя

В доме пусто без тебя и сына
(радость одиночеству под стать).
Грустно мне без вас,
но, очевидно,
целый месяц можно отдыхать.
Покупать пакетики для супа,
пить кефир и подорожник есть,
и не слышать: «Мама, это глупо
и не обязательно – худеть».
Бегать и читать довольно много —
верно и восторженно читать.
Только вдруг почувствовать тревогу
и от одиночества устать.
Ощутить неполноту досуга,
ни за что не взяться с огоньком…
Мы просуществуем друг без друга,
чтобы счастливо зажить потом.

В Забайкалье

Как листвянка разбрелась по горизонту!
На рассвете я дивлюсь её узору,
незапятнанный, он только-только дышит,
незапамятный, веками он недвижим.
Там, в долине, где-то впадина седая
и багульник синим цветом опадает.
И черёмуха: как с севера, угрюма,
замирает, отражаясь над Урюмом.
Здесь спокойствие задумчиво и нежно,
и оно меня волнует, как сердечность.

В Лебяжье

Как одиноко – среди бела дня,
среди всех дел – полезных и случайных!
Но как легко касается меня
лист осени – озябший и печальный!
Когда в субботу вешаю бельё,
а вечером во дворике читаю,
а в воскресенье дождь с утра польёт,
но всё равно сынишку забираю,
с ним мяч и сказки убегают в лес,
с берёзами я заживу соседкой…
Отдам ладонь —
В круженьи тихом лист
летит ко мне единственной монеткой.