Курт Сеит и Шура

– Может быть, вы хотите вернуться в дом? – осведомился Сеит.

То, как она посмотрела на него, ясно давало понять, что ей не хочется менять положение. Даже в вечерних сумерках она видела блеск его глаз. Сеит понял, что он больше не может держать себя в руках. Взяв ее голову, он поцеловал ее в лоб долгим нежным поцелуем.

Когда она смотрела на него, она думала, что этот молодой человек – единственный мужчина, которого она хотела бы видеть в своей жизни. Как долго продлится их связь? Одна или две встречи в лучшем случае? Затем каждый пойдет своей дорогой. Ее волнение превратилось в печаль. Нет, она не хотела терять его. Сеит теперь целовал ее щеки и шею.

Шура больше не могла сопротивляться и обвила руками его шею. Чистая, целомудренная любовь девушки, которую она дарила без оглядки, вызывала у повидавшего и жизнь, и женщин Сеита чувство, которого он ранее не испытывал. Он хотел взять эту маленькую девочку, которая обвивала руками его шею в совершенном забытье, на край света и уединиться с ней навечно. Как долго продлится это волнение? Насколько истинной является их страсть? Они бросились в начало, не зная конца. Уткнувшись лицом в ее волосы, он произнес:

– Александра!

Голос Шуры был едва различим.

– Да?

Сеит заметил, что говорит совершенно противоположное тому, что намеревался сказать:

– Я хотел бы увидеть тебя снова, хотел бы быть с тобой. Хочешь, я заеду за тобой завтра и мы проведем вместе весь день. Что скажешь?

Не отрываясь от него, она пробормотала:

– Завтра утром мы поедем к папе в госпиталь. Затем… Я не знаю… кто мне разрешит уйти из дома? Я не знаю.

Сеит взял ее щеки и погладил их:

– Ты хочешь быть со мной?

Шура слишком стеснялась ответить вслух. Она утвердительно кивнула, отводя глаза.

– Ты уверена, что хочешь этого? Я хотел бы услышать.

– Да… Да, я хочу этого.

– Тогда предоставь дело мне. Я что-нибудь устрою. Может, я сам отвезу тебя в госпиталь, а затем покатаю по Москве.

– А как же дядя Андрей?

– Андрей Боринский знает меня с детства, не думаю, что он не позволит нам отправиться на прогулку.

Как долго они пробыли в саду? Шура не могла понять, но ей казалось, что они вместе годы. Все шло, все развивалось быстро, словно по мановению волшебной палочки феи, которая перенесла ее в волшебное королевство, а теперь вернула на землю. Чуть дальше, за лестницей и дверью, в доме, их ждала реальность. Некоторое время они гуляли по саду под руку. Повернувшись к фонтану, Сеит показал на статуи купидонов и сказал:

– Ты знаешь, я хотел бы быть как они, застыть, обнимая и целуя тебя. Тогда мы могли бы вечно обнимать и целовать друг друга.

Шура чувствовала тепло в его словах и тепло его руки, но она была взволнована, ей было стыдно и неловко. Она сказала:

– Тогда ты замерзнешь навечно под снегом.

Когда они вошли в дом, Шура поняла, что давно замерзла, но ей было все равно. Она была счастлива, взволнована и влюблена. Она сняла пальто, отряхнула снег с юбки, затем вернулась к гостям.

После того как они присоединились к Татьяне и Джелилю, Сеит ненадолго оставил их. Шура проследила за ним глазами, затем отвела их, опасаясь быть застигнутой посторонним взглядом. Он вернулся всего через несколько минут. Молодой человек был в приподнятом настроении.

– На завтра у нас отличный план.

Они вопросительно посмотрели на него.

– Моя дорогая Александра Юлиановна, я поговорил с Андреем Боринским и получил разрешение покатать вас завтра по Москве с Татей и Джелилем. Я заберу вас завтра, после того как вы вернетесь из госпиталя.

Она не верила своим ушам, как ловко все складывалось.

– А как же моя сестра Валентина? Я не могу бросить ее одну.

– Я думаю, она пойдет к друзьям с Боринским.

Татьяна рассмеялась:

– Отлично! Я уверена, мы завтра прекрасно проведем день. С этого момента Шура жила только мыслью о следующем дне и старательно веселилась на приеме, который закончился под утро. Сеит рано ушел. Уходя, он бросил на нее долгий взгляд, и она ответила взаимностью.

Целуя сестру и желая ей доброй ночи, она собиралась рассказать ей о вечернем приключении, но, не будучи уверена в том, что сестра одобрит такое легкомыслие, передумала. К тому же не хотелось подвергать опасности планы на следующий день. Она отправилась в постель, улеглась поудобнее, погасила лампу и начала мысленно вновь переживать моменты, когда она была с Сеитом, живо вспоминая каждый миг общения, каждый поцелуй, каждое прикосновение. Когда она засыпала, Сеит целовал ее в губы и обнимал ее тело так же крепко, как обнимали ее мечты.

На следующий день все домашние поднялись за полдень. После сытного завтрака Андрей Боринский повез девушек в госпиталь. Юлиан Верженский выглядел лучше, чем сразу после операции. Ему разрешили покинуть госпиталь через несколько дней. Он с большим удовлетворением смотрел на сиявших красотой и молодостью дочерей, сидевших по обеим сторонам кровати, пока они живо рассказывали ему о своей жизни в доме Боринских. Он не мог говорить, но мог подавать знаки глазами, показывая, что все понимает. После примерно получаса общения доктор объявил, что пациенту нужен отдых, и выпроводил их из комнаты.

Как Сеит и говорил накануне, Валентина собралась нанести визит дальним родственникам в компании дяди Андрея и Петра Боринских. Шура предложила сестре присоединиться к прогулке. Но Валентина решила, что будет приятнее сходить в гости в теплый дом, чем гулять на холоде.

Когда они начали собираться, Шура снова почувствовала, что ей от волнения свело живот. Закружилась голова, так же как накануне. На ней было светло-синее платье, украшенное лентами кремового цвета. Она уложила волосы в шиньон, стянув их такой же лентой. Горничная постучала в дверь, когда она была уже готова:

– Александра Юлиановна, прибыл поручик Эминов…

Шура даже не дослушала остальное. Она выбежала из комнаты, схватив пальто, муфту и маленькую бархатную сумочку. Она зашла в комнату Валентины, быстро поцеловала сестру и почти скатилась по ступенькам. На середине лестницы она увидела Сеита, ожидавшего ее в вестибюле, и приостановилась. Полагается быть спокойной и собранной, подумала она. С ее губ не сходила улыбка. Молодой человек вежливо поцеловал ей руку. Затем, помогая надеть пальто, шепнул ей на ухо:

– Ты такая красивая.

Татьяна и Джелиль уже сидели в экипаже. Они весело приветствовали Шуру. Заняв место рядом с Сеитом, она подумала, что наступает день, который будет лучшим в ее жизни.

С раннего утра шел густой снег. Экипаж проезжал по улицам, на которых выстроились шикарные магазины. Проезжая по Красной площади, Шура вновь восхитилась площадью, покрытой снегом, ярко раскрашенными куполами соборов, часовой башней. Сеит рассказывал:

– Это Успенский собор. Он использовался для коронации царей, был разрушен в 1472-м и перестроен архитектором из Болоньи между 1475 и 1479 годами. Здание византийское по архитектуре, но его купола выполнены в индийском стиле. А сейчас вы видите храм Благовещения с девятью куполами. Он был построен в 1489 году архитектором из Пскова. Лучшие фрески Андрея Рублева находятся здесь. В Архангельском соборе хранятся останки наших царей от Ивана Калиты до Ивана V, включая Бориса Годунова.

Шура забавлялась, слушая пояснения, которые Сеит давал с точностью учителя истории. Некоторых названий она никогда не слышала.

– Это Спасские ворота, один из трех входов в Кремль, ведущих на площадь, которая посередине. Пространство за площадью было одним из первых жилых кварталов в городе. Знаете ли вы, что значит Китай-город?

Они отрицательно покачали головой.

– Это означает крепость. Место, где жили торговцы на севере Москвы-реки, называется Белый город. А Земляной город – на юг от реки. Первый российский университет был построен в Москве в 1755 году…

Они вновь были на Моховой. На мгновение Шуре показалось, что поездка закончена. Ей стало грустно. Внезапно возница повернул на юг через Москву-реку. В этом районе среди больших садов располагались красивые дома. Легкий снег собирался превратиться в метель. Разговор шел легко. Когда они остановились, Татьяна взяла Шуру за руку и сказала:

– Вот, здесь мой дом. Пойдемте, мы приехали как раз вовремя, чтобы посидеть у камина.

Дом Татьяны был небольшим, но очень хорошо и дорого обставленным. Каждая комната привлекала внимание элементами, напоминавшими о балете, которому посвятила свою жизнь Татьяна.