Я начинаю слегка нервничать, осознавая, что чем больше борюсь, тем больше попадаюсь в его ловушку из слов и эмоций. Кажется, это не остановится никогда, как и наши нескончаемые словесные дуэли. Ну и ладно. Я вроде бы еще в состоянии красноречиво «кусаться» в ответ.
– Я больше не твой ангел, теперь я – твой личный дьявол, Хантер, – говорю тихо, но с таким напором, будто каждое слово – выстрел, пущенный прямо в его сердце.
Я вижу, как он замирает, как его выражение лица смягчается, и это мгновение оцепенения придает силу моим словам. Он ведь специально это делает, нарочно играет на моих нервах, зная, как можно вывести меня из равновесия.
Эти несколько дней в его компании обещают быть пыткой, настоящим испытанием для меня. Не из-за собственных чувств, которые продолжают пылать, как неукротимый огонь. Хотя, кого я снова пытаюсь обмануть? Да, именно из-за этого. Я не хочу больше подпускать его ближе к себе. И я не позволю ему проникнуть еще глубже в свое сердце. В этот раз я нацелена на правильную цель, а этот чертов Охотник, возможно, ни за что не простит мне то, что я собираюсь сделать.
– Садись. В. Машину, – он произносит каждое слово раздельно, подчеркивая каждую букву, как будто пытается вложить в них весь вес своего намерения, а потом добавляет: – мой личный дьявол.
– Заставь. Меня, – отвечаю я почти шепотом в его губы, приподнимаясь на носочки. Мой ответ-просьба звучит с такой ясностью и решимостью, что даже воздух между нами кажется вибрирующим от напряжения.
Его губы изгибаются в тонкую усмешку, и я вижу в глазах нечто, что заставляет меня затаить дыхание. Он не спешит отвечать, лишь медленно протягивает руку, касаясь моей шеи. Кончики его пальцев скользят вниз, останавливаются на доли секунды, точно маркируя путь, и затем мягко погружаются в нежную кожу груди. Ощущение его прикосновения обжигает меня, как холодный огонь, оставляя после себя белые, будто нарисованные, следы.
– Твои предпочтения не меняются, да? – его голос глубокий, обволакивает меня, как воздушное облако. – Ангел, я не буду принуждать тебя, пока ты сама этого не захочешь, а ты обязательно захочешь, я знаю. А сейчас, пожалуйста, сядь в эту чертову тачку, и мы поедем туда, куда ты решила вывести всех сотрудников.
– Раз ты сказал «пожалуйста», то ладно, – соглашаюсь, иронично качая головой. – Только мне нужно отвезти Себастьяна кое-куда, – добавляю, замечая на его лице странную эмоцию, похожую на удивление, возмущение и любопытство.
– Себастьян? – повторяет он, словно не услышал, и я чувствую, как его внимание полностью сосредотачивается на мне, как будто он пытается прочитать скрытый смысл между моими словами.
– Угу, – киваю, стараясь сдержать улыбку, которая неумолимо стремится появиться на моих губах. Я боюсь представить, что у него сейчас твориться в голове. Меня не было год, мы ни разу не предохранялись, и вот есть какой-то Себастьян, которого нужно куда-то отвезти. Признаюсь, очень весело наблюдать за его недоумевающим выражением лица.
«У-у-у, злая ты, Тея, очень злая женщина. Ты только представь, о чем он мог подумать?!»
– Себастьян, это… кто? – наконец, решается он спросить. В его голосе сквозит попытка разобраться, которую я решаю потянуть подольше.
– Себастьян…. это…. это мой малыш, – отвечаю я, загадочно улыбаясь, – но тебя не должно это волновать! Поэтому я доберусь сама, а ты поезжай на своей машине. – Упираюсь ладонями в его грудь, толкаю от себя, и ухожу, отмечая ошарашенный вид, который подтверждает, что мои предположения о его мыслях верны.
– Мы можем отвезти его вместе, – предлагает он, когда я уже стою на ступеньках с пакетом мусора в руках. – Я бы не против познакомиться с твоим малышом, Тея.
«Тея. Ни ангел, ни Дейенерис, а Тея.»
– Я думаю, он не будет рад вашему знакомству, – обернувшись к нему, продолжаю играть, надеясь, что он все-таки свалит.
– Я уверен, что ты ошибаешься, ангел, – уверенно говорит он, решительно направляясь ко мне и, выхватив пакет из моих рук, добавляет: – Иди за малышом, а я выброшу мусор.
– Ты не отвалишь? – закатив глаза интересуюсь, чувствуя, что мне не удастся прогнать его.
– Нет, – говорит он, отрицательно качая головой.
– И даже если я тебя ударю, не отвалишь? – слегка прищурившись, делаю еще одну попытку отвязаться.
– Что подставить? Лицо? Живот? Пах? – предлагает варианты, не отрывая своего взгляда от моего лица.
– Неинтересно, – грустно вздохнув, разворачиваюсь, направляясь обратно в свою квартиру за «малышом» и своими вещами.
В тот день, когда я решила устроить эту поездку, одним из вопросов, который нужно было решить – что делать с Себастьяном? Оставить его на два дня одного? Это слишком жестоко, и я никогда в жизни бы не оставила питомца, за которого несу ответственность, в одиночестве на такое долгое время. Одно дело, когда я отсутствую полдня на работе, а другое – свалить на двое суток. Поэтому я заранее договорилась с Эви, которая согласилась мне помочь и присмотреть за ним в эти выходные.
– Малыш, ты готов поехать к тете? – спрашиваю, открываю переноску и осторожно погружаю туда кота. Он удобно располагается на мягкой ткани и смотрит на меня, ожидая чего-то. Я вспоминаю, что забыла положить его игрушку: игрушечного маленького кролика с запахом лаванды, который всегда успокаивал его в поездках. Быстро нахожу игрушку на диване и кладу ее в переноску рядом с котом. Видно, как его глаза сразу становятся спокойнее, и он нежно потирается о кролика. Я закрываю дверцу переноски, проверяю, все ли готово, и беру ее в руки вместе с сумкой со своими вещами.
На лифте добираюсь до входной двери и толкаю ее своим плечом несколько раз.
«Ну да, Тея, ты ведь не можешь поставить на пол переноску и открыть дверь рукой…»
Толкаю дверь еще раз, и она с легкостью открывается, а я тем временем лечу на кого-то, кто уверенно обхватывает меня за талию из-за чего я роняю свою сумку. Хорошо, что я крепко держу Себастьяна, не хватало мне еще угробить своего питомца.
– А если бы это был какой-то старичок, ты так же крепко прижимал его к себе? – спрашиваю, повернув голову в его сторону.
– Я знал, что это ты. Я чувствую тебя, даже когда ты этого не хочешь, – говорит он, продолжая держать меня в своих руках. – Где малыш?
«Что ж, Хантер, вот так произойдет твое знакомство с моим малышом, который всего-навсего кот, а не тот, о ком, ты мог подумать.»
– Знакомься, Себастьян, это злой Охотник. – Отталкиваюсь от Хантера, поворачиваюсь к нему всем корпусом и поднимаю переноску прямо перед его лицом, позволяя лучше рассмотреть «малыша».
– Так вот ты какой, малыш, – хмыкнув, говорит он.
Опустив переноску немного ниже, у меня появляется возможность разглядеть лицо Хантера лучше. Его наигранная улыбка, казалось, устремилась вверх, но глаза выдавали совершенно другие эмоции. В них больше не было ни капли удивления. Вместо этого я уловила мелькнувшую искорку, отражавшую, казалось бы, сложную гамму чувств. Мне стало интересно: испытывает ли он облегчение от того, что в переноске оказался всего лишь кот, а не что-то более серьезное? Или, возможно, в глубине души он испытывает легкую грусть из-за того, что этот бесшерстный комочек не был настоящим ребенком?
«Или это твоя светлая головушка, Тея, начинает строить необдуманные теории, которые тебя, вообще-то, даже не должны беспокоить? И что с того, что он может испытать от этого облегчение? Возможно, в этом облегчении скрыто нечто личное, к чему ты не имеешь никакого отношение?»
– Интересный выбор, – подмечает он, рассматривая пятнистого сфинкса.
– Рада, что ты оценил, – с сарказмом произношу, выдавив на лицо такую же улыбку, как у него, но потом прячу ее. – Но мне плевать.
– Давай его сюда, – говорит он, протягивая руки к переноске.
– Он не любит чужих людей, – резко отвечаю, сделав акцент на предпоследнем слове, чтобы напомнить о границах между нами.
– А кто здесь чужой? – наигранно удивленно спрашивает, обернувшись, чтобы убедиться в том, что мы здесь одни. – По-моему, для тебя я далеко не чужой человек, Тея.
«Блять, ну и зачем ты говоришь мне все это? Для чего? Чтобы что? Чтобы я растеклась лужей? Хренушки, милый. Галатея Спенсер не из тех, кто будет течь перед тобой. Опустим мое утреннее влаговыделение от мыслей о совместном прошлом.»
– Малыш, укуси плохого дядю, – остудив пылающие мысли, я все-таки протягиваю переноску, и он осторожно принимает ее из моих рук.
– Не стоит, малыш, мы с тобой подружимся, – отвечает Хантер взглянув сначала на меня, а потом на Себастьяна. Затем он поднимает упавшую ранее сумку и разворачивается к своей машине.
Я следую за ним и останавливаюсь у пассажирской двери, наблюдая за его дальнейшими действиями. Он аккуратно ставит переноску на крышу автомобиля, затем неспешно открывает багажник и помещает туда мои вещи, словно оценивая каждую мелочь и проверяя, все ли в порядке. Меня удивляет его спокойствие и непринужденность в этот момент.
После того как багажник закрыт, он деловито перемещается к задней двери. С абсолютным профессионализмом и ловкостью он открывает ее, затем бережно берет переноску с Себастьяном и помещает ее на заднее сидение. Его действия настолько уверенные, будто он делает это ежедневно. Обернув ремень безопасности вокруг переноски, он умело защелкивает его за специальные крючки, тщательно проверяя крепления.
Моя больная сторона, да, именно та, которая скандирует имя «Хантер» в моей голове каждый раз, когда я его вижу, начинает подкидывать мне варианты нашего несостоявшегося будущего, где Хантер бережно усаживает нашего сына в автокресло, проверяя удобно ли ему там. А сын, в свою очередь, дергает Хантера за волосы и кричит свои первые непроизвольные слоги: «па-па».
– Тея, ты зависла? – до моих ушей доносится его голос, и я понимаю, что реально зависла, думая о том, что с нами никогда не произойдет.
– Я могла бы подержать его на своих коленях, – несколько раз моргнув, чтобы прийти в себя, я отвечаю, кивнув на переднее сидение.
– Ангел, безопасность – превыше всего, – подмечает он, а я снова окунаюсь в воспоминания прошлого года. Самолет. Ремень безопасности. Мои руки в руках Хантера. Он сидит передо мной на коленях, смотрит в мои глаза, а я тону в его.
Очередной раз махнув головой, я тянусь за дверной ручкой, но понимаю, что она заперта.