Увидимся в Сен-Тропе

– Эля! Даже если я и оговорилась, то знаешь, как говорил Чехов? «Хорошее воспитание не в том, что ты не прольёшь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой». – Брови Евы изобразили недовольство, а в голосе послышался металл.

– Ладно, ладно, прости. – Эля пыталась остановить разбиравший её смех. – Не буду спорить с Антошей Чехонте. Я с ним согласна. Просто правда ведь странное название в переводе получается, ну скажи же. Уверена, ты не единственная, кто сморозил про яйца и облажался!

– Эля! Хватит ржать, нашла момент!

– Всё, ладно, ладно… – Элина сделала большой глоток вина, пытаясь запить невпопад залетевшую в рот смешинку.

– Так когда это случилось? – строго спросила Ева.

– Ну, как оказалось, это произошло три недели назад, но узнали все об этом сегодня рано утром.

– Какой кошмар! Эля! Человек повесился три недели назад, а мы узнаём об этом только сейчас из Инстаграма!!! В каком мире мы живём! В каком обществе! Мне реально больно об этом думать. Бедняжка… Она всё-таки не выдержала того, что все узнали её секрет и отвернулись от неё.

– Впервые просто молча соглашусь с тобой, детка, – вздохнула Элина и сделала ещё один глоток вина.

– А где её похоронили?

– А зачем тебе?

– Как это зачем? Мы с тобой сегодня заедем, простимся с ней. Цветов положим.

– Ой, мне кажется, не очень удачная идея… Всё-таки мы ведь не дружили близко. Да вообще не дружили!

– Как это не дружили? Нельзя быть такими безучастными! Мы ведь несколько раз ужинали в общих компаниях, в караоке вместе пару раз зажигали, на свадьбе танцевали у твоего придурковатого знакомого с огромными зубами! Она же мне тогда даже подарила букет невесты, который сама поймала. Сказала, что желает мне встретить хорошего парня… – Тут Ева снова заплакала.

– Ну прекращай, что ты заладила! Ты неимоверно ранима! Так нельзя. Честное слово! – Эля закатила глаза. Казалось, её печаль улетучилась вмиг и перед Евой предстала уже прежняя Эля. Непоколебимая подруга с железной выдержкой. – К слову, видишь, не зря я тогда сказала тебе выкинуть этот букет в Москву-реку!

– Почему?

– Ну как это почему? Во-первых, она повесилась. А во-вторых, не очень хорошо, когда букет тебе передаривает девушка, как говорится, с пониженной социальной ответственностью.

– Эля!

– Ладно, прости, вот сейчас действительно не права. В общем, хорошо, что мы тогда остановились на набережной и выкинули этот букет!

– Ах, так вот, значит, почему ты так настаивала, чтобы я его выкинула! Я-то подумала, что ты просто не хочешь, чтобы я первее тебя вышла замуж! – без всякого выражения сказала Ева и добавила: – Я шучу.

– Наконец-то ты начала шутить! Не скажу, что смешно, но тем не менее я рада. А то уже начала переживать, куда делась моя подруга. С возвращением, я скучала!

– Эля, хоть ты и бываешь порой совершенно невыносимой, но я хочу тебе сказать, что я очень счастлива, что ты моя лучшая подруга. Я тебя люблю.

– А я тебя, малыш, – с серьёзным видом ответила Эля. – Ну, раз такие дела пошли, что – женимся?

– Мне кажется, с каждым днем эта шутка начинает становиться всё грустнее, – печально улыбаясь, сказала Ева. – Чувствую, если через десять лет я никого не встречу, то точно поженимся.

– То есть в том, что я никого не встречу в ближайшие десять лет, ты уверена, да?

– Я не это хотела сказать! Ты же знаешь! Прости! – Они тихо рассмеялись. – Какая же непредсказуемая жизнь. Сегодня есть человек, а завтра нет. Банально, но действительно нужно ценить каждый день. Каждую минуту.

– Соглашусь.

– Жалко только, что в такой прекрасный солнечный день мы узнали такую печальную весть… Как представлю, что Бэлла больше никогда ничего этого не увидит и не почувствует красоту природы, прикосновение любимого человека, мне становится не по себе. Она же моя ровесница, да? Ей же недавно исполнился двадцать один год. Просто не верится. Она ведь и пожить не успела, что она вообще видела в своей короткой жизни?

– Я думаю, больше любой бывалой пятидесятилетней бабы!

– Эля, с твоей стороны нехорошо говорить такие вещи.

– Послушай, я извинилась, что неправильно высказалась о ней в первый раз, но и святошу из неё тоже не надо делать. Всем известно, что её шальной, мягко говоря, образ жизни никогда бы не довёл её до алтаря с адекватным парнем.

Ева возмущенно посмотрела на подругу, и Эля решила сменить тему.

– Странно, – заметила она, – что сегодня все об этом узнали, не правда ли?

– Видишь, в каком лицемерном обществе приходится нам жить. Мне не по себе от этого всего.

– О! Новый пост появился… И ты не поверишь, кто его выставил! – Эля презрительно смотрела на экран своего смартфона. – Попробуй угадать с одного раза!

– Крысавица?!

– Да. И в очередной раз подтвердила кличку, которой ты её окрестила! Только посмотри, какую фотку она выставила.

Ева взяла в руки телефон подруги и не поверила своим глазам…

Бэлла

Бэлла была нашей с Элей хорошей знакомой. Ну, может, и не хорошей. Скорее, просто знакомой. Эля её невзлюбила с первого взгляда. С самой первой встречи она подозревала Бэллу во лжи. Говорила, что Бэлла полный фейк, начиная с её имени и заканчивая кольцом в десять карат с канареечно-жёлтым бриллиантом. Всякий раз, стоило только Бэлле появиться на горизонте, Эля сильно раздражалась, неизменно бросая фразу: «И откуда она только взялась?!» Я объясняла поведение подруги тем фактом, что как на небе не может быть двух солнц, так не может быть двух самовлюблённых и самоуверенных красоток в одной компании.

Бэллу интересовал контингент, который не давал прохода моей Эле. А именно – сыночки больших людей. Конечно, разница была между ними колоссальная и, естественно, с неоспоримым перевесом в сторону Эли. Начиная с внешности.

Моя подруга высокая, длинноногая, стройная, с красивой грудью, густыми каштановыми волосами и хищными, завораживающе зелёными глазами. Бэлла была обладательницей совсем другого типажа. Но сложения тоже довольно неплохого. Она была невысокого роста, с аппетитными бёдрами, длинными наращёнными волосами цвета тёмного шоколада. Надо признать, что на волосы она денег не жалела, и поэтому выглядели они со стороны, по сути, не хуже настоящих. К двадцати Бэлла успела протюнинговать себя со всех сторон. У неё были белые, как свежевыложенный в сортире кафель, виниры, ненатурально узкий нос, вздёрнутые от ботокса брови и, по признанию её близкой подруги, даже когда-то исправленные от оттопыренности уши. Бэлла напоминала мне фотошоп во плоти. Вот сидишь с ней, болтаешь, а она идеальна. Представляете? Никакой тебе лишней мимики, за которую, например, меня мама ругает постоянно. Бэлле точно не надо говорить «не хмурься» или «не морщи лоб». Она идеальна до такой степени, что, когда после встречи с ней подходишь к зеркалу и видишь своё родное отражение, радуешься живому, пусть и неидеальному лицу.

Мальчишки называли её Бэлла Тюнинг. Проявляли активный интерес, будучи либо в пьяном состоянии, либо в ссоре с девушкой. Красивых ухаживаний за ней не было никогда, и в этом тоже заключалась огромная разница между ней и Элей. За Элей ухаживали. Млели перед ней. Терпели её выходки и колкие фразы. Посылали ей охапки роз.

Однажды нам рассказали, как после очередного отказа Эли встретиться и поужинать с надоедливым ухажёром, тот напился с горя и позвонил Бэлле. Она не только приняла его предложение ужина, но и угостила десертом, если вы понимаете, о чём я.

Эля не любила Бэллу. Я же относилась к ней ровно, даже с интересом. Мне было любопытно, как такая маленькая девчушка умудрилась наворотить со своей внешностью такого, чего и зрелая женщина к тридцати пяти годам не успела бы. И, главное, зачем?

Несмотря на всё вышесказанное, признаюсь, она мне даже нравилась. Тюнинг всегда была весёлой. Всегда. Очень компанейской и лёгкой в общении. Эля убеждала меня в обратном. Говорила, что Бэлла, прожжённая, как бывалая лиса, только и хочет ей насолить. Я была с ней не согласна. Видите ли, на фоне наших ровесниц, порой лицемерных, преимущественно скучных, предсказуемых, часто не обладающих собственным стилем и, как правило, не способных сло?ва сказать без родительского одобрения, она сильно выделялась. Своим свободным характером, собственным мнением и непослушанием родителям. Казалось, она, как бабочка, живёт одним днём. Эмоциями. Чувствами. Искренне. Возможно, это ужасно глупо, но это не могло не нравиться.

О Бэлле было известно не много. Все знали только, что у неё богатые родители. По её словам, отец умер несколько лет назад, оставив огромное состояние им с мамой, которая жила в Монте-Карло. Про маму она рассказывала мало. В основном только то, что та вечно была не довольна дочерью. И что она интеллигентная женщина, доктор. Ещё мы знали, что Бэлла поздний и единственный ребёнок, мама родила её чуть ли не в сорок лет, поэтому излишне опекала и не давала спокойно жить. По этой причине Бэлла сбежала из Монте-Карло, когда ей исполнилось шестнадцать, в Москву, к тёте, и с тех пор живёт здесь, совершенно не имея желания возвращаться. У неё была какая-то непонятная, почти французская фамилия, которую никто не мог запомнить и правильно выговорить. То ли Бардо, как Бриджит. То ли Бордо, как вино. Она всегда была ярко одета в знаковые бренды. В её коллекции, наверное, была вся цветовая палитра сумок «Биркин». Вечерние платья от-кутюр, бриллианты, эксклюзивный парфюм ценой в машину, и часто её подвозили роскошные «бентли» и «роллс-ройсы». Она же до последнего была крайне скромна и ничего не говорила о своём сказочном состоянии, которое оставил её отец.

Многие в тусовке, если не сказать все, велись на её богатство и не замечали её «лёгкого» поведения, вернее, конечно, замечали, но делали ей скидку, как в «чёрную пятницу». Говорили, что мама-то у неё ведь порядочная, уважаемая женщина. Доктор, наконец. К тому же недовольна образом жизни дочери и постоянно ругает её за это. А Бэлла просто безмозглая тусовщица. Ещё слишком молодая. И уверяли, что обязательно перебесится. В семье же не без урода! Вот такие чудеса творят деньги: на время всё-таки могут немного прикрыть нелицеприятную правду и сдержать гул осуждений.

Несколько месяцев назад произошёл случай, когда схлестнулись добро и зло. Эля и Бэлла. В последней битве за титул центровой богемной красотки компании.

Мы приехали на ужин в наш любимый итальянский ресторан «Манфредо» с общим другом. Я очень любила это место. Тут было атмосферно, весело и вкусно. Но за тем, чтобы вкусно покушать, приходили, конечно, в основном мужчины. Девушки являлись разодетые в пух и прах в надежде подцепить кого-нибудь из присутствующих. Самые шустрые даже платили официантам, чтобы те оповещали их, когда приезжают интересующие их тузы. Нам с Элей нравилось это заведение, потому что наблюдать за всем этим спектаклем было гораздо интереснее, чем новую постановку в театре. Серьёзно. Войдя внутрь, вы сразу же окунались в непередаваемую атмосферу фабрики тщеславия, богатства и эйфории. Белые скатерти, живая музыка, полумрак, свечи, сверкание бриллиантов вперемешку с блеском фейковых стекляшек, надменные официанты и самая разношёрстная и одновременно любопытная публика. Наши ровесники, конечно, редко сюда ходили, в основном предпочитая места молодёжные и, соответственно, намного проще. Поэтому преимущественно тут была взрослая публика, нам с Элей это обстоятельство импонировало больше всего. Если среди ровесников возникало чувство, что ты на утреннике в детском саду, то среди людей взрослых было солидней. По крайней мере, нам.

В тот вечер мы были очень нарядны, впрочем, как и обычно по пятницам. Я надела опасно короткое чёрное платье с металлическими золотыми медузами на груди от «Версаче». Загар после отдыха с мамой на Мальдивах даже месяц спустя ещё не успел смыться. И покидая салон красоты, где девочки меня уложили и сделали мейкап в стиле Ким, я была собой безмерно довольна. Как говорит один мой друг-гей, не выходи из дома до тех пор, пока сама не захочешь себя в зеркале. В тот вечер я это отчетливо почувствовала, любуясь своим отражением.