Совсем как ты

– Почему вы давно в магазин не заходили?

– Стыдилась. Думала, что прежде должна вас отблагодарить, причем не эсэмэской и не через прилавок.

– Откуда мальчишки знают про эту… эту… стычку?

– Им Пол рассказал.

– Вот оно что. А зачем?

– Не знаю. Точнее, знаю. На данном этапе для него очень важна честность. Ему назначили куратора, так что все идет заведенным порядком. Но что-то его подтачивает изнутри. Для детей этот случай не стал потрясением. Они и раньше видели, как отец творит всякие глупости.

– Вам, наверное, тяжело приходится.

– Думаю, ему куда тяжелее. Как глава семьи он не состоялся, с родительскими обязанностями не справился.

– А сейчас уже слишком поздно?

– Для восстановления брака – да. Для отцовских обязанностей – нет. Хотелось бы надеяться. Возможно, с возрастом сыновья пойдут на принцип. Но пока они не злобствуют. А у вас нет желания завести детей?

– Не знаю. Я, честно говоря, об этом не задумываюсь.

Пусть это глупо, но ему не хотелось говорить о том, чем он собирается или не собирается заниматься с другой женщиной. (Он был почти уверен, что дело упирается в другую женщину. Отношения с Люси как-то откладывались.) Он взглянул на телефон:

– Мне пора.

– Спасибо, что зашли.

– Ой да не за что. Мне было приятно. Лучший субботний обед в моей жизни. Слушайте, можно кое-что спросить?

– Конечно.

– Вы ведь знаете про референдум? Как вы собираетесь голосовать?

– Это слишком личный вопрос, молодой человек.

– Ой. Да. Простите.

– Шучу. Я за то, чтобы остаться в составе ЕС.

– А вам известен хотя бы один человек, который будет голосовать за выход?

– Мои родители. Но они читают «Дейли телеграф» и живут в Кенте.

– И этим все объясняется?

– Думаю, да.

– Ладно. Спасибо. У нас на работе как раз сегодня утром был такой разговор.

На миг у него мелькнула мысль рассказать ей об устремлениях людей своего круга: отца, некоторых посетителей спортзала, но хозяйка дома, похоже, уверовала, что дала единственно правильный ответ, просчитав настроения всего мира взрослых, и он решил закрыть эту тему.

Она проводила его до дверей и расцеловала в обе щеки. От нее исходил какой-то незнакомый аромат – ни от одной девчонки, с которой он целовался, так не пахло. Пожалуй, это были даже не духи – ему не шибануло в нос. Это был запах то ли крема, то ли мыла, тонкий и легкий, взрослый. Ее поцелуи, ее запах были под стать серому кардигану и бровям. Они лишили его покоя. По дороге в магазин у него начался небольшой озноб. Если он не найдет себе подругу, то рехнется окончательно. Самому себе он и так виделся идиотом. Нечего зацикливаться на бровях. И хвататься за Диккенса из-за какой-то кружки.

Он познакомился с Джез потому, что к этому не стремился, хотя в его жизни бывало много обратных ситуаций. Когда он в спортзале убирал бадминтонные сетки и устанавливал ворота для мини-футбола, к нему подошла какая-то девушка и поинтересовалась, есть ли у них женские команды.

– Подруга узнать просила, – сказала она.

– В данный момент нет, но мы над этим работаем, так и передай.

– Я и есть подруга, – сказала она.

– Чья?

– Ну, просто так говорится, понимаешь? «Подруга узнать просила». Типа «Не подскажешь ли, как подъехать к симпатяге-парню, который работает в спортзале и меня в упор не видит? Подруга узнать просила».

– Теряюсь.

На самом-то деле он не терялся.

– Ладно, тогда предположим, что в спортзале работает клевый парень.

– Хорошо.

– Ну так как мне к нему подкатить?

– Могу тебя отрекомендовать.

– А вдруг это ты и есть?

– Я?

– Господи. Ну конечно.

– А что за подружка – я ее знаю?

Он нарочно ее заводил и с равным удовольствием наблюдал, как она кокетничает и в то же время раздражается.

– Да это я, блин, подружка.

– То есть ты и сама подруга, и ее подружка?

– Да нету никакой другой – ни подруги, ни подружки. Есть только я. Это я та девушка, которая придумывает, как бы в спортзале потрепаться с симпатичным парнягой – с тобой.

– Мы и так треплемся битый час.

– Треплемся, да все не о том.

– А ты о чем хотела?