Жажда. Тёмная душа

– Вот скотина японская!

Возможно, Сема так сильно насиловал заднюю передачу, что свернул шестерни в коробке. Назад Витьке не уехать. Тарахтеть здесь посреди ночи тоже долго нельзя. Ничего не оставалось, как проехать прямо через яму.

Вооружившись фомкой, Витька наведался в ближайший дом, сорвал с петель деревянную дверь, притащил к яме и бросил с правого бока. Если прижаться максимально к стоявшему там же справа микроавтобусу, левые колеса проедут как раз по краю двери.

Вернувшись в машину, он врубил полный привод и начал движение вперед. Прижался к микроавтобусу – уставшее железо затянуло писклявую песнь. Когда переднее колесо наехало на дверь, левая половина машины просела. Захрустела вековая древесина. Дверь выдержала вес, и через пять мучительно долгих секунд передняя ось оказалась на другой стороне, а яма – точно под днищем.

– Юху!

Сзади мелькнул свет. По переулку быстро мчались яркие огни. Несколько машин. Гудели движки, кто-то кричал. Слова разобрать не удалось, но тон голосов явно говорил, что у Витьки проблемы.

Мародеры. Как они его нашли? Наверное, кремлевские слили, что уехала сталкерская машина с водой. Засаду готовили на Арбате, а когда не дождались, стали рыскать по переулкам. И нашли.

Прогремели выстрелы. Попали в заднюю дверцу кузова. Вибрация от пуль чувствовалась на руле.

Надо срочно валить.

Витька вдавил педаль газа. Заднее колесо заскочило на дверь, дерево не выдержало натиска и подломилась. Колесо провалилось в яму.

Стрельба велась несколькими стволами – целились поверху, чтобы не повредить бак с водой. Витька пригнулся, подголовник изрешетило пулями. Находясь в скрюченном положении, он вывернул руль максимально влево, надавил на газ. Три оставшихся колеса взъерошили старый асфальт. Заднее левое уперлось в стенку ямы. Еще рывок. Еще. Пикап выкарабкался наверх, остановившись по инерции поперек дороги.

Мародеры повыскакивали из машин. В свете ярких фонарей Витька видел только мелькающие тени.

– Выходи, сука! А то убьем!

– Глуши машину!

Витька по привычке включил заднюю – захрустело. Забыл!

В зеркале заднего вида мелькнул человек, Витька высунул руку с пистолетом в окно, надавил трижды на спуск. Человек ухнул в яму. По пикапу открыли огонь. Витька врубил переднюю, вывернул руль вправо. Пикап уперся в припаркованный полтора десятка лет ржавый спорткар, смял его гармошкой, заскочил на капот передними колесами и выпрямился вдоль дороги.

Он помчался вдоль Сивки, вдавливая педаль в пол. Вскоре впереди показался чернеющий в ночи исполин Мида с пылающим на вершине, словно маяк, вечным огнем.

Добрался. Смог.

Он вскинул руку навстречу набегающему ледяному ветру и закричал во весь голос.

***

На звуки мотора и крика из Мида выскочили дозорные. Предупредительно выстрелили в воздух, потребовав немедленно остановиться и выйти с поднятыми руками. Не узнали в прибывшей таратайке сталкерский пикап.

– Свои! – прохрипел Витька. – Братцы…

– Так это Витек! Опустить оружие!

– Витька с Семой вернулись! – полетела молва по голосам.

Внутри здания заиграли фонарные лучи. На улицу выбегали закутанные в тряпки люди. Они приветственно кричали, махали руками, многие держали зажженные свечи и лампады. Не пугал людей даже пронизывающий до костей ледяной ветер.

Электричество отсутствовало в Миде уже много месяцев. Мера вынужденная – все запасы топлива давно распродали за воду, а небольшие остатки держали только для автомобилей. К темноте быстро привыкаешь, даже находишь в ней много плюсов. Когда серость становится чернотой – ее перестаешь замечать, так даже легче. Один генератор в Миде все же работал – питал прожектор на вершине шпиля, прозванный в народе «вечным огнем». Его распорядился установить Опер – в память погибшим защитникам Мида, и топлива на него не жалели.

– Слава богу, они вернулись!

– Воды!

– Пить! Дайте пить ребенку!

Дозорные помогли Витьке выбраться.

– Ни хрена себе, – выпалили Бизон, оглядывая машину. – Вас, что через мясорубку пропустили?

Подошел Опер.

– Почему не отвечали по рации?! – спросил глава Мида с ходу. Разглядел машину, и тут же его напор сник. – Вот черт…

– А Сема? – спросил Бизон.

– Твари убили.

– Вот блять.

Повисло молчание. Сталкеры прыгнули головы.

– Движок! Где? – спросил Опер.

– Сдал, – сказал Витька сквозь зубы. – Почему водовозки не было на наливной?

– Была! Четыре часа вас прождала. Я думал, что-то случилось и отозвал, а вам навстречу отправил группу. Разминулись, наверное.

– Отзывай, пока их мародеры не кончили. Все уже.

Опер обратился к Бизону:

– Водовозка должна быть у наливной ровно в восемь. Сам поедешь в сопровождении, и возьми пять человек.

– Понял.

– Я воду забрал. В баке она.

– Ты забрал…? – Опер запнулся, понял, что отчитывать Витьку при свидетелях не стоит. Обернулся к Бизону. – Принять строго по накладной.

Окинув Витьку недовольным взглядом, глава Мида ушел в здание. Бизон сел за руль, заерзал на мокром сидении.

– Задняя не работает, если что, – предупредил Витька. – И движок не насилуй, он и так подвиг совершил.

На крыльце рыдали, стоя на коленях, теща и жена Семы. Витька прошел мимо не остановившись. Наверное, должен был ощутить приступ стыда за смерть напарника, все же глава двойки несет ответственность за подчиненного, но не почувствовал ничего. И стыдно стало именно за это – за пустоту внутри.

На первом этаже его встретил Арарат. Выглядел механик неважно: волосы мокрыми мотками лежали на лице, глаза блестели стеклом, смотрели куда-то сквозь него.