Сонм. Сборник рассказов

– Они так не поступят.

Агата медленно подошла к ним.

– Не подходи, а то прыгнем!

Мужчина вытянул нож, коснулся лезвием груди Агаты. Его рука дрожала, губы пересохли.

– Ты женщина, должна понимать, каково это – носить в себе жизнь, – с мольбой в голосе произнес он. – Это же чудо.

Агата схватила девушку за руку, рванула ее на себя. Влюбленные расцепились. Мужчина взмахнул ножом, полоснул Агату по плечу. В ответ она ударила его прямой ногой. Он попятился, оступился и полетел вниз с крыши. Глухой стук об асфальт поглотил его крик.

– Ха – аан! Нет!

– Ты обвиняешься в нарушении конвенции о запрете родов.

Девушка лежала на боку и рыдала, повторяя имя возлюбленного.

– Наказание от пятнадцати лет до пожизненного.

– Мой ребенок… Пожалуйста…

Агата врезала ей пощечину. Девушка в ужасе раскрыла глаза.

– Слушай меня, сука. Ты не понимаешь, что натворила! Внутри тебя смерть!

Агата подняла упавший нож, прикоснулась лезвием к животу девушки.

– Я сама все закончу.

– Девятая! – окликнул сзади Дайкин. – Отпусти ее!

Агата обернулась. Глазной имплант сканировал угрозу: пистолет в руке полицейского заряжен, курок взведен, траектория пули – в голову Агате, давление на спуск – 70% усилия.

Она отошла в сторону и скомандовала полицейским:

– Доставить в Репродуктор на прерывание беременности. Плод уничтожить. Ее под арест.

– Нет! Нет!

Девушку подхватили двое. На их лицах читалось открытое презрение, словно они прикоснулись к ядовитой жабе.

Дайкин все еще держал пистолет направленным на Агату. Взгляд застывший, свирепый.

– Он пинается. Я чувствую его. Тебе никогда не познать это чувство, грязная! Никогда! – кричала девушка.

***

Красно – синие огни согревали ночную темноту. Полиция оцепила район. Опрашивали всех жителей, каждую женщину проверяли на уровень прогестерона.

Агата наложила повязку на руку. Потребуются швы. Ничего, справится и сама. Как всегда.

Полицейские и медики держались от нее в стороне. Не только потому, что она девятая – член элитной группы, но еще и «грязная», то есть естественно рожденная от больной матери. Подобных ей обходят стороной, пряча от стыда глаза. В обществе их не замечают, презирают, хотят поскорей забыть.

– Долбанная маньячка…

– Видели, что она сделала с тем на крыше?

Из подъезда выкатили каталку с запакованным в черный мешок телом. Дайкин расстегнул молнию. Долго смотрел, опустив голову. Ругался. Затем быстрым шагом направился к Агате.

– Это тебе так с рук не сойдет! Слышишь меня! Ты ответишь за эту мясорубку!

– Я взяла ее живой.

– Двое моих людей мертвы из – за тебя! Я говорил, не лезь!

– Плевать мне на то, что ты говорил.

Дайкин едва сдерживался, чтобы не напасть на Агату. Он понимал, шансов в открытом бою у него нет.

Подойдя к ней вплотную, полицейский заговорил полушепотом:

– А тебя хоть раз по – настоящему трахали? Нет? Вот почему ты такая психованная. Ни у одного нормального мужика не встанет на грязную калеку. У меня к тебе предложение, – он положил руку на кобуру.

Агата внимательно проследила за его движением. Если вынет пушку, она одним ударом проломит ему череп.

– Засунь дуло себе поглубже до упора, а потом спусти курок. Мир станет чище, – он сплюнул ей под ноги. – Я буду за тобой следить.

Дайкин зашагал прочь. Как же он ошибался, думая, что оскорблениями выведет ее из себя. Вся жизнь Агаты была наполнена унижениями и болью. У нее выработался иммунитет.

Накатили воспоминания. Агата бежит по коридору и зовет на помощь. Никто не откликается на ее мольбы. Останавливается у двери. Одной рукой повернуть тугую ручку не получается – она вцепляется в нее зубами и тянет вниз. Продирает десны до крови. Забегает в класс, бросается к окну. Выпрыгнуть! Даже если падение убьет ее. Она не позволит больше издеваться над собой – одноглазой и однорукой, грязной девчонкой.

На окне замок, за стеклом решетка. Ей не выбраться. В дверях стоят четверо взрослых мальчишек. Им по семнадцать, ей только четырнадцать. Они тоже грязные – у кого – то нет доли мозга, по одной почке и легкому, кому – то повезло – в основном отсутствуют только конечности. Большая же часть постояльцев интерната – овощи. Их матери умерли, отцы сидят в тюрьме. У грязных нет ни прошлого, ни будущего.

«Распечатаем ее».

«Фу – уу. Она же уродина».

«Под юбкой у всех одно и то же».

Следующие события смешались для Агаты в месиво из боли, крови и слез. Это продолжалось на протяжении многих месяцев. Она несколько раз пыталась покончить с собой, но судьба неизменно выписывала ей еще один шанс. А потом она подумала: «Жизнь далась мне так тяжело не просто так». Однажды, собрав все силы в своем хрупком организме, она дала насильникам отпор – двоих забила до смерти, еще двоих навсегда лишила возможности пользоваться членом.

– Агата.

Только один человек называл ее так. Жерар Гебчинский спас ее от тюрьмы, забрал из интерната и удочерил. Он сам был девятым – настоящей легендой элитного подразделения. Жерар научил Агату не бояться собственного тела, сделал ее недостатки оружием. Она была обязана ему всем.

– Ты отлично справилась, – похвалил он.

Трупы защитников беременной бросали на землю, как дохлый скот. Труповозка отвезет их в крематорий, прах затем смоют в водопровод. Достойная судьба тем, кто решился на гнусное преступление против общества.