Неокортекс

Шаттл приземлился на посадочную площадку, ограниченную красными фонарями.

Как всегда, филигранная работа, подумал Ясон. В очередной раз пожалел о том, что Егерь выбрал затворничество на Зимовье. В его буровой бригаде человек с таким опытом был бы незаменим.

Камера на шлеме Ясона приблизила выходной люк. Сработала фокусировка. С Егерем еще двое. Ясон вспомнил, что Вера на днях говорила о прибывшем корабле. Один пилот, второй тот самый гений-роботехник и его рыба-робот для исследования подледного океана.

Ну что ж, изобретателю пока придется попридержать стальную рыбину от купания.

Солнце почти скрылось за ореолом Юпитера. Темнело. В двадцати метрах впереди лед рассекала расщелина шириной в несколько метров и глубиной в сотню. Могильник. Не думал Ясон, что когда-нибудь придется им воспользоваться. Таких расщелин тут было пруд пруди. Как они образовались никто не знал. Тот, чья работа разгадывать геологические загадки предпочел стать бюрократом.

Вокруг тела Марика столпились восемь человек. Со стороны это действо выглядело нелепым и напоминало театральное представление.

– Марик, был очень отзывчивым. В любой момент к нему можно было обратиться за помощью, и он никогда не отказывал, – говорил Семен Тетерин, главный геолог-тектоник и по совместительству начальник миссии. – Меня познакомил с ним Ясон Джад, и уже тогда Марик поразил меня своим профессионализмом и добротой. То, что произошло – ужасная трагедия для нас, его товарищей, его семьи…

Ясон представил, как замерзшее тело Марика летит вниз, ударяется о неровные стены расщелины, и на дне разбивается на осколки, как фигурка из стекла.

Нет, подумал Ясон, не такой участи заслужил Марик. Не такой! Его тело нужно было доставить на Землю. Что бы не говорила Вершинина. После случившегося Ясон ее возненавидел. Он и раньше не питал к ней добрых чувств – она все время вмешивалась, чинила препятствия его работе. Но когда, она запретила внести еще живого Марика внутрь станции, Ясон сорвался. Только господь знает, чего ему стоило не ударить женщину. Теперь он понимал, что врачи называют помутнением рассудка.

Хакас опустился на колени и заплакал. По сравнению с иссохшим телом брата, Хакас, облаченный в скафандр, выглядел громадным снежным человеком. Силища в нем и вправду была нечеловеческая. Как это часто бывает, когда где-то прибыло, в другом месте убыло. Так и Хакас никогда не блистал умом и сообразительностью. Марику же наоборот досталась двойная порция извилин, и вместе они хорошо дополняли друг друга. Лучшая команда, которая когда-либо была у Ясона.

Все произошло так быстро и неожиданно. Ясон даже не успел отдать приказ. Если бы Марик не обесточил установку за секунды до выброса, последствия были бы намного хуже.

– Он спас товарищей ценой собственной жизни, – продолжал говорить Тетерин.

Возможно, карман, или движение ледовых масс, или не сработала блокировка оборудования, или… Ясон успел перебрать в голове сотню причин. Но, как и с прошлыми неудачами – точного ответа не было.

Неизвестно в каком теперь состоянии скважина. Авария отбросила их на много месяцев назад. Да что там месяцев – на новую скважину у них не хватит ни сил, ни времени. Миссии конец. Без готовой скважины не добыть образцы из подледного океана. Для Томаша Янцыча, президента корпорации «Янцыч» – это удар, от которого не оправиться. Он поверил в Ясона и верит до сих пор, как и все присутствующие. Они не сомневаются, что Ясон найдет решение. Всегда находил и найдет сейчас. Его чутье никогда не подводило – так они думают.

Никогда?

Было кое-что, о чем Ясон не мог сказать никому. О чем он не упомянул в рапорте. Страх. Приступ был настолько сильным, что он не мог пошевелиться, глядя как Марика, словно куклу швыряет в сторону. Как орет и бежит Хакас. В тот момент мысли Ясона затуманились, он как будто отключился из жизни. Не первый раз в его карьере происходил выброс, были и раненые и погибшие. Профессия буровика крайне опасная штука. Ясон всегда должен быть готов к любой внештатке. И этот раз не был исключением. Тот страх был иной природы. Старые воспоминания, о которых он давно забыл. Может быть это просто совпадение? Случайный отголосок прошлого. Как узнать точно? И, главное, как быть уверенным, что страх не вернется вновь?

– Ясон, – обратился Тетерин. – Думаю, мы можем заканчивать.

– Леон, Густав, давайте, – приказал Ясон.

Леон и Густав, два французских бродяги, как называл их Ясон – не братья, как Хакас и Марик, хотя иногда казалось, что они близнецы. Ребята честные, профессионалы своего дела.

Парни встали по обе сторону от тела, взяли в руки ремни, привязанные к свертку. Потянули на себя.

Хакас внезапно схватил тело брата и не позволил сдвинуть его с места.

– Хакас, нам нужно это сделать, – сказал Ясон.

Хакас молчал, положив голову погибшему брату на грудь.

Надежда Вершинина вспорхнула с места. Опыта в перемещении по поверхности у нее было не много. Высоко подпрыгнув, она не удержала равновесие, приземлилась на колени. Ясон протянул ей руку, но она поднялась сама.

– Артур, другого пути нет, – обратился Тетерин к Хакасу. Следом глянул на ребят и кивнул им. В его жесте читался приказ – сделать через силу.

Зная характер Хакаса, Густав и Леон решили не рисковать. Тадлис тоже помалкивал.

Вершинина присела на колени рядом с Хакасом и обняла его за плечи.

Ясон не знал, о чем они говорили, но это продолжалось недолго. Затем они встали и вместе пошли к лифтовой площадке.

Ребята оттащили Марика к пологому спуску, толкнули к краю обрыва. Белый сверток скользнул по серому льду и скрылся в темноте расщелины.

***

– Не стесняйтесь, тут сторожевых псов нет, – Егерь закрыл внешние ворота.

Они оказались в шлюзовой камере размером с небольшой холл в мотеле. У стен шкафы со скафандрами, баллонами и аварийными масками. Здесь же можно было заменить ЖКД.

База была совсем не похожа на станцию Зимовье. Невысокие решетчатые потолки, узкие проходы, стены из сборных перегородок – в черно-белой расцветке. На них хаотично висят фотографии, некоторые и вовсе к верх ногами. На одной Илья узнал Веру Голубеву и врача экипажа Надежду Вершинину. На другой запечатлена буровая бригада, на следующей вся миссия в полном составе за накрытым новогодним столом.

– Прикинь, все это вырубили в скале, – нашептывал Платон Илье. – Лед выгребли, уложили вакуумную оболочку из мягкого тетрапластика. Гнется как бумага, но ее и бритвой не возьмёшь. Укрепили каркасом, накачали воздухом. Чпок – она все ниши заполнила. Вот тебе и шар воздушный. Круто, блин.

Идею использовать толщу льда, как щит от радиации предложил Томаш Янцыч. Не нужно было готовить на Земле габаритные и тяжелые модули, спускать их на поверхность, стыковать. Все что было необходимо – выбрать удачную расщелину, опуститься на семьдесят метров вниз и углубиться в лед. Ранее Илья не придавал этому факту большого значения пока не увидел результаты. Они и впрямь поражали воображение. Работа проделана колоссальная. Особенно его заставил понервничать лифт, на котором они спустились в расщелину с поверхности. Закрепленная на стальных тросах открытая площадка с невысокими перилами ехала непростительно долго и постоянно раскачивалась. Илья смотрел перед собой – в отвесную стену темного, почти черного льда, на который миллиарды лет не падал свет. Под решетчатым полом черным-черно хоть глаз коли – совершенно не понять, как глубока расщелина. Егерь сказал, что около двухсот метров и, если посвятить прожектором, можно разглядеть дно.

– Глянь, красота какая.

Да, разве можно Егерю верить на слово? А вдруг там двести километров? Вдруг на дне живет трехголовое чудище, которое только и ждет глупца, осмелевшего взглянуть на него. Утащит в бездну и каюк.

Вздор, конечно. Не может быть тут никаких чудищ. Вот только когда стоишь там, в окружении исполинских ледяных стен, под гнетом убийственного холода, страшнейшей радиации и почти нулевого давления, от которых тебя защищает только небольшой слой ткани скафандра – мысль о всяких подледных чудищах уже не кажется абсурдной.

Егерь вручил Илье и Платону «тапочки». Так тут называли магнитные накладки на обувь. Весь пол состоял из листов металлической сетки. При хождении тапочки притягивались к полу. В момент отжима стопы питание отключалось – тем самым создавалась иллюзия земной гравитации. На деле же идти было страшно неудобно. Тапочки то притягивались намертво, когда нужно переставить ногу, то, наоборот, отлипали в самый неподходящий момент. Илья и Платон напоминали охотников, рыщущих в болотных топях.

– Привыкните.

Егерь катил за собой тележку с главным грузом прибывшего корабля – подводным роботом «Дельфин». Платон подталкивал сзади. Тележка качалась и кренилась. Илья поддерживал Дельфина сбоку. Хватило бы и одного неудачного падения, чтобы трехлетний результат работы Ильи пошел насмарку.

Первый проект подводного исследовательского аппарата был намного меньше и проще. Но Томаша Янцыча постоянно что-то не устраивало – то низкая скорость, то маломощная антенна, то приборов мало навешали. Работа затянулась. Илья не смог закончить Дельфина до старта миссии. Тогда и решили отправить позже отдельную «посылку».

– Есть тут кто живой? – крикнул Егерь.

Эха почти не было. Значит место обжитое.

Проходя мимо комнаты отдыха, Илья заметил внутри столы для бильярда и пинг-понга. Вентиляционные насосы, поскрипывая, разгоняли запахи от недавнего приема пищи. В рабочей зоне на кабинетах висели таблички без надписей.

Внезапно перед ними выскочило нечто похожее на обезьяну и пронзительно заорало.

Илья чуть не решился рассудка от неожиданности.

– Ах ты маленький засранец, – громко взвизгнул Егерь, оглушив всех повторно. Испугался здоровяк не меньше остальных.

Мальчик лет одиннадцати стоял напротив и корчил рожи. Егерь бросился к нему. Ребенок подпрыгнул на полтора метра и, оттолкнувшись от стены, спикировал в сторону, как цирковой акробат. Неповоротливый Егерь успел схватить только воздух.

Мальчик уже сидел в позе кузнечика у него за спиной и хихикал.