Гибель богов

Хорошо духам – не краснеют, не смущаются.

– Ты – враг, – бесхитростно ответил полупрозрачный собеседник тана. – Ты и твой Учитель.

– Чьи мы враги?! – рявкнул Хаген, забывая, что перед ним не человек.

Однако дух ничего не ответил. Это лежало уже вне пределов действия заклинания, произнесённого Хагеном. Понимая, что больше он здесь ничего не добьётся, тан со злостью хлестнул жеребца.

Теперь предстояло путать следы, сбивая с толку лесных обитателей, и выходить к жилищу Сухой Руки тайно, ибо Ялини хоть сама и кротка, но имеет могущественных слуг… Тут и Хрофт не поможет.

Началась тяжёлая работа. В разные стороны поскакали сотворённые Хагеном фантомы – его точные призрачные двойники; а он сам, закрываясь, как щитом-невидимкой, всеми известными ему заклинаниями, пробирался к подворью Сухой Руки. По-настоящему, конечно, он не должен был идти туда – кто знает, потеряли его след возможные соглядатаи или нет, но выбора уже не оставалось.

Неужто Зелёные Маги объединились против него и Учителя? Эта Ночная Всадница, как-то связанная с ними, получившая от кого-то из них Белое Лезвие и Диск Ямерта; лесные духи, слуги Ялини… А Ялини – Хозяйка Лесов – младшая, любимая сестра владыки Солнечного Света… И если дело действительно дошло до носителей Высших Сил, то ополчились они наверняка не против него, Хагена, смертного человека, а против Мага Хедина, его Учителя. А он – так, сбоку припека. Привычная острая злость быстрыми толчками погнала кровь по жилам. Погодите, трупоеды, дайте только покончить с Гармом! Будь вы хоть трижды Боги…

Однако тан не позволил пряному чувству овладеть собой. Злость – плохая помощница при произнесении Слов Силы; лишь на миг ослабил он усилия, чтобы остаться под прикрытием магического щита, – и тотчас явственно ощутил, как почуяли это и те мелкие лесные бестии, что остались у него позади. Вдобавок как манит зверя запах свежей крови, так притягивает чужая ненависть. Поэтому ему нельзя сейчас больше думать о затеявших эту охоту. В своё время он займётся ими, а пока нужно добраться до Сухой Руки… и тут его внезапно охватило сомнение. Бран – плоть от плоти Леса, он не может не подчиняться или хотя бы не чтить Ялини, Лесную Владычицу. Уж не передан ли и ему соответствующий приказ?

Хаген напряжённо размышлял, делая широкие петли по зарослям. Из того, что Хрофт советовал ему идти с Браном, ещё ничего не следовало. Если дело дошло до войны Магов в Реальности, обстановка станет меняться быстрее, чем на поле самой жестокой сечи. Он, тан Хединсея, к двадцати с небольшим годам взявший приступом не один город, вырвется из любой подстроенной людьми ловушки… почти из любой, а вот колдовская западня – другое дело. Его передернуло. Если под ударом Учитель – из него, Хагена, из Ученика мятежного Мага, постараются выжать всё до последней капли. Хедин немало рассказывал о нравах и обычаях Магов; недаром он и сам ушёл от них.

Но всё-таки другого выхода Хаген не находил. Провести его к Гнипахеллиру Лесным Коридором сможет только Бран – и, значит, будь он хоть трижды врагом, нужно заставить его сделать то, что нужно. Сухая Рука понимает язык Говорящей Земли – что ж, тем лучше, достойный соперник, если сумеет пустить в ход всё то, чего он там наслушался. Хаген ещё раз очистил сознание, добился, чтобы все мысли вытеснила серая звенящая пустота, и постарался дотянуться до своего вероятного проводника. Несколько раз у него получалось подобное, и тогда он умел угадать, друг или враг ждет его впереди. Однако теперь он не ощутил вообще никакого отклика. Там, куда он шёл, к подобным вещам были равнодушны.

Это уж лучше, подумал Хаген, оставив бесплодные попытки. Ни да ни нет – тоже ответ. Будем считать это беспристрастием. Постараемся сделать Сухую Руку союзником… хотя бы на время похода, а там видно будет. Тан слегка тронул каблуками бока жеребца, посылая его вперёд.

Всё, что мог, он уже сделал. Отвлекающие обманные фантомы, непроницаемые для духов пологи новосозданного тумана, под которыми крались он и конь… Лоб и щёки Хагена покрывал пот – но вот лес наконец раздвинулся, тан миновал заплот из жердей – чтобы скотина не забрела далеко, – и посреди неширокого круга полей, под тремя могучими вязами, он увидел небольшой аккуратный бревенчатый дом, целую усадьбу, обнесённую частоколом. Виднелись высокий журавель над колодцем, крытые серым тёсом крыши сараев. Залаяли собаки, чувствуя приближение чужака, хотя ветер и дул в лицо Хагена. Тан спешился и постучал массивным железным кольцом о калитку, открывавшуюся, конечно же, только наружу, чтобы её можно было высадить, лишь сорвав запоры и петли. Нападавшим пришлось бы разносить в щепу толстенные дубовые доски. Бран строил с толком.

За высокой изгородью заливались лаем псы. Затем щёлкнул отодвинутый засов, тан потянул калитку на себя – в щель тотчас выскочили две пушистые, остроухие собаки с причудливо закрученными полуторным бубликом хвостами; псы немедленно насели с двух сторон на пришельца. За мохнатыми сторожами появился и сам хозяин.

По возрасту он годился Хагену в отцы. В волосах хватало седины, лоб иссекли глубокие морщины, лицо обветрено, обожжено солнцем, глаза же спокойные – не таящие коварства. Ростом он оказался лишь на три или четыре пальца ниже тана, считавшегося очень высоким. В правой руке он сжимал почти готовую охотничью стрелу; левая же рука оказалась действительно сухой, подвернутой, Бран держал её, прижимая к боку, кисть касалась груди. На широком поясе висел кинжал, и Хаген удивился: оружие словно специально было помещено так, чтобы до него могла дотянуться не здоровая правая рука, бугрящаяся могучими мышцами, а именно изуродованная левая.

– Мир дому сему, хозяин! – учтиво склонил голову Хаген. – Я к тебе от Хрофта, с делом и даром. – Он протянул Брану нож, данный ему владыкой Живых скал. При виде дорогого клинка глаза Брана потеплели.

– Здравствуй и ты, спасибо почтенному Хрофту за честь. Входи. – Он посторонился. – Входи, будь гостем. Как тебя зовут? Чей ты сын? Какое у тебя ко мне дело?

Хаген назвал себя. Бран и бровью не повёл, не выказав никакого почтения к титулу тана.

– Поднимемся, – сказал он гостю. – На пороге толковать не пристало.

Глава IV

Под проливным дождём мы с Хагеном шли прочь от обглоданных пламенем руин Йоля – по следам большого отряда всадников, хорошо выполнивших жестокий приказ ярла Свиора. Мой Ученик держался неплохо, не подумаешь, что ему всего десять с половиной лет. Ему предстояло трудное дело – трудное не тем, что предстояло ночью вскрыть горло трём десяткам опытных воинов, а потому что Хагену ещё не доводилось ступать по крови и убивать безоружных. Я не сомневался, что ничьи глаза не смогут заметить моего Ученика, но как бы он не поддался всему остальному. Испытание проходил я, а не он – так ли и тому ли учил я его? Прежде чем взяться за магические науки, ему необходимо было постичь человеческие умения. Одно из них – способность бестрепетно исполнить задуманное. Неосуществлённое рождает чуму, подтачивает силы. Следуй своим желаниям – и ты будешь всегда прав.

Впереди уже виднелись окраинные строения деревни, где остановился на ночлег отряд всадников, и тут из косых крутящихся завес ливня внезапно выступила тонкая, окутанная плащом фигура, не узнать которую я не мог.

– Сигрлинн, вот так встреча! – любезно, даже весело произнёс я, внутренне сжимаясь и готовясь к бою. – Какими судьбами? Что ты делаешь здесь в такой дождь?

– Остановись, Познавший Тьму! – Она не приняла моего тона. Сейчас она очень сильно и неприятно напоминала ту, что диктовала мне условия сдачи. И Хаген, молодчина, тоже тотчас почувствовал угрозу.

– Чего ей надо, что она тут нас держит? – прохныкал он, словно от обиды, ловко поворачиваясь к волшебнице боком и незаметно от неё запуская руку под плащ, где висел его крепкий кривой нож. Я успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Познавший Тьму, Совет предупреждает тебя первый и последний раз. Если ты ослушаешься, тебя ждёт участь Ракота и даже ещё худшая. Ты затеваешь войну и готовишь к ней этого мальчика!..

– Какой я тебе мальчик! – окрысился Хаген. – Счас как дам, враз поймёшь… Выдумала тоже, мальчик! Я воин!

– Хедин, Мерлин не спускает с тебя глаз, – вдруг горячо заговорила Сигрлинн, хорошо знакомым мне жестом очерчивая Отражающий Круг. – Он уверен, что ты метишь на его место; Совет по закону обязан предупредить тебя, меня послали за этим… Остановись, иначе не миновать беды! Если не жалеешь себя – пожалей вот хотя бы его, – она указала на Хагена, – или… или меня!

Она говорила искренне – и это окончательно сбило меня с толку. Что значит «пожалей хотя бы меня»?.. Давно, давным-давно не слыхал я от неё подобных слов… Против воли ожили воспоминания, от которых я отгораживался столько лет: Голубой Город, Сигрлинн и я, днями и ночами творящие вместе, молодые, неразделимые, счастливые…

– Ну хорошо, ты пришла передать мне предупреждение Совета, – с трудом выговорил я, усилием воли отгоняя непрошеные мысли. – Ты передала его. Что дальше? Что ты хочешь? Хочешь, чтобы я поверил, что ты на моей стороне и готова рассказывать мне обо всех намерениях Мерлина, касающихся меня? Хочешь, чтобы я забыл, как мы сражались?

– Ты не меняешься, Хедин, – жестко усмехнулась она, – ты не можешь не искать ловушек, не можешь не подозревать меня в каких-то коварных замыслах… Ты же наверняка не поверишь мне, если я скажу, что мне дорога память о том, что у нас было, и сюда меня привела жалость – и к тебе, бедный безумец, и к твоему Ученику, этому ребёнку.

И тут в наш разговор внезапно вмешался Хаген. Он попросту запустил в Сигрлинн комком размокшей дорожной глины.

– Уходи! Проваливай, что ты от нас хочешь?! – Я отшатнулся назад.

Глаза Хагена горели, в правой руке блестел нож; он походил на ощетинившегося и готового к бою волчонка.

У Сигрлинн дрогнул уголок тонкого, идеально очерченного рта; и я уже приготовился отразить заклинание, с помощью которого она не преминула бы наказать дерзкого, но… она лишь протянула Хагену раскрытую правую ладонь неожиданно мягким жестом.

– Ты готов отдать за него жизнь, не так ли? – без тени усмешки обратилась она к моему Ученику. – Он для тебя теперь всё?..

Хаген опешил. Надо признаться, я тоже. Я ничего не понимал в происходящем. Мелькнула мысль, что, если мы выпутаемся из этой передряги, мне придётся ещё многому научить мальчика; сейчас он растерян, и это плохо – надо уметь ненавидеть своих врагов вне зависимости от того, что они говорят.

– Так вот, я скажу тебе, – тем же мягким и доверительным голосом продолжала Сигрлинн, – твой Учитель в большой опасности. Живущие там, на небе, – она указала точёным пальцем вверх, – сильно на него разгневались. Он хочет убить их, захватить их престолы, а ты – лишь орудие, которое он создаёт для этого. Если вы не остановитесь, они вас сметут. Вот о чем я хотела предупредить, но, похоже, лишь зря старалась. – Её глаза уже метали молнии, она с трудом сдерживалась.

– Мы пойдём, извини, – сказал я, касаясь головы Хагена. – И так уже все вымокли.

– Ну и пропадай тогда, несчастный ты глупец! – в ярости топнула ногой Сигрлинн. С её пальцев сорвались две серебристые молнии, ударили в лужу, вода тотчас вскипела и забурлила, повалил пар. – Пропади ты пропадом! Не стану больше тебя выгораживать! Выкручивайся как знаешь!

Сейчас она одновременно и ужасала, и потрясала, и завораживала. Со времён Голубого Города я не видел её столь восхитительной – она всегда хорошела в гневе: вокруг неё плясали прозрачные языки бледно-радужного пламени, с концов намокших прядей струился водопад голубых искр, от пол плаща поднималось алое свечение.

– Спасибо за предупреждение, – сказал я. – Не сердись так и давай не ссориться. Но пойду я всё же своим собственным путём. Если сверну – перестану быть собой. Не ты ли говорила, что не стала бы знаться со мной, раскайся я на Совете?

– Хедин. – Она подняла руки, точно удерживая невидимый, но тяжёлый груз. – Тебя убьют.

– Что-что? – переспросил я. Это звучало настолько дико, что я решил, будто ослышался.

– Мерлин нашёл способ обойти Закон Древних, – устало, без малейшей рисовки бросила Сигрлинн. – Он посылал Астрального Вестника.

– Мерлин нашёл или Мерлину сообщили? – тупо спросил я, не придумав в тот миг ничего лучшего.

– Мерлин получил право карать небытием того, кто нарушает Равновесие Мира, – отчеканила Сигрлинн. – Приговор выносится большинством Совета.

– Что же случилось, что Мерлин сперва сподобился послать Вестника, а потом получил эту невиданную власть? Я ничего не почувствовал.

– Мерлин не распространялся о причинах своего решения. Он сам создал Вестника, и никто не знает, какое послание было положено к подножиям тронов Обетованного. Можно только гадать. Разве что это как-то связано с Ракотом?

– С Ракотом?! – воскликнул я. – А что может быть с ним связано? Он же скован и заточён!

Сигрлинн пожала плечами.