Память пламени

– Я не защитил тебя, – его скулы закаменели, брови сдвинулись. – Не защитил.

Она вздохнула, перекатилась к нему поближе, прижалась, потёрлась лбом о лоб.

– Не вини себя, – попросила. – Ты всегда был мужчиной. Настоящим мужчиной. Простым и бесхитростным. А я… я стала врагом. Хотя на самом деле, зная, что не смогу встать рядом с тобой, постаралась, по крайней мере, уберечь от ярости Мерлина и гнева Ямерта. И мне это удалось!

– Неужто я такой бесхитростный? – вздохнул облегчённо он и чуть улыбнулся.

– Ах, Хедин, Познавший Тьму, ну конечно же! Ты составлял многоходовые комбинации, разоблачал происки врагов, однако не смог разгадать даже простейшей из моих задумок.

– Например?

– Да взять хотя бы всю историю с Ночной Империей… Ну, чего ты хмуришься? Мог ведь закончить как Ракот, развоплощённым и на Дне Миров. Мерлин был тогда страшно зол, я даже понять не могла – отчего.

– Наверное, предвидел, чем кончится всё это дело.

– Едва ли, тогда бы он добился изменения Закона о Неубийстве ещё тогда.

– Мерлин, видишь ли, в таком случае наверняка полагал…

Она зажала уши, мотнула головой – локоны вразлёт.

– Не хочу. Не желаю про него. Когда-то я верила, что он прав, а ты нет. И мне до сих пор больно.

Он медленно протянул пальцы – они словно не хотели, боялись распрямляться, будто считая себя недостойными коснуться гладкой, шелковистой её кожи.

– Пусть твоя боль на меня перейдёт, – он наконец притронулся к её плечу. – Знаешь, когда мы с Ракотом хоронили Мерлина в Мельине, к нам явился Спаситель.

– Что-о?! – она рывком села на постели. – Спаситель? Сам? И…

– Спаситель. Сам. И ничего. Благословил могилу и прошёл мимо. Ракот пытался, наверное, Его вызвать, но тот даже не повернулся.

– Я боюсь. – Сигрлинн спрятала лицо в ладонях. – Каждый раз, когда… упоминается этот.

– Я тоже, – вздохнул он, обнимая и привлекая к себе. Как же дивно пахнут её волосы, и как я мог жить без их запаха, без того, чтобы чувствовать, как они скользят и щекочут шею? – А тот случай так и остался загадкой. Чего Он хотел? Для чего появился? Потом, в Эвиале, мы встретились вновь, но там всё вышло до обидного просто. Ракот схватился с ним, не преуспел, и только потом, когда ударили все вместе…

– Милый мой, – руки обвились вокруг его шеи, – давай сейчас ни о чём больше не будем, ладно?

– Ладно… – Тепло в груди, тепло и покойно. Несмотря ни на каких Дальних и Спасителей. – Я просто был половиной без тебя.

– Я тоже. И я всегда это знала.

– Даже когда мы, гм, слегка не поняли друг друга в Джибулистане?

– Конечно. Как же могло выйти иначе? – Она потёрлась носом о его ухо. – Но ты должен был сделать шаг.

– Должен был?

– О, о, как бровь-то поднялась! – меж слов проскочила смешинка. – Ты «должен» только одному-единственному… Чуть не сказала «человеку»… Ты должен только самому себе. Друг без друга мы просто шли вниз. Всё глубже и глубже. Всё ближе и ближе к Хаосу, – она содрогнулась, улыбка погасла.

– Ты побывала там, куда мне никогда не добраться… – пробормотал он. Руки его обняли тонкие плечи, прижимая её к себе извечным жестом мужчины, мужа, заступника.

– Когда-нибудь я всё расскажу, как там оно было, – посулила она, глядя в сторону. – Знаешь, как вспомню – а тебя рядом нет, – так пла?чу. Словно брошенная белошвейка.

– Всемогущие Древние, да почему же «белошвейка»?! И с чего ради «брошенная»?!

Уголки её губ слегка дрогнули – в грустной улыбке.

– Обычно героини слезливых девичьих сказок – именно белошвейки. Во скольких мирах побывала, а несчастнее белошвеек никого, наверное, и не найти. Но я тебя туда не пущу. Нечего тебе там делать, милый мой…

– Где? Возле несчастных белошвеек?

Наконец-то улыбнулась по-настоящему. Боль уходила, пряталась где-то в глубине души; но оттуда я её изгоню всё равно, пообещал сам себе Познавший Тьму. Рано или поздно.

– Возле белошвеек тем более нечего! Нет, дорогой мой Хедин, Новый Бог и всё прочее, умирать я тебе не позволю. Хватит того, что умирала я.

– Хорошо-хорошо. Давай тогда просто ничего не говорить?

– Я всё ждала, когда ты, наконец, предложишь, – глаза её лукаво сощурились – за миг до того, чтобы закрыться, когда они оба забылись в поцелуе.

* * *

– Никогда не понимала, как ты вообще жил без меня, – фыркнула Сигрлинн. Скрестив руки на груди, она стояла возле узкого стрельчатого окна парящего замка. – У тебя же тут даже кухни считай что и нету!

– Уж не решила ли ты взяться за стряпню?

– Когда-то я это делала неплохо! – отрезала Сигрлинн, окидывая суровым взглядом пустой покой, где не было ничего, кроме нескольких грубо сколоченных столов да огромного очага с вертелами.

– Ну… да, – признался Хедин. – Но, знаешь ли, положение Бога всё-таки имеет свои преимущества.

– Какие это? Птицы небесные в клювах своих доставляют тебе амброзию и нектар?

– Эээ… ннет. Обычно у меня кашеварят гномы.

– Что-о?! Гномы? И ты ешь их стряпню?

– Чем она тебе не угодила? Еда простая, без изысков, но вполне. Пиво, опять же.

– И гномояд!

– О, и ты о нём наслышана? Да, гномояд. Но пропустить стопку для аппетита…

Сигрлинн в шутливом ужасе зажала уши.

– Слышать ничего этого не хочу! Помню, у тебя… всё поустроеннее было.

– Там эльфы старались, – вздохнул Познавший Тьму. – Как им откажешь?

– Главное, чтобы ты не «не отказывал» бы эльфкам, – засмеялась она. – А здешними делами я займусь. У нас ведь это в крови.