Научи меня верить в любовь

– Да?

– Марк… Александрович…, – голос женский, хотя слишком юн для женщины. Произнести мое отчество ей явно непросто.

– Кто это? – хмурюсь недовольно.

– Алиса.

Да твою ж мать!

– Чего тебе? – даже не пытаюсь скрыть свое недовольство.

– Тут пришли…

– Кто?

– Говорят, из клининговой компании. Но я же не знаю, откуда они на самом деле. Впущу сейчас в квартиру, а они вынесут все ценное. А ты потом меня обвинишь.

Поднимаю глаза к потолку и считаю до трех.

– Впусти. Они пришли, чтобы навести в квартире порядок.

– А. Ну ладно. А я могу взять твой ноутбук?

– Нет! – рявкаю, не собираясь сдерживаться. – Ты вообще не прикоснешься к моим вещам.

– Мне, что, стоять в углу истуканом? Здесь же все вещи ТВОИ, – в ее голосе сарказм.

– Да, это было бы просто отлично. Меньше проблем и грязи, – отвечаю и тут же сбрасываю звонок, не дожидаясь возражений.

Перезванивает. Сбрасываю. Снова перезванивает. Сбрасываю. Не сдается. Отключаю звук. Отвлекаюсь на стук в дверь.

– Да.

Успенский.

– Снова забаррикадировался?

Бросаю взгляд на телефон. Экран черный, но тут же вспыхивает. Заноза.

– У тебя что-то срочное?

– Хотел просто узнать, как тебе роль дяди, – он тоже смотрит на мой телефон. – Тебе звонят.

– Пусть, – переворачиваю телефон экраном вниз. Успенский вскидывает бровь, но не комментирует.

– Так что? Племянница уже освоилась?

– Более чем, – не могу сдержать раздражения.

– О, все так… сложно? Хотя о чем это я? Выжить в одном пространстве с тобой дано не каждому. Как только Макеева справляется?

– У нее четко определенные функции, – отвечаю, пролистывая почту.

– Вы, что, установили правила? – Успенский опускается в кресло напротив. – Я думал, у вас все по любви.

Перевожу на него взгляд, как бы спрашивая: «Ты серьезно?» Но ему и самому смешно.

– Климов и любовь – вещи несовместимые, – произносит философски.

– Не понимаю ее смысла, – взгляд цепляется за приглашение на конференцию. Питер. В следующем месяце.

– Ты серьезно? – удивляется Боря. – А как же чувства?

– Я испытываю чувства.

– Голода?

– Успенский, – произношу предупреждающе и одновременно подтверждаю свое участие в конференции.

– Сложный ты, Климов. Не понимаю я тебя.

– Так, может, и не стоит? Мы прекрасно работаем в тандеме. Зачем углубляться? – ухмыляюсь я.

– Не, Марк, – цокает Боря языком, – ты просто еще не встретил свою женщину.

Хмыкаю.

– Я встречал их десятками.

– Ты их просто трахал. Тебе сорок три, Климов. Неужели, тебе не страшно на старости лет остаться одному?

– Одиночество никогда меня не пугало.

– А как же стакан воды?

– А ты уверен, что захочешь пить?

– Не понимаю.

– Чувства, любовь, романтика… Это все… Чепуха, мишура… Ложь.

– Ложь? – распахиваются его глаза.

– Это все химия. Временная, пока работают гормоны. Но потом они успокаиваются и что остается? Ничего, кроме раздражения и ненависти друг к другу. Ну еще спиногрызы, которых успели наделать на гормональной волне. И которые очень сильно мешают по жизни, связывая по рукам и ногам.

– Климов, ты серьезно? – Успенский смотрит недоверчиво.

– Серьезнее не бывает.