Последний билет

На этом пытки несчастного были не окончены. Кристина продолжала молча смотреть на него. Тот совершенно потерялся от ее испытывающего взгляда, который словно говорил: “Слабо повторить еще раз?” Но Кристина вовсе не горела желанием, слышать это снова. Она и в первый раз с радостью бы не слышала исковерканные звуки, заставляющие чувствовать себя маленькой беспомощной девочкой, не знающей как отвечать на обидные слова заики, которого и самого не раз дразнили одноклассники, но которому это не мешало снова и снова издеваться над Кристиной.

– Отвали от меня! – ее гневная фраза прозвенела в воздухе, как пощечина. Парнишка даже с облегчением, словно освободился от оков, развернулся и ушел прочь так быстро, как будто собрался покинуть не только этот клуб, но и город.

Чувство вины и стыда пришло лишь только тогда, когда грубо отвергнутый парень скрылся из вида. Очевидное умозаключение, что наличие дефекта речи у случайного человека не делает его причастным к событиям, пережитым в школе, пришло слишком поздно. Это уже второй срыв за день. Скорее всего, причиной тому были бессонные ночи. Но это объяснение ничуть не успокаивало. Хотелось верить, что удастся держать под контролем хотя бы себя, но в самые неожиданные моменты оказывалось, что даже это стало невозможным.

Кристина глотнула коктейль, потерявший аромат ванили и источающий резкий запах спирта, и поморщилась. Музыка, виртуозно виляющая задом в танце девушка, болтающие подружки, запах кальянного дыма, липкая барная стойка под ладонью – все это лишь вступительный акт, в который не хотелось вникать и требовалось только вытерпеть. А люди вокруг смеялись, танцевали, целовались, словно он не мог появится в любую секунду.

“… или вообще никогда.”

Не выдержав, Кристина встала и прошла мимо танцующих пар в часть клуба со столиками. Прекрасно осознавая, насколько унизительно то, чем она занимается, она все же продолжала бродить по клубу в поисках парня, который при единственной встрече смерил ее презрительным взглядом. Надежды оставалось все меньше и меньше, но смириться с тем, что встречи не будет, Кристина все же не могла, словно ей назначено свидание здесь сегодня, и оно непременно должно состояться.

“Пришла и оторвала голову нам чумачечая весна. И нам не до сна. И от любви схожу я с ума, чумачечая весна, чумачечая.”

Внезапно неизвестно чем именно полюбившаяся всем песня прервала на середине музыку так резко и даже для клуба громко, что Кристина вздрогнула. Остальные гости приняли с восторгом эту крайне раздражающую композицию. Сидящие подпевали и хлопали в ладоши. Все стали двигаться в такт песне, при чем так слаженно, что это походило на флешмоб. На словах “оторвала голову нам” танцующие одновременно закидывали голову назад, при чем так далеко, что невозможно было поверить, что шея может так сгибаться. Танцующая ближе всех девушка повторяла одинаковые со всеми движения и улыбалась так широко, что были видны все ее зубы. Она смотрела сквозь Кристину, у которой внутри все похолодело от ее улыбки. Смотреть на лицо с выпученными глазами и оскалом, на котором, казалось, сильно натягивали кожу, потому что невозможно другим способом придать ему такое выражение, но смотреть пришлось, потому что так скалились все на танцполе. Кристина в ужасе сжала губы, боясь, что и ее лицо разъедется в такой же гримасе. В глубине зала раскачивалась и откидывалась назад голова, обтянутая чем-то черным, похожим на полиэтилен, по которому прыгали разноцветные огоньки диско-шара. Кристина зажмурилась, но стоило только закрыть глаза, как начало казаться, что она летит в пропасть. Ничего не оставалось, кроме как смотреть на зубастый танец. Танцпол стал перекатываться волнами. Вот-вот человеческая волна захватит и уволочет с собой. Хотелось бежать, но не получалось даже сдвинуться с места. Еще немного – и она окажется в толпе, и тоже будет скалиться и скакать. Как вдруг песня оборвалась.

– Смотрите, она шевелит пальцем! – прозвучал голос за спиной, и Кристина почувствовала, что двигает мизинцем. Словно вспомнив, как нужно ходить, она сорвалась с места и побежала к выходу.

Оказавшись на улице, Кристина еще несколько секунд бежала, потом зачем-то обернулась, как будто за ней могли гнаться. Убедившись, что никого нет, она перешла через дорогу, и еще раз обернулась, посмотрев на неоновую вывеску клуба. С каждым метром безлюдной улицы, с каждым глотком прохладного воздуха увиденное в клубе казалось все менее реалистичным. Действие алкоголя на измученный бессонницей мозг могло исказить восприятие. Кристина пыталась вспомнить, когда в последний раз ела. Это точно было не сегодня. По крайней, мере проще допустить, что мозг сыграл с ней злую шутку, чем то, что толпа людей стала марионетками какого-то дьявольского существа.

“Пока что единственная марионетка здесь ты.”

Словно найдя в необходимости поесть решение всех проблем, Кристина приободрилась. На черном небе поблескивали молнии. Хоть грома не слышно, нужно торопиться, чтобы не попасть под грозу. Ускорив шаг, Кристина бодрой походкой шла по мостовой, и не сразу услышала, что идет по улице не одна. Снова сверкнула молния, на десятом счете раскатисто загремело. До дома далеко, но надежда не промокнуть еще была. На вокзале объявили прибытие поезда. Кристина представила, как противно, только что проснувшись, выходить из теплого вагона в ночь, и поежилась. Казалось, что она помнит, как однажды в новогоднюю ночь ехала в поезде. Тогда еще какая-то женщина угощала ее мандаринами и удивлялась, что Кристина едет в поезде вместо того, чтобы сидеть за праздничным столом с родителями. Но куда или откуда ехал этот поезд, Кристина не могла даже себе представить. Может это был только сон.

– Платье у нее старое! – басистый голос за спиной прервал мысли.

Вздрогнув, Кристина резко обернулась. Позади нее шел мужчина. Их разделяло метров двадцать, но на пустой ночной улице ничто не мешало расслышать грубо брошенные в спину слова.

– Платье старое! – снова повторил мужчина.

Кристина невольно поежилась. Обхватив себя руками и втянув голову в плечи, она, словно стараясь казаться меньше и неприметнее, пошла еще быстрее, глядя себе под ноги. Сейчас больше всего хотелось оказаться дома. Снова молния разрезала черное небо. На этот раз Кристина успела досчитать до семи – и раздался гром. Она снова вздрогнула.

– Ушла, потому что платье старое! – никак не унимался незнакомец.

Как на зло, дорога была прямая и свернуть было совершенно некуда. Кристина и увязавшийся за ней служащий полиции моды шли по мосту. Каблуки не позволяли оторваться от преследователя, который быстро сокращал расстоянии между ними, видимо для того, чтобы в лицо высказать Кристине свое негодование по поводу ее вышедшего из моды наряда. Уже поняв, что отделаться не получится, Кристина приготовилась дать отпор.

– На себя посм… – не договорив фразу, она замолчала, наконец разглядев в руке преследователя телефон. Телефонный разговор, видимо, набрал такой эмоциональный накал, что тот даже остановился.

– Да куплю я тебе платье! Лучше, чему у Ирки твоей! На хер ты ушла?! – он уже почти кричал в телефон.

– И сережки куплю, – икнув, добавил мужик и, сунув телефон в карман, стал пытаться подкурить сигарету, но так шатался, что не мог ровно держать зажигалку. До Кристины, наблюдавшей за ним, ему не было никакого дела.

Снова сверкнула молния. На третьем счете полил дождь. Мужик, все так же шатаясь, не бросал попыток подкурить успевшую намокнуть сигарету.

Дождь лил как из ведра. Очень скоро одежда, включая белье, стала насквозь мокрая. Тротуар превратился в сплошную лужу, обойти которую было невозможно. Вода залилась в туфли, и, намокнув, кожаные стельки стали сколькими. Чтобы не упасть, пришлось разуться и идти босиком по холодной грязной воде. Проходя мимо автобусной остановки, Кристина остановилась в раздумье, не спрятаться ли под крышей, но тут же отбросила эту идею, и пошла дальше, шлепая босыми ногами и надеясь, что участь наступить на осколок стекла или что-нибудь мерзкое минует ее. Зубы стучали от холода. Как же сейчас хотелось отмотать время назад и остаться сегодня дома. Под пятку попал острый камень, и Кристина застонала от боли, но продолжила идти дальше.

Дождь стал меньше, а скоро и вовсе прекратился, когда до подъезда оставалось всего пару шагов.

– Нет, ну охренеть прикол, конечно, – подъездная дверь, на которую было обрушено все недовольство, грохнула на весь дом.

Оставляя за собой мокрые следы, Кристина наконец дошла до квартиры. Мечтая только о том, чтобы скорее снять мокрую одежду и залезть под горячий душ, она потянулась к двери, но тут же застыла. К дверной ручке был привязан обрывок сигнальной ленты. И хоть та была грязная и выгоревшая на солнце, она была слишком хорошо знакома, чтобы не быть узнанной. Кристина сдернула ленту, бросила испуганный взгляд на пустой коридор за спиной и поторопилась зайти в квартиру. Быстро заперев дверь на оба замка, она швырнула грязные туфли в угол. Туда же была брошена скомканная с яростью лента, которая, не взирая на большую силу броска, словно упрямясь, плавно приземлилась на пол, чем еще больше разозлила Кристину, и та стала топтать ее ногами, колотя до боли пятками об пол. Не смотря на боль, она продолжала давить ногами ленту, которая оставалась совершенно безучастной к обрушившемуся на нее гневу. Кристина остановилась, только окончательно выдохшись. Бессильно опустившись на пол рядом с непобежденным врагом, она расплакалась. Джек с опаской наблюдавший из комнаты, увидел, что хозяйка плачет, подошел к ней и ткнулся носом в плечо. Кристина обняла собаку и разрыдалась еще сильнее.

6.

Вечером этого же дня, дождавшись темноты, Кристина вышла из дома. В ее кармане лежало четыре куска разломанного диска. Оставленный обрывок ленты – это очевидный намек, что кто-то знает об убийстве, по крайней мере об одном, и теперь самое время наконец избавиться от улики, которая до сегодняшнего дня лежала в столе.

“А кто это маленькая прелесть? Как тебя зовут?”.

Теперь уже плавающую в городской канализации ленту точно привязал к ручке не вышедший на след сыщик. Можно было не сомневаться, что сейчас где-то в подъезде извивается длинный рыжий волос. Кристина даже присматривалась к полу, выйдя их квартиры, но в подъезде было слишком грязно, чтобы разглядеть его. Опасаясь преследования, она часто оглядывалась, и смогла немного успокоиться, только когда куски диска были выброшены в четыре мусорные баки, расположенные далеко друг от друга.

“В лесу еще много места, найдется и для этой лохудры.”

И хоть убийство рыжей женщины казалось самым простым решением, какая-то часть Кристины подсказывала, что не стоит этого делать. Видимо, та часть, которая видела разноцветные огоньки, скачущие по черному полиэтилену среди оскалов в клубе, та, часть, которая еще была в состоянии складывать вместе пазлы разлетевшейся картинки, которая когда-то была ее жизнью, или хотя бы осознавать, что вся эта мешанина раньше была чем-то цельным. Та же часть ее, что сейчас быстро шагала по плохо освещенному тротуару, давно бросила попытки разобрать завалы из кусков ее жизни и сложить все в правильном порядке, у нее хватало сил видеть только то, что было в данный момент перед глазами, остальное просто отбрасывалось. С того самого утра, когда Кристина проснулась после кошмарного сна, она выбрала отодвигать в сторону то, с чем не выходило разобраться. Теперь же похоже, что не удастся избежать расплаты за эту непредусмотрительность.

Ярко освещенный вокзал как всегда не спал. Похоже, этот город предлагал немного вариантов для страдающих бессонницей: напиться или уехать. Кристина неожиданно для себя свернула с дороги и направилась к двери с надписью: “Билетная касса”. Возле окошка никого не было. Показалось даже странным, что в эту ночь не нашлось желающих покинуть это место. В непривычной для вокзала тишине было слышно, как скрипит правый кроссовок Кристины. Она старалась подобрать шаг так, чтобы кроссовок не издавал противный звук, словно крича: “Посмотрите на эту лохушку!” – но ничего не выходило. Тогда она пошла быстрее, чтобы, по крайней мере, не долго длилась пытка, хотя собственно, кроме кассира ничье внимание привлечь нельзя было. Женщина же в окошке, сидела, опустив голову, видимо, что-то читала.

– Здравствуйте, – на вежливое приветствие из окошка не последовало никакого ответа. Опущенная по-прежнему голова давала возможность рассмотреть как следует замысловатый начес ее владелицы и все три подбородка собранные вместе. При этом на столе не было ничего, что можно было читать. Видимо кассир спала.

– Здравствуйте! – голова поднялась, и на Кристину возмущенно посмотрели глаза с ореолом из голубых теней.

– Девушка, не кричите, я не глухая!

– Извините… Я бы хотела купить билет на зав…

– Билетов нет! – кассир грубо прервала Кристину, не дав закончить фразу.

– Но я даже не сказала, на какой поезд нужен билет.

– Билетов нет, что не понятно? – напомаженные розовой помадой губы гневно поджались. – Вы опоздали, девушка.

– В смысле, я опоздала? Ну если не на завтра, то хоть на какой-то другой день должны же быть билеты!

– Билеты будут только завтра, – отрезала кассир.

– Хорошо, тогда я приду завтра, – Кристина уже собиралась уходить, но ответ кассира ее остановил:

– Можете не стараться, девушка, все равно не успеете.

– Как это? Неужели билеты так быстро раскупают? – на больших электронных часах было пол двенадцатого. – До двенадцати осталось пол часа, я подожду и куплю билет.

– Пройдите в зал ожидания.

– Хорошо, – решительно ответила Кристина.

Недоступность билетов была нелепой и возмутительной, и купить билет уже не важно куда для Кристины, которая шла на вокзал даже без определенной цели, а только с предположением, что можно уехать, стало делом принципа. Тем более, что подождать полчаса не так уж сложно.

Зал ожиданий встретил Кристину запахом сырости, в котором, если принюхаться, можно было уловить запах газет и жирных пирожков. Сев на прохладное металлическое кресло, она задумалась, с мясом или с повидлом были пирожки, и оглянулась по сторонам. В зале было всего три человека, и они, похоже, спали. И так как ничего интересного поблизости не было, все внимание досталось сидящему на соседнем ряду мужчине, который оказался крайне занятной персоной.

Одет незнакомец был совсем не по погоде. Не смотря на лето, на нем была теплая куртка, которую он почему-то не снял и даже не расстегнул. На колене лежала вязаная шапка, снять которую его, видимо, заставили манеры, а вовсе не теплая погода. Опрятная одежда, тщательно начищенные до блеска ботинки и ухоженный внешний вид исключали возможность того, что это был городской сумасшедший, что могло бы объяснить такой экстравагантный выбор гардероба. Отсутствие даже небольшого багажа также исключало предположение, что человек приехал издалека. Рука, придерживающая шапку, была белая, и судя по всему ее давно не касались лучи солнца. Таким же бледным было и его лицо. Кристина даже приподнялась, чтобы получше рассмотреть его острый нос и впалые щеки, но тут же села обратно и отвернулась: глаза мужчины были открыты. Кристине стало неловко, незнакомца же нисколько не волновало бестактное любопытство, проявленное к нему. Он продолжал сидеть без малейшего движения, устремив взгляд на стену, на которой кроме больших электронных часов ничего больше не было. Скоро, поддавшись любопытству, Кристина снова принялась разглядывать человека в теплой куртке, который все также смотрел перед собой, и, казалось, совсем не моргал.