Лед в твоем сердце

Не для меня.

Если она не для меня, то для кого же? Разве есть девушки, которые могут быть не для меня? Твою мать. Серьезно. Когда тебя сдвигают бескомпромиссно, это хреново. Это очень хреновое чувство.

– Тим, о чем он? – спросил Арс. Анатолий Викторович к тому моменту уже отчалил.

– Да пошел он, – цокнул я. Учить меня вздумал. То шантажирует, то запрещает что-то. Нашелся папочка заботливый.

– Ты показал ему видосы? – подвинулся Чайка, разглядывая меня во все глаза.

– Нет.

– А почему тогда он про дочку заговорил? – уточнил Богданов. Какие все любопытные нынче.

– Потому что узнал, что мы знакомы с Машей. И потому что она провела ночь со мной.

– ЧТО? – прикрикнули парни как по команде. Шок так и читался на их лицах. Конечно, подумали не о том.

– Рты закройте.

– Ты ее трахнул? – не выдержал Федя.

– Тим, твою ж… – качнул голой Арс, осуждающе поглядывая.

– Не спал я с ней. Делать мне больше нечего.

– Так… а что тогда?

– Просто сидели на крыше до утра. В общем, это неважно. Анатольевич видел нас вместе, и его это зацепило. Вот и все.

– Тим, так нельзя. Ты сначала издеваешься над ней, а потом в друзья, что ли, набиваешься? – разозлился Богданов. Фраза его прозвучала так странно, что я даже задумался. Мы не друзья. Не трахались. И не планируем. Почему тогда меня цепляет этот проклятый запрет? И почему «издевался над ней» режет слух.

– Скажешь тоже, – усмехнулся Чайка. – Тим с такими, как эта мышь серая, водиться не будет. Да и Алиска ж твоя…

– Она не моя! – прикрикнул я раздраженно. Только сам не понял, что мне не понравилось во фразе Феди.

– Тим, перестань с ней общаться, – требовательно попросил Арс. – Не нужно. Если вы вдруг станете друзьями, если…

– Что ты несешь? – процедил недовольно я.

– Тим, для нее будет удар узнать, что за говно ты кинул в нее однажды. Пока не поздно, останови этот проклятый поезд.

– Арс, ты с головой не в ладах? – буркнул Чайка.

– Тим, я серьезно. Давайте остановимся здесь, а? Тебе не жалко ее?

– Да что ты несешь, Сень? – пнул его в бок Федя.

– Хватит, – поднялся я из-за стола. Слушать нотации было невыносимо. Хватит одного правильного на мою голову. Если вдвоем начнут долбить, могу ведь назло пойти и трахнуть эту ненормальную. Лучше в самом деле дать по тормозам и послать всех дружно к черту.

– Если захочу общаться с ней, буду общаться. Если нет, то не буду! И не ты, не дирек меня не остановят. Но я этого делать не буду. А если тебе жаль Машу, то будь другом, прекращай меня провоцировать.

Глава 19 – Маша

Я была убеждена, что Аллочка расскажет папе про Тимура. Однако она молчала и многозначительно поглядывала на меня. Напряжение между нами можно было сравнить с разрядом молнии. Казалось, мачеха проверяет на прочность. А может, она просто выжидала удачного случая.

Сперва я думала, признаюсь папе сама. Но потом откинула эту идею. Не сейчас. Перемирие как ходьба по тонкому льду зимой: никогда не знаешь, в какой момент перевернешься под воду. Меньше знает, лучше спит. По крайне мере, пока. А там что-нибудь придумаю.

У меня в голове была такая карусель из мыслей, что и не знаешь, куда податься. Например, Леля с Вовкой. Мы вроде начались снова общаться. Они даже проводили меня до дома, буквально до самых дверей. Извинялись и обещали больше не оставлять одну. Вплоть до походов в туалет. Приятно, конечно, оказаться опять в мире коммуникаций. Однако я отчетливо помнила все те ужасы, которые со мной успели случиться. Помнила, как Гева нагло смотрел на мой лифчик, когда разрезал кофту, как они заперли меня в сарае. Все это нельзя вычеркнуть в одночасье из воспоминаний.

Однако, положа руку на сердце, быть среди людей лучше, чем коротать дни в одиночестве. Сидеть в столовой, обсуждать новые видосы в тиктоке и прочитанные книги, слушать шутки Вовки и намеки Лели на мои будущие отношения с Лариным. В этом есть определенный процент для хорошего настроения. Только я все равно грустила, оглядывалась и боялась новых проблем.

А в четверг нам объявили, что Тарасову отчислили. Наверное, народ в этот момент выдохнул. Еще бы Геву выгнали, но в последние дни он даже не смотрел в мою сторону. Я словно потеряла для него всякий интерес. И в этом была странность. Непонятная для меня странность. Однако по глупости я откинула эту странность на задний план.

После третьего урока меня пригласила к себе завуч по воспитательной работе. Нет, не для лекций на тему плохого поведения. Наоборот, она поздравила и сообщила, что я взяла третье место в городской олимпиаде по литературе. Сегодня в ДК будут награждать победителей по разным направлениям. Присутствие обязательно.

В ответ я пожала плечами и молча вышла. Думала, пойду туда вместе с кем-то из ребят, с которыми хоть как-то пересекалась. Но из нашей школы было всего два человека. Я и мальчик с девятого. Хмурый скромный очкарик.

Поехали мы с этим самым девятиклассником на такси. Школа раскошелилась и оплатила. По пути молчали, хотя я пыталась говорить, но парень старательно отворачивал лицо. Ну что ж, не хочет общаться, его проблемы.

Зато в ДК было много общительных людей. Старое здание с большими окнами и белыми колоннами вобрало в себя человек пятьдесят, не меньше. Громкие, шумные и счастливые. Казалось, я на их фоне выделяюсь мрачностью. Ненавижу подобного рода мероприятия, ненавижу бывать в толпе, где никого не знаю.

Однако я не одна здесь, кто был не в восторге.

– Эй, глянь, какой хорошенький, – шушукались девчонки в холле.

– Ой, видела его на олимпиаде. Такой красивый, эх… Мечта, а не мальчик.

Чуть протиснувшись вперед, я перевела взгляд в сторону того, по кому воздыхали незнакомки. Нет, не потому, что хотела тоже охнуть от переизбытка эндорфина. Просто обычный интерес. И этот интерес заставил остановиться. Звуки вдруг рухнули, как и все люди вокруг. Казалось, я слышу только то, как громко бьется собственное сердце.

На лицо скользнула улыбка. Неосознанная. Черт, глупость какая-то.

Тимур сидел на подоконнике, прислонив голову к стенке. На нем были черные потертые джинсы и кремовая толстовка с эмблемой найк. Он просматривал что-то в телефоне и привлекал к себе множество взглядов. Сколько девчонок позади и рядом со мной пялились на него? Сколько открыто обсуждали? Однако никто не подходил. Потому что к таким, как Тимур, не подходят. Они кажутся недоступными.

Я сглотнула, сжала руки в кулачки и пошла к нему. Лучше там с Тимом, чем одной среди толпы возбужденных школьников.

Вблизи Тим выглядел немного бледным, хотя его алые, идеальной формы губы все равно выделялись. Хотелось коснуться их и попробовать на мягкость. Шальные мысли, которые я тут же откинула прочь из головы. Да, красивый, но не мой. Не для меня.

– Привет, – голос прозвучал хрипло. Тимур не сразу понял, что обратились к нему. Но все же поднял голову. Глаза его всего на миг вспыхнули, выражая изумление, однако тут же погасли.

– Есть обезболивающие или марихуана? – без всякого приветствия спросил Тим.

– Выглядишь бледным, все нормально?

– Черт знает, – пожал он плечами.

– Заходим в зал, – тучная женщина лет пятидесяти пяти объявила громко, появляясь в холле. Народ моментально засобирался и направился в зал. Мне тоже хотелось занять хорошее место, но, с другой стороны, не хотелось и уходить от Тимура. Вдруг это наша последняя случайная встреча.

Когда все почти покинули коридор, Тим спрыгнул с подоконника и медленно поплелся в аудиторию. А я следом за ним. Он держался за висок, поглаживая кожу.