Лед в твоем сердце

Я все же рассказала маме про Тимура. Случайно получилось. Однажды вечером, когда перед сном листала паблик в телеге, перекинула картинку с забавной припиской. Она относилась к отношениям. Однако вместо Авдеева получила картинку мама. Тут, конечно, посыпались вопросы. Много вопросов. Пришлось сознаться.

Мама внимательно выслушала, и к моему удивлению, даже обрадовалось. Потом я ей еще фотки наши с Тимом поскидывала.

– Какой хорошенький, – оценила родительница. Мысленно я умилялась. Правда, ведь хорошенький. Особенно на той фотке, где Авдеев положил голову мне на плечо и улыбнулся, словно котенок. Глаза такие невинные, ну сущий ангелок. Умеет же быть паинькой.

– Только папе не говори, – попросила осторожно.

– Почему?

– Ну… они немного в контрах. Тим учится в школе у папы. И папа его не особо сетует.

– Плохой мальчик? – усмехнулась мама. Мы болтали по видео связи через наушники. Она листала инсту Тимура, пришлось поделиться ссылкой. У него там, правда, и фоток особо не было. Но маме все равно хотелось глянуть. Любопытная.

– Как по мне очень хороший. А еще смотри! – я наклонилась, показывая кулон. За последние две недели ни разу не сняла его. Вообще он прирос ко мне, словно всю жизнь был рядом.

– Какой красивый. Это Тимур тебе подарил?

– Угу, как только мы начали встречаться. Он классный, мам. И постоять умеет за себя. Его знаешь, все слушаются. Негласный лидер. Тим со всеми серьезный, а со мной улыбчивый и милый. Я обязательно познакомлю вас. Только папе пока не говори.

– Давай скажем ему после выпускного? – предложила мама.

– Ну…

– К тому времени вы уже оба закончите с экзаменами. Да и когда-то ж сказать все равно придется.

– Мам, а ты как думаешь, ну… бывает так, чтобы раз и навсегда? – не знаю почему, но в последнее время я не могла представить свою жизнь без Тимура. Он прислал сообщения утром, вечером, провожал меня домой. Мы часами целовались у него в машине. Однажды даже чуть не дошло до того самого. Но я не позволила, хоть и хотела. Неудобно стало.

Казалось, мы оба уже взрослые. И все это вполне нормально. Да вот только стыдно становилось. Смущение накрывало волной.

Помню, в понедельник после уроков шел сильный дождь. Тим забрала меня и зачем-то потащил к себе. Я не сразу сообразила, куда едем. Он уверял, дома никого не будет. Но когда мы приехали, то буквально на пороге встретились с его мамой. Она так обрадовалось. Схватила меня за руку и потащила на кухню. Давай чай наливать, а Марта выпечкой угощать. Авдеев, конечно, надулся. Не на такие посиделки рассчитывал. На обратном пути, бурчал, откуда только взялись домашние.

Хотя мне понравилось. Его мама безумно милая женщина. А еще она шепнула, что болеет за наши отношения. И на другую невестку не согласна. Я смутилась, покраснела, однако мысленно едва ли не прыгала. Куда там кричать, что ты на седьмом небе?!

Пиком милоты стал наш вчерашний разговор с Тимуром. Мы гуляли по парку, держась за руки. Ели мороженое и болтали об экзаменах. А потом он вдруг остановился, повернулся и заявил:

– Кажется, я знаю решение всех проблем.

– Каких проблем?

– Тех, что ты не можешь остаться у меня. И я… в общем. Я думаю, нам надо просто после выпуска съехаться. Как тебе идея? И тогда никто не помешает… – он так многозначительно улыбнулся, что я едва не выронила свое мороженое.

– Нет! – категорично заявила на автомате. Тимур удивленно вскинул бровь, видимо не ожидал отказа. Да и я сама не ожидала. Просто смутилась. Вот и выдала первое, что на ум пришло.

– В смысле? – серьезным тоном спросил он, не сводя с меня своих бирюзовых глаз.

– Ну… я имею в виду, что… буду жить только со своим мужем.

– А, – понимающе кивнул Авдеев. – Хочешь, давай поженимся. Вообще без проблем.

– Ч-чего? – опешила я, от столь внезапного предложения. Хлопала ресницами. В ушах стоял гул от сердца, которое бешеного прыгало в грудной клетке. У меня даже дыхание сбилось, словно перекрыли кислород.

– Будешь моей женой? – Тим подошел, положил руки мне на талию и наклонился. Жар его тела опылял. И я поддалась порыву собственных желаний. Встала на носочки, прильнув к нему с поцелуем. Втянула нижнюю губу пылко, жадно. Затем выпустила и провела кончиком языка. Авдеев сладко выдохнул, намекая, что готов к продолжению.

Кажется, мы оба слишком сильно любили целоваться друг с другом. И кажется, нам всегда этого будет мало.

Глава 44 – Маша

До выпускного оставалось четыре дня. Экзамены меня дико вымотали. Я почти не спала, много повторяла и мало ела. Похудела на два килограмма, поругалась три раза с папой, и даже один раз с Тимуром. Он бесился, что мы не видимся. А я никак не могла выкроить время для встреч. Занятий с репетиторами стало больше. Казалось, нужно повторять и повторять, поэтому все удвоилось, а что-то и утроилось.

Авдеев, конечно, не понимал меня. Сперва пытался успокоить, шутил, но, когда он пошел на какую-то вписку, мы поругались. Там были девушки, много разных девушек. А еще алкоголь. Нет, я знала, Тим только мой. Не будет он смотреть на других. Не изменит. Однако женские переживания брали вверх. Информация не усваивалась, в мыслях крутился нервоз. Вот меня и накрыло.

Мы не разговаривали почти сутки. Потом Авдеев приехал, уже вечером, часов в десять. Хорошо, папа с Аллой ушли в гости к знакомым. Я смогла выйти. Хотя у Тима нет понятия стоп. Если ему надо, он придет, дозвонится, стену сломает.

Тимур мог бы подраться с небом, если бы тучи висели над его головой в минуту плохого настроения.

Папа иногда говорил, у Авдеева нет тормозов. Арс тоже так говорил. И я невольно задумывалась о том, что так оно и есть.

Тем вечером мы покричали друг на друга, хотя кричала больше я. Он в основном молчал и смотрел.

– Ненормальная моя нервотичка, – выдал в конце. Подошел и обнял. Крепко, едва не сломав мне кости. Чмокнул в щеку, обжигая кожу горячим дыханием. И меня моментально отпустило. Как только у него так получалось? Одно действие, и все тревоги уходили прочь.

– Сам такой, – буркнула, поджав губы. Но вырываться из объятий не стала. Слишком приятно, тепло и хорошо. В последние дни Тим напоминал мне дом. Большой, крепкий и уютный.

– Говорю тебе, давай поженимся? Буду целовать тебя ночи напролет, мешать заниматься и еще чего-нибудь. А ты мне будешь готовить завтраки?

– Обойдешься.

– Слышишь, в конец офигела? – он попытался оттолкнуть меня, но кто бы позволил. Я крепко сцепила руки, держась изо всех сил.

– Я всегда была такой, ты только сейчас заметил?

– Ну, ничего, исправим это.

В тот вечер мы впервые занимались любовью у меня дома. Быстро, тревожно, и совсем не так, как было на даче. Я не могла расслабиться. Переживала, что папа зайдет вот-вот. Реагировала на каждый шорох и звук.

А как только Тим слез с меня, быстро натянула одежду и помчалась открывать окна. Казалось, комната пропахла нашими запахами. Запахами чего-то запрещенного. Авдеев смеялся, а я смущалась.

В итоге выгнала его, едва не силой, минут через десять. Возмущений выслушала на год вперед, хотя они пересекались с шутками и смехом.

Экзамены я чудом вынесла. Зато Тимур без особых сложностей получил высший бал. Даже папа отметил это. С гордостью заявил, что у него десять золотых медалей, и на удивление, у самого отпетого ученика лучшие результаты. Алла кинула что-то из серии, проплатили, но отец отмахнулся. Он почему-то был уверен в знаниях Тима. Я тоже была уверена.

Мои же баллы не дотянули до сотки. В целом неплохо, но родители ждали лучшего итога. Да я и сама на другое рассчитывала. Когда увидела цифры на экране, впервые задумалась, куда будет поступать Тимур. Мы с ним не обсуждали это. Ни разу. А ведь стоило бы. Лишь однажды я обмолвилась, что думаю о журналистике. Он тогда улыбнулся, но про свои планы ничего не сказал.

Странно. Мы совсем не говорили о будущем. Кроме этих смущающих разговоров о совместном проживании. И то, порой мне казалось, Авдеев больше шутит, чем серьезно думает. Он не торопился наладить отношения с моим отцом, ни разу не предложил познакомить со своим.

Мы встречались. И я всей душой желала его. К нему. И никак без него.

Поэтому перед самым выпускным выцепила тайно номер Арса у Тима в контактах. Написала ему с просьбой помочь с подарком. Подумала, сделаю сюрприз и заодно поговорю о будущем. О таких вещах все же стоит говорить. По крайне мере, если они крутятся в голове слишком часто.