Отражение в стекле

– Не обижайтесь на него, голубчик. Будьте уверены, что он изловит нашего хирурга на два щелчка пальцев!

– Сразу, как только окончу расспрос фанатов. А там уже и про убийство заговорим.

– А разве волокита с футбольными болельщиками важнее убийства? – включился Стас, придя в себя. Доктор, на всякий случай, накинул простынь обратно на труп.

– С делами по убийству всегда всё долго по началу. Нужно лишь найти ошибку на единственной улике, а потом уже напасть на след. Но с уликой такого рода разбираюсь не я, а значит, что завтра я уже полностью буду занят вашим делом.

– А как часто вообще происходят убийства?

– Мне запрещено об этом распространяться. Могу лишь сказать, что самоубийства случаются намного чаще.

– Унылый нынче народ пошёл, печальный. Всё им не так, всё не эдак, а потом из отчаяния не могут выбраться и бросаются в крайние крайности, будто это мир виновен в их грехах перед собственной совестью, – пробурчал Василий Петрович.

– Просто веселиться не умеют, – фыркнул Разгульный.

– Так. Если можно, то я бы пошёл работать, и без вас дел до ночи! Поэтому давайте уже сами разбирайтесь. На неделе, скорее всего, прибудет повестка с просьбой явится в участок с целью допроса по двум делам сразу. Мои подозрения вас обоих по теме состояния в доле с покойником ещё никто не развеял.

«Вот ведь прилип, клещ»

– Если будут детали, как-то касающиеся вас, – я сообщу. А пока что удачного дня, – Алексей отдёрнул край шляпы и удалился.

– И ведь не жарко ему в костюме, трудяге нашему, – на выдохе произнёс доктор, не обращаясь ни к кому.

– Ты куда сейчас? – спросил Стас у главных ворот здания больницы.

– Не знаю. Пойду развеюсь куда-нибудь.

– А я напьюсь. До скорого.

– Угу.

На деле же Артём не думал гулять. Его интересовало место, где нашли Моржова. Пусть лес был достаточно большим, но было понятно, что если тело найдено в придорожной канаве, то не придётся рыскать в его густой части. Так же был шанс, что полицейские уже оцепили местность, и тогда найти их не составит особого труда.

Бердышевский лес был самым обычным лесом: гектары лесного массива, искусственно выращенные рядом с коттеджным посёлком, ухабистый и холмистый, почти превращённый в один момент в парковую зону. С недавнего времени вода из некоторых его районов почему-то перестала уходить, и теперь помимо простых луж, небольших всё так же искусственных прудов и озера где-то в центре лесной чащи, всё чаще стали проявлять себя заболоченности, отчего войти в лес становилось практически невозможно без спрея от комаров в жаркий летний день. Несмотря на его искусственность, природа здешних мест никак вовсе не могла назваться скудной: на деревьях часто стучали дятлы, с ветки на ветку перебегали белки, по утрам слышалось пение соловья, а на земле можно было увидеть множество мелких следов ещё более мелких лесных обитателей… или собак, которых выгуливали местные жители.

Ещё на пути к остановке Артёма посетило сомнение о правильности затеянного. Может, действительно не стоит вмешиваться, когда за дело взялся, кажется, профессионал? С другой стороны, а действительно ли он таковым является или же просто играет свою роль?

Артём ощутил странный горьковатый привкус во рту. Возможно, в воздухе морга висит какой-то газ, помогающий с охлаждением. А может это здравомыслие вырвалось наружу и теперь таким образом кричало: «Проснись! У тебя умер друг детства, а от тебя ни единой эмоции!»

И ведь действительно: ничего такого и не ощущалось. Не было ни скорби по утрате знакомого и, наверное, самого близкого сверстника.

Не было абсолютно ничего, будто он и не умер вовсе, а произошедшего вовсе не было в реальной жизни; будто Макс действительно какой день подряд только и знает, что пьёт.

Артём резко остановился. Ему вдруг почудилось, что всё вокруг – один большой сон. Цикл, продолжающийся в местных реалиях уже около недели, а в действительности не занимает и пяти минут. Что всё вокруг – симуляция с домиками из картона, человечками из папье-маше и городом с бумажным асфальтом. Резко всё стало таким ненастоящим, утратило краски, исказилось, сломалось.

До него дошло. Макс умер, и вместе с ним погибли все те истории, которые были и могли бы быть, о которых Артём не хотел бы вспоминать. Был потерян самый преданный покупатель многих магазинов, столько вечеринок не будут такими же весёлыми лишь потому, что Макс Моржов умер, был убит каким-то психом, который просто захотел насладиться видом чужой крови на своих руках.

Он схватился за волосы от осознания этого факта, ударившего по всему телу так, что хотелось кричать так сильно, чтобы лопнули перепонки. Но сил хватило только на бег: долгий, безумный, без направления и причины. Причина была одна и для всего, и не было даже намёка на другую, более важную причину.

Артём остановился посреди тихого скверика, еле дыша и дрожа от напряжения всем телом. Смахнув горячий пот со лба, затекающий в глаза, он упал на лавку и принялся восстанавливать силы.

На расстоянии вытянутой руки от края лавочки стоял кипарис, высаженный вдоль всей дорожки и увешанный гирляндами. На ветках покрепче висели фонари: отличный ход со стороны дизайнера, больше сделанный, скорее, ради экономии, нежели ради поддержания изначального вида природы. То и дело вокруг прогуливались прохожие, кто под руку в парах, кто с книгой в руках, кто просто так, а кто с собакой. И до того вокруг было тихо, будто это своего рода библиотека, где ты читаешь природные послания.

– Не мешаю?

Валентин стоял чуть поодаль и смотрел каким-то странным, будто бы напуганным и заинтересованным взглядом сразу. Артём никогда не видел его таким: чёрно-красная рубашка, выглядывающая из расстёгнутой длинной куртки бежевого цвета и самые обычные джинсы с кроссовками. Такой вид ни разу не подходил этому человеку по характеру, хотя вместе с его растрёпанной причёской и очками всё смотрелось очень даже неплохо.

– Нет, не мешаете.

– Мы же договорились!

– Вы о чём? А, об этом? Прости, день не задался.

– Что-то случилось? – жрец науки сел рядом, почтительно сохраняя дистанцию.

– Не со мной уж точно. Но дам вам совет: не выходите по ночам в одиночку. Убийца в городе.

Валентин положил очки в красный футляр, припрятанный в кармане, и задумался.

– Полагаю, – заговорил он спустя какое-то время, – информация взята не из слухов?

– Ни в коем случае.

– И кто же… потерпел?

– Друг. Очень давний друг.

– Давно?

– Только из морга.

– Да уж! Сочувствую этой утрате. Будем надеяться, что убийца получит по заслугам, вы, кстати, не знаете, кто-то уже ведёт расследование?

– Как я понял, Раскопин взял дело на себя. Хотя мне кажется, что его умение расследовать подобные дела схоже с манерой речи.

– Раскопин? Слышал о нём. Говорят, несмотря на его поведение, своё дело он хорошо знает. Слышали историю об убийце из царского сада? Прямиком из столицы байка: говорят, что именно этот ваш Раскопин всё и закончил, якобы нашёл по лишней капли крови на одежде одной из жертв, разбившей маньяку нос в попытке самообороны. Звучит странно, но кто знает?

– Верно…

– А что лично вы собираетесь делать? Я так понимаю, что эта новость вряд ли была так легко воспринята и выбила из колеи… вряд ли только вас.

– Я не знаю. Приятель мой уже изволил пойти напиться. Я бы и сам не против, но предпочту не заливать горе спиртами.

– Ох… алкоголь, – Валентин брезгливо сморщился. – Терпеть не могу всех, кто предпочитает трезвому уму все эти наркотики. Кажется, что лучше бы никто лучше бы и не развивал всю эту химию, и мы до сих пор ходили к знахарям за настойками, чем платили за это цену в виде всей этой… гнили.

– Вы и вправду так считаете?

– Естественно! Знаете, я патриот планетарного масштаба! Я, как учёный, заинтересован в здоровье не отдельной страны, но всего вида человеческого в целом! А как по мне, проще было бы вовсе истребить весь табак и алкоголь, сжечь все лаборатории, где производили эту мерзость, выследить каждого, кто знаком с этим грязным бизнесом и ликвидировать причину развития нездоровья среди населения!