– Определённо.
– Ты неисправим.
– Стараюсь, мой самый лучший на свете труп.
– Дожили. Он уже делает комплименты.
– Дожил. Ты вообще не можешь быть жива.
– Ты серьёзно в этом уверен? Ты ведь не обязан верить в это.
– Не обязан. Но в другом случае я сойду с ума от мысли, что ты всё это время была в состоянии клинической смерти, а потом ударила по крышке гроба так, что выдавила её вместе с плотной кучей земли, а после ещё и нашла меня в каком-то сквере на краю света.
– Но был бы не против, да?
– Даже не знаю. Если сон вещий, то я почти начал новую жизнь.
– Какая она?
– Кто?
– Твоя новая жизнь. Какая она?
– Не знаю, сложно сказать вот так вот сразу.
– А ты подумай. Я могу дать тебе время, если ты никуда не торопишься.
– Нет, не тороплюсь, это ведь всё сон.
– А если решить, что всё же есть куда торопиться?
– Например?
– К концу сна, например.
– Почему-то я чувствую, что даже в собственном сне моим концом станет смерть, а к смерти я точно не тороплюсь.
– Даже если бы мы вновь были вместе?
– А каково там?
– Там? Это где – там?
– Ну… я просто боюсь ошибиться с названием. В мире ином?
– Не знаю. Я ведь здесь.
– Но ты мертва.
– А ты представь, что жива. Откуда мне тогда это знать.
– Если бы ты была жива, я бы повернул голову и посмотрел тебе в глаза.
– И что же тебе мешает так сделать?
– Страх.
– Страх чего?
– Того, что это будет конец всего сна.
– Но ведь ты хотел этого, разве нет?
– То было несколько минут назад, а сейчас не хочу.
– А чего ты хочешь сейчас?
– Хочу, чтобы этот момент не кончался. Ты ведь так и пропадёшь, как я голову поверну.
– И что, теперь всю жизнь так просидишь?
– Нет…
– Верный ответ. Давай, попробуй повернуться. Обещаю никуда не пропадать.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– И что, не обманешь?
– А какой смысл?
– Не знаю, ты мне скажи.
– Я ведь могу и передумать.
– Ладно-ладно. Сейчас.
Он ещё с минуту посмотрел в небо, ни разу не моргнув, и лишь когда растворился в его глубине, повернул голову.
На лавке он был один. Звуки стали отчетливее, а из головы пропала та тяжесть, которую он ощущал.
– Обманщица, – Артём улыбнулся пустоте и пошёл прочь оттуда, где он находился. Куда угодно, лишь бы подальше от сквера на краю света.
Проходя мимо небольшого ресторанчика, урчащий живот напомнил о себе. Время было обеденное, тихое и, что самое приятное, солнечное. Прямо рядом с ним, на конце улочки, показалась любимая писателем вывеска, гласящая, что именно, здесь он сможет купить канцтовары. Приобретённое настроение после странного диалога, непонятно, имевшего ли действие в реальности, или бывшего лишь странным забытьем, похожим на сон, просилось наружу и требовало возможности излиться на бумагу. Студент отдал три сотни за толстую большую тетрадь, пару ручек и, зацепив их за пружину, отправился на ближайшую площадку.
Он ненавидел работать в тишине. Всегда казалось, что все шумы пропали из-за того, что он пропал сам, утонул в море кириллицы, пал на чернильное дно. Всегда в наушниках играла музыка, или хотя бы барабанили по подоконнику капли дождя. Тишина может применяться как оружие пыток, давящее на психику, разрушающее человека изнутри.