Инская Коммуна. Город

– Ну, на такое я согласен. Нужно что-то подписать? Мне отчитываться о всех контактах? Даже когда я просто приду в библиотеку взять книгу и даже толком с ним не поговорю? И как мне вам сообщать? Сюда приходить?

– Стоп, стоп, стоп. По порядку. Подпиши вот это.

Он протянул мне еще одну бумагу о том, что я становлюсь добровольным информатором. Я и ее подмахнул, ничего криминального в ней не обнаружив.

– Теперь про доклады. Нет, если ты у него просто книжку взял, то не нужно. Если же он что-то у тебя узнавал, не связанное непосредственно с делом, по которому ты пришел, ты заметил какую-то странную реакцию, просил у тебя что-то или на что-то подбивал, пиши письмо, где описывай все в деталях, и отправляй письмо на адрес… Северный кластер, 8-й рабочий переулок, 3/1. Бросай в ящик около лицея. Через полдня оно будет у нас. Если вдруг у тебя будет что-то срочное. Совсем срочное. Приходи сюда и требуй лейтенанта Егорова. Это я. А пока свободен. Ребята отвезут тебя домой во избежание неприятностей. Возьми конверт и вот эту бумагу, – он что-то написал на маленькой бумажке, – показывать только в крайних случаях. – Он отдал мне вышеперечисленное. Бумажка оказалась справкой о том, что я являюсь осведомителем СГБС и в случае задержания милицией я должен быть передан СГБС немедленно. – Ах да, деду расскажи, говорят, он все видит, лучше расскажи ты. Всё, пока. Удачи тебе, Коля.

– Спасибо, до свидания, товарищ лейтенант.

* * *

«Ну рассказывай, куда вляпался» – были первые слова деда, когда я вошел домой. Он стоял напротив входа, скрестив руки, и пристально смотрел на меня. Я молча подошел к нему и протянул ту самую бумажку, которую мне дал Егоров.

– О как… По какому поводу служба расщедрилась тебе на такую хорошую бумажку?

– Помнишь, я тебе рассказывал про Сергея Михайловича. Так вот, Исааком Хейли оказался. Как я понял, резидент разведки Конфедерации. Ну вот они и решили меня к делу пристроить. Забрали прямо от моста и увезли.

– Хе-хе-хе, ну понятно всё с тобой, внучек. И что, как тебе наша обитель?

– Ну, знатные катакомбы в подвале, ничего не скажешь. Вот только не знаю, получится ли у меня теперь себя с Исаа… Сергеем Семенычем так же себя вести, как раньше. Если он меня заподозрит и сбежит, Егоров из меня душу же вынет!

– Ну вынуть не вынет… Ты когда к нему в следующий раз придешь, расскажи ему, как тебя стало что-то раздражать. Ну не знаю, дед много брюзжит, девушка бросила. Тогда он твое изменившееся поведение спишет на этот раздражитель.

– Ага… так и сделаю… – прокрехтел я, потягиваясь. – Спасибо, деда! Прости, но мне явно стоит поспать. Длинный сегодня день получился…

Глава 3. Академия

– Встава-а-ай! Твой будильник уже пол-Сибири разбудил!

– Выыааа, – зевнул я в ответ. – Который час?

– Уже пятнадцать минут девятого. Давай ешь, иди и в академию.

– Уже встаю… – сказал я и повернулся на другой бок.

– Понятно всё с тобой.

Мой доброжелатель ушел, а я продолжил лежать, осознавая, что я лежу у себя дома, скоро зашумят машины на кольце под окном, мама включит на ноуте музыку и начнет готовить завтрак, а я, если еще поваляюсь, а потом позалипаю в YouTube, ничего не потеряю, кроме прекрасного майского утра. Тем более, что сны мне снились престранные… Про какое-то Содружество, Конфедерацию и прочую муть. Надо заканчивать с модами на HOI4, не доведет это до добра… Но в какую академию меня звали? Что мне сейчас в СИУ делать? Олимпиада РАНХиГС еще не скоро, вряд ли я записался на какую-то подготовку и забыл.

За окном чирикали птички… Что за птички в начале девятого в центре города? Может, я у бабушки, было у меня такое, что забывался и путал… Мне стало интересно, и я решил посмотреть. Открыл глаза. Незнакомая комната с серыми стенами. Вернее, знакомая, такая была во сне. За окном сад и речка. Что за фигня?

Тут меня словно холодной водой окатили. Странные сны: попадание, академия, СГБС, все встало на свои места, и я подскочил с кровати, как наскипидаренный. Ну и ударили же вчерашние приключения по моей неокрепшей психике, раз меня так хорошо проглючило!

Уже через 4 с половиной минуты я выскочил в «холл» при параде и даже с дипломом, который дед отдал мне по случаю «начала серьезной жизни», как он это называл.

– Ого, действительно ведь встал, и даже не как мокрый утёнок выглядишь!

– Ну, шпашиба, за оченку, шеда! – ехидно прошипел я деду, чистя на бегу зубы.

– Куда так понесся-то, тебе в академии через полтора часа только быть, а идти тут минут пятнадцать.

Дед не любил спешить, не любил и видеть, как другие спешат. «Всё нужно делать с ефрейторским зазором, тогда и спешить не нужно будет», – приговаривал он постоянно. И говорил правильно. В той жизни мне так и не удалось усвоить этот урок, может, здесь получится. Мы сели есть.

– Что у тебя сегодня?

– Лафа по сути, математика. Самое полезное, что может быть, – это поговорить с преподавателями, что да как проходит. Да и просто посмотреть, что да как там.

– Принято, внук. Сегодня обедать сам будешь, как, может быть, и ужинать. Я по делам пойду. – проговорил дед с какой-то хищной улыбкой.

Шел в академию я уже в бодром и прекрасном настроении. Шел и просто наслаждался моментом, когда все идет хорошо, долгосрочные планы отходят от курса не сильно, а краткосрочные реализуются буква в букву. Ушли тревоги, воспоминания по прошлому. Минута слабости обернулась адреналиновым зарядом, который и придавал мне энергии, несмотря на пять часов тревожного, сбивчивого сна.

В таком прекрасном настроении я шел по горящему городу-улью. Он, кажется, разделял мой настрой, вторничное утро было солнечным, но холодным для июня. Северный ветер порывами хлестал меня по щекам, бодря еще больше.

Так удалось пройти мне почти весь маршрут до академии. Ее здание уже виднелось, оставалось пройти каких-то 5 минут, как вдруг у одного из съездов во дворы мое прекрасное настроение резко улетучилось. Из подворотни слышалась возня, но с улицы ничего видно не было. Немного пройдя внутрь, я увидел ту самую Нинель, с которой мы познакомились в приемной Аадемии. Ее закрывал от меня какой-то хлыщ, державший её и то ли душивший, то ли пытающийся ее раздеть. В общем, ничего хорошего точно.

На нем была грязная форма милицейского майора, а перегаром от него несло даже здесь, в 10 метрах. То, что хлыщ был ментом, меня по началу немного смутило, но уже через пару секунд я, так сказать, по сумме факторов понял, что задержанием нарушителя тут и не пахнет. Говорить с этим хряком в его нынешнем состоянии было абсолютно бесполезно, а девчонку надо было спасать. Недолго думая, я, со всей нашей пролетарской ненавистью, замахнулся в сторону майора своим портфелем, набитым всякой макулатурой и оттого весьма увесистым. В последний момент Нинка вскрикнула, и майорчик обернулся. Ну да, единственное, что это изменило, так это то, что прилетело ему не в затылок, а прямо в его искривленную то ли ненавистью, то ли страстью морду. Степень его опьянения я сильно недооценил: он не потерял сознания, что сделал бы на его месте любой нормальный человек, не занимающийся профессионально какими-то единоборствами, нет, он стал только злее. Раздосадованный отвлечением от прошлого занятия, он попер на меня буром, замахнулся своей рукой-сарделькой и… ударил воздух в метре от меня.