На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме

Это следующий видовой признак межролевого конфликта, который в свою очередь подразделяется на угрозы и фактические действия.

Первый подвид насильственного межролевого конфликта – угроза. Этимология данного слова означает обещание причинить вред или запугивание.

В уголовно-правовом аспекте угроза применения насилия квалифицируется по ст. 119 УК РФ («Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью»). Отдельные квалифицирующие признаки есть и в ч. 1 ст. 318 УК РФ, когда высказываются угрозы применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей. Также данный квалифицирующий признак присутствует в ст. 321 УК РФ («Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества»), когда высказываются угрозы применения насилия в отношении осуждённого с целью воспрепятствовать его исправлению или из мести за содействие администрации исправительного учреждения (ч. 1 ст. 321 УК РФ), угрозы применения насилия в отношении сотрудника исправительного учреждения (следственного изолятора) в связи с осуществлением им служебной деятельности (ч. 2 ст. 321 УК РФ).

Второй подвид насильственного межролевого конфликта – применение физической силы, которое влечёт телесные повреждения, смерть, психологическую травму или какой-либо ущерб.

Телесные повреждения

Телесные повреждения квалифицируются в зависимости от тяжести вреда, нанесённого здоровью: ст. 111 УК РФ («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»), ст. 112 УК РФ («Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»), ст. 115 УК РФ («Умышленное причинение лёгкого вреда здоровью»), ст. 116 УК РФ («Побои»), ст. 116.1 УК РФ («Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию»), ст. 117 УК РФ («Истязание») и др.

Смерть

Убийство, именно как подвид насильственного способа участия в конфликте или его разрешения, квалифицируется следующими пунктами ст. 105 УК РФ: п. «б» ч. 2 («Убийство лица или его близких в связи с осуществлением служебной деятельности или выполнением общественного долга»); п. «е.1» ч. 2 («Убийство по мотиву кровной мести»), п. «л» ч. 2 («Убийство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении социальной группы»).

Отдельно отметим убийство, совершённое по найму (п. «з» ч. 2). В данном случае одна из конфликтующих сторон для разрешения противоречий привлекает третью (независимую) сторону для насильственного способа участия в конфликте.

Остальные виды убийств не относятся именно к насильственным конфликтам, если между потерпевшим и преступником на момент совершения общественно опасного деяния не было и не могло быть противоречий, а преступление не являлось способом их разрешения.

Психологическая травма

По мнению психологов, такая травма может быть связана с физическим воздействием на человека[35 - Emotional and Psychological Trauma: Symptoms, Treatment, and Recovery // helpguide.org (дата обращения: 19.07.2014).]. При этом психологическая травма может стать катализатором различных психических расстройств, которые в разной степени влияют не только на область психики человека (поведение и т. д.), но и на его физическое состояние в целом (старение, паралич, нарушение работы сердца, желудка и др. органов). Связь психики и тела доказана многими медицинскими и психологическими исследованиями. Смежное направление в науке, изучающее влияние психологических факторов на возникновение и развитие телесных заболеваний, получило название «психосоматика».

Ряд статей УК РФ предусматривает санкции за нанесение различных психологических травм, однако не конкретизируя, что это такое. В рамках данного исследования в качестве примера ещё раз приведём ст. 111 УК РФ, в которой причинение тяжкого вреда здоровью рассматривается в том числе как причинение психологических расстройств, и ст. 117 УК РФ, где истязание – это не только физические, но психические страдания.

Несмотря на предусмотренные санкции, в уголовно-процессуальном аспекте этот вопрос остаётся достаточно сложным. Документирование психологических травм, которые были получены в результате насилия, является крайне трудной процедурой – из разряда «нельзя потрогать». Поэтому в качестве выхода представляется целесообразным на законодательном уровне априори признать, что человеку, к которому применялось насилие, необходима реабилитация в специализированных психологических центрах.

Итак, межролевой насильственный конфликт – это насильственная форма требований выполнения обязательств, которую применяет один человек к другому в результате возникших между ними противоречий.

Классифицируются межролевые насильственные конфликты следующим образом:

1. По ролям (муж/жена, полицейский/грабитель);

2. По масштабу или количеству участников: два и более;

3. По сфере взаимодействия:

3.1. Военный конфликт;

3.2. Уголовно-правовая сфера;

3.3. Сфера закрытых учреждений;

3.4. Семейно-бытовая сфера и т. д.

4. По форме насилия:

4.1. Угроза применения насилия;

4.2. Физическое и психологическое воздействие:

4.2.1. Нанесение телесных повреждений;

4.2.2. Убийство;

4.2.3. Психологическая травма и др.

Межролевые конфликты происходят в одной ролевой системе между людьми с разными ролями, имеющими нечто общее. И в каждой системе, помимо установленных правил (например, норм закона), есть своя ролевая парадигма.

Поэтому насильственные способы участия в конфликте – это тоже следствие либо роли, либо ролевой парадигмы. И чтобы понять, в чём источник насилия, необходимо исследовать не только роль, но прежде всего саму ролевую парадигму.

Выбор способа анализа любого процесса с точки зрения конфликта обусловлен практической пользой конфликтов: они выступают в качестве индикаторов состояния любой социальной системы, указывают на имеющиеся недостатки и обосновывают необходимость изменений. Деструктивные конфликты прямо указывают не только на имеющиеся противоречия в отношениях, но и на вредоносную ролевую парадигму.

Наличие конфликтов для любых организаций и общества в целом является нормальным состоянием, потому что общество без противоречий – это утопия. Общественную же опасность вызывают деструктивные способы участия в конфликтах и их разрешения. Поэтому, говоря о пенитенциарных конфликтах, стоит обратить особое внимание на их криминогенность.

Глава 2. Пенитенциарный процесс и его криминальный генезис

Я убедился, что глупо делить людей на плохих и хороших. Человек неузнаваемо меняется под воздействием обстоятельств. И в лагере – особенно.

    С. Довлатов

2.1. Общие особенности конфликтности пенитенциарного процесса

Исполнение уголовных наказаний в виде лишения свободы – сложный пенитенциарный[36 - Пенитенциарный от англ. penitentiary – исправительный. Выражение используется в качестве синонима фраз «уголовно-исполнительный», «исполнение наказания».] процесс, регламентированной целью которого является исправление осуждённых и предупреждение совершения ими новых преступлений (ст. 1 УИК РФ). Подобная дуалистическая цель стоит и перед многими зарубежными пенитенциарными системами – заключается она в реабилитации[37 - Также могут употребляться термины «исправление», «перевоспитание», «ресоциализация» и «реинтеграция» осуждённых.] правонарушителей и профилактике правонарушений.

Однако исследования показывают, что достижение указанной цели такими мерами, как принудительная изоляция от общества и моральное воздействие на осуждённых, является очень трудным[38 - Martinson R. What works? Questions and answers about prison reform, The Public Interest: 22–54, 1974.]. В том числе об этом свидетельствует высокий процент рецидивной преступности, а также наличие преступности пенитенциарной. По одним источникам, повторные преступления совершают более 50 % лиц, ранее отбывавших наказание в виде лишения свободы[39 - Доклад о деятельности уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2020 г.: https://ombudsmanrf.org/content/doclad2020 (дата обращения: 12.04.2021).], по другим – порядка 80 %[40 - https://www.vesti.ru/article/1764143 (дата обращения: 11.02.2021).]. При этом некоторые авторы продолжают утверждать, что множественные рецидивы являются следствием неэффективности процесса исполнения наказания в отдельных учреждениях[41 - См.: Косарева Л. В. Рецидивная преступность: пути и средства её предупреждения: монография. – Волгоград, 2012; Артемьев Н. С., Симонов Р. В. Причины и условия рецидивной преступности и основные меры её предупреждения // Уголовно-исполнительное право, 2006. № 2; Шишкин Р. В. Анализ рецидивной преступности: причины, снижение, профилактика // Академическая мысль, 2020. № 3 (12); Батыщева И. В., Козырев В. Г. Причины и условия рецидивной преступности // Наука и современность, 2015; Хотькина О. К. Некоторые аспекты профилактической деятельности в уголовно-исполнительной системе // Известия Тульского государственного университета, экономические и юридические науки, 2018. № 2–2.]. Согласно другой точке зрения, само нахождение в местах лишения свободы негативно воздействует на индивида и может провоцировать его на совершение новых преступлений[42 - См.: Clemmer D. The Prison Community. – N.Y., 1958; Martinson R. What works? Questions and answers about prison reform. The Public Interest: 22–54, 1974; Уваров И. Пенальный конфликт в системе детерминации пенитенциарного преступного поведения осуждённых // Мировой судья. 2008. № 2; Edgar, K., O’Donnell, I. & Martin, C. (2003) Prison Violence: The Dynamics of Conflict, Fear and Power. Devon: Willan Publishing; Громов В. Г. Криминогенность мест лишения свободы и её нейтрализация: автореф. дис… д-ра юрид. наук. Екатеринбург, Тамбов.]. Таким образом, дело не в неэффективности процесса, а в самом процессе, который состоит из постоянного воздействия на личность. И даже в том случае, если он станет эффективным, преступность (рецидивная и пенитенциарная) останется как явление и, возможно, приобретёт даже бо?льшую общественную опасность[43 - Исходя из теории вероятностей.].

Вообще, довольно сложно оценивать эффективность пенитенциарного процесса в зависимости от степени его влияния на общественную безопасность. Как правило, любое противоправное деяние связывают с конкретной личностью или группой, т. е. с субъектом преступления, а не с процессом в целом. Вместе с тем, если предположить, что процесс может создавать условия для развития конкретных видов социальных девиаций (отклонений в поведении, в том числе противоправных), это будет означать, что данные отклонения являются регулируемыми и что от процесса зависит их количество и «качество», т. е. уровень общественной опасности, или же отклонения могут представлять собой результат этого процесса.

Если пенитенциарный процесс представляет собой прежде всего воздействие на личность и характер конкретного человека, то он [процесс] варьируется и оценивается в зависимости от этого воздействия и реакции на него. Таким образом, различного рода отклонения в поведении осуждённого являются именно реакцией на подобное воздействие. И если реакция выходит за рамки действующих правовых норм (уголовно-исполнительных или уголовных), к осуждённому применяются новые меры воздействия («реакция на реакцию») и т. д. При этом необходимо понимать, что и «воздействие», и «реакция на реакцию» тоже могут быть девиантными.

Итак, понимая пенитенциарный процесс как бесконечную цепочку воздействий и реакций, вернёмся к вопросу о его эффективности. Что есть эффективный пенитенциарный процесс? Эффективен ли он при усилении воздействия на осуждённого или снижении этого воздействия? На данный вопрос нет объективного ответа. Чтобы понять это, необходимо отталкиваться от определения самого понятия «процесс».

Процесс (от лат. processus – «течение, ход, продвижение») есть продвижение к некой цели[44 - https://ru.wikipedia.org/wiki/Процесс#:~:text=Проце?сс%20(лат.%20processus%20«течение%2C%20ход%2C,сопровождающаяся%20изменением%20свойств%20элементов%20системы (дата обращения: 07.04.2021).]. С точки зрения теории управления, процесс – это устойчивая и целенаправленная совокупность взаимосвязанных действий, которые по определённой технологии преобразуют входы в выходы для получения заранее определённых результатов, представляющих ценность для потребителя[45 - Там же (дата обращения: 07.04.2021).], т. е. эффективность процесса может оценить только его конечный потребитель.

В этой связи ключевым станет следующий вопрос: кто же является потребителем пенитенциарного процесса – государство или общество? Действительно, эти категории, хотя и слишком абстрактные, являются его внешними потребителями, т. к. испытывают потребность в безопасности[46 - Базовая потребность каждого человека, согласно «пирамиде» А. Маслоу.]. Более конкретными являются внутренние потребители пенитенциарного процесса – сами сотрудники и осуждённые. Очевидно, что если сотрудники исправительных учреждений не понимают того, кто является внутренним потребителем результатов их деятельности и в чём заключаются его т. н. положительные потребности (т. е. при отсутствии верной парадигмы), выбор этого потребителя остаётся за ними. В итоге конечными потребителями пенитенциарного процесса в разных исправительных учреждениях становятся правоохранительные органы, которые решают задачи по раскрытию преступлений[47 - https://rg.ru/2014/04/24/javka.html (дата обращения: 18.04.2021); https://tvk6.ru/publications/news/36341/ (дата обращения: 18.04.2021).], криминальные группировки[48 - https://rg.ru/2020/08/20/reg-urfo/v-tiumeni-nachalnika-kolonii-osudili-za-vip-usloviia-dlia-zakliuchennyh.html (дата обращения: 18.04.2021), https://ria.ru/20201225/tsepovyaz-1590869581.html (дата обращения: 18.04.2021).] и т. п.

В чём же причина подобного примитивного отношения к пенитенциарному процессу, цель которого является более чем социально значимой? Ответ на данный вопрос будет последовательно раскрываться в этой и следующей главе, основываться же он будет на описании обозначенного процесса, потому как в отсутствие верной ролевой парадигмы пенитенциарный процесс представляет собой ролевой конфликт, способы разрешения которого, как известно (см. п. 1.3), могут быть насильственными.

Современный пенитенциарный процесс основан на т. н. прогрессивной системе исполнения наказаний, которая появилась ещё в XVIII веке. Её фундамент на протяжении всей истории существования – это труд, обучение, моральная проповедь и дисциплина[49 - См.: Mathies Thomas. Prison on Trail. Winchester: Waterside Press, 2006.]. Так, согласно ст. 9 УИК РФ, основными средствами исправления декларируются: установленный порядок исполнения и отбывания наказания (режим), воспитательная работа, общественно полезный труд, получение общего образования, профессиональное обучение и общественное воздействие.

В основе данной системы лежит принцип взаимозависимости условий отбывания наказания от поведения лица, отбывающего наказание (чем дисциплинированнее осуждённый, тем мягче условия, и наоборот). Таким образом, видно, что изначально здесь заложены такие правила: «хороший осуждённый – это послушный[50 - Данная категория берётся в кавычки, потому что поведение человека есть относительная категория и применительно к осуждённым является оценочным суждением сотрудников.] осуждённый» или «исправился тот, кто начал послушно себя вести». Хорошее поведение стимулируется расширением различных прав, а противоправное – их ограничением. К примеру, в российских исправительных учреждениях осуждённые могут находиться в обычных, облегчённых и строгих условиях отбывания наказания (ст. 87 УИК РФ) – от этого зависит частота свиданий с родственниками, количество передачи т. д.

Ещё раз отметим, что цель пенитенциарного процесса, исходя из нормативно заложенных императивов, двойственна, а значит, противоречива. В своём исследовании А. Н. Олейник приводит следующие доводы в пользу данного утверждения: «…второй императив пенитенциарной политики (исправление и перевоспитание. – прим. Н. Е.) оказывается в противоречии с первым (предупреждение и профилактика. – прим. Н. Е.), что затрудняет одновременное следование обоим предписаниям. Акцент на миссии перевоспитания ставит под вопрос природу тюрьмы как тотального института. Эта миссия предполагает признание за осуждёнными существенной автономии в их жизни в заключении»[51 - Олейник А. Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. – М.: ИНФРА-М, 2020. С. 74.]. В свою очередь работа на профилактику лишает осуждённых всякой автономии и заключается в требовании от них исключительного соблюдения внутренних правил.

Разрешение противоречия между двумя императивами одной цели зависит от желания и возможностей администрации исправительного учреждения, пишет А. Н. Олейник, но «…результаты реинтеграции отдалены во времени и практически никак их не касаются, в то время как успешность выполнения задачи надзора контролируется вышестоящими органами и служит основным критерием оценки действий пенитенциарной администрации»[52 - Олейник А. Н. Указ. соч. С. 74.]. При этом исправление осуждённых рассматривается в качестве побочного продукта усилий по поддержанию правопорядка[53 - См.: Sykes G. The Society of Captives. A study of a Maximum Security Prison, Princeton: Princeton University Press, 1958.].

Заложенные принципы прогрессивной системы исполнения наказаний, основанные на ограничительных и разрешительных мерах – в зависимости от «хорошести» осуждённых, могут привести (развернуть) пенитенциарный процесс к совершенно противоположному результату, чем тот, который ожидается. Прогрессивная система толкает к разделению осуждённых на «хороших» и «плохих», при этом оценщиками делает сотрудников исправительного учреждения. Так создаются условия для возникновения конфликта – как между «хорошими» и «плохими» осуждёнными, так и между сотрудниками и «плохими».