На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме

Многочисленные научные исследования, на протяжении длительного времени ведущиеся в России и некоторых западных странах, показывают, что существующая среда, в которой находятся все участники уголовно-исполнительных отношений, в крайней степени конфликтна, что в конечном счёте препятствует не только применению любых мер исправления, но и нормальной жизнедеятельности.

Конфликт между осуждёнными или осуждёнными и администрацией при исполнении уголовных наказаний относится к конфликтам закрытых систем, что подразумевает неизбежность таких событий, а их исследование неразрывно связано с насильственными преступлениями в местах лишения свободы. Практика показывает, что пенитенциарный конфликт – это наиболее острый, а в некоторых случаях и насильственный способ разрешения противоречий, возникающих по поводу исполнения наказания и применения к осуждённым основных средств исправления[54 - Емельянов Н. С. Теория и анализ пенитенциарного конфликта: монография / Владимир: Издательство «Шерлок-пресс», 2020. С. 13.].

«Конфликтные ситуации, – отмечает О. В. Старков, – возникающие по самым незначительным основаниям в местах лишения свободы, чаще всего довольно быстро становятся криминогенными и завершаются новым преступлением»[55 - Старков О. В. Криминология: учебное пособие. М., 2004. С. 112.].

А. В. Усс установил, что конфликтные криминогенные ситуации, образуемые двумя и более конфликтами, в исправительных учреждениях составляют 67 % от всех преступлений[56 - См.: Усс А. В. Конфликты между осуждёнными, сопровождающиеся насильственными посягательствами. Красноярск, 1984.].

Большинство опрошенных (66 %) экспертов из числа действующих сотрудников исправительных учреждений подтвердили, что конфликты там возникают ежедневно, а 17 % указали, что не контролируют их возникновение[57 - Емельянов Н. С. Теория и анализ пенитенциарного конфликта: монография / Владимир: Издательство «Шерлок-пресс», 2020 С. 13.].

Львиная доля пенитенциарных преступлений – это насильственные преступления против личности. Научно доказано, что подобные «преступления отношений»[58 - См.: Антонян Ю. М. Роль конкретной жизненной ситуации в совершении преступления М., 1973.] есть результат конфликта[59 - См.: Юридическая конфликтология / О. В. Бойков [и др. ]; отв. ред. В. Н. Кудрявцев. – М.: Изд-во ИГП РАН.]. Так, осуждённые совершают тяжкие и особо тяжкие преступления, среди которых – убийства (ст. 105 УК РФ), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ), дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321 УК РФ), и др.

Сотрудники тоже совершают должностные преступления: злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), халатность (ст. 293 УК РФ) и др.

Наиболее опасные последствия наступают, когда конфликт между осуждёнными и администрацией учреждения УИС перерастает в массовые беспорядки. Последствия таких столкновений непредсказуемы. Они выражаются как в материальном плане (ущерб часто составляет миллионы рублей), так и в плане личной безопасности – жертвы, как правило, есть с обеих сторон. Хуже всего это сказывается на общем имидже страны на международной арене, потому что любые масштабные волнения, пусть даже в местах лишения свободы, расцениваются с негативной стороны – как проявления репрессивной политики.

Более того, массовые беспорядки, начавшиеся в одной колонии, могут стать катализатором для восстания в других пенитенциарных учреждениях (к примеру, в 2015 г. мятеж в одной из колоний УФСИН России по Республике Башкортостан[60 - https://www.interfax.ru/russia/440984 (дата обращения: 17.04.2020).] спровоцировал бунты ещё в двух колониях региона) и даже послужить причиной массовых волнений среди населения.

Западные исследования также показали, что тюремное насилие является обычным явлением. Согласно статистическим данным, от 10 до 20 % осуждённых подвергаются нападениям в течение месяца, а 33 % получают угрозы, связанные с насилием[61 - Edgar, K., O’Donnell, I. & Martin, C. (2003) Prison Violence: The Dynamics of Conflict, Fear and Power. Devon: Willan Publishing.]. Эти цифры свидетельствуют о том, что большинство людей будет подвергаться той или иной форме насилия в период отбывания наказания.

Конфликт как причина пенитенциарного насилия основывается на «конфликтности» самого наказания в виде лишения свободы (И. Уваров). Учёный пришёл к выводу, что это продиктовано тем, что изоляция как форма существования человека противоестественна[62 - Уваров И. Пенальный конфликт в системе детерминации пенитенциарного преступного поведения осуждённых // Мировой судья. 2008. № 2. С. 26–28.]. И было бы несправедливо, говорит И. Уваров, утверждать, что нежелание осуждённого отбывать наказание в виде лишения свободы продиктовано его негативными свойствами и качествами. Сами условия мест лишения свободы и применённое государством наказание вызывают у человека протестные чувства. Они-то и лежат в основе противоречий, связанных с наказанием, создавая условия для конфликта[63 - Там же. С. 26–28.].

Принудительный способ создания социальной общности, отмечает А. В. Усс, нарушает избирательность в общении и лишает возможности избегать нежелательных контактов[64 - Усс А. В. Конфликты между осуждёнными, сопровождающиеся насильственными посягательствами: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Томск, 1983. С.10–11.].

Особенность пенитенциарного конфликта, пишет В. Громов, заключается в том, что он возникает в закрытом социуме, когда стороны конфликта не могут разойтись. Находясь в одном учреждении, они вынуждены всё время сталкиваться друг с другом. Постоянные стычки конфликтующих, сопровождающиеся высоким эмоциональным напряжением, нередко приводят к совершению правонарушений, в том числе преступлений, дестабилизируют оперативную обстановку и в целом нарушают процесс исправления осуждённых[65 - Громов В. Г., Минькина Н. И. Медиация в урегулировании конфликтов среди осуждённых и предупреждении преступности в исправительных учреждениях // Всероссийский криминологический журнал. Иркутск. 2016. Т.10, № 3. С. 461.].

В. Громов также отмечает, что в местах лишения свободы осуждённый лишается привычного уклада жизни, отрывается от семьи и друзей, он обречён на годы тяжёлого существования. Человек вынужденно находится в условиях частых межличностных конфликтов, пенитенциарной субкультуры, недоброжелательности окружающих, грубости обращения и скудности бытовых условий, а также постоянного давления со стороны персонала и криминальных лидеров. У него ломаются все стереотипы, возникает чувство безнадёжности и обречённости. В такой стрессовой обстановке, чтобы выжить и выстоять психически, люди часто не очень разборчивы в выборе средств, а потому, уже имея преступный опыт, используют его[66 - Громов В. Г. Криминогенность мест лишения свободы и её нейтрализация: автореф. дис… д-ра юрид. наук. Екатеринбург, Тамбов. С. 35.].

Западные учёные также указывают на то, что выяснение причин и условий насилия сосредоточено на уяснении связи между насилием и тюремной средой[67 - https://sspswqub.wordpress.com/2010/06/28/understanding-violence-in-prison/]. Авторы исследования «Тюремное насилие: динамика конфликта» под руководством К. Эдгара подчёркивают, что помещение большого количества лиц в тюрьму, которая по своему принципу ограничивает их передвижение, может привести к насилию в связи с тем, что осуждённые выражают своё разочарование и не могут выйти из конфликтных ситуаций. Вместе с тем отношения персонала и отбывающих наказание, основанные на физическом доминировании, власти и убеждениях осуждённых, оправдывающих использование агрессии при обиде или угрозе, содействуют насильственному поведению[68 - (дата обращения: 13.06.2019).Edgar, K., O’Donnell, I. & Martin, C. (2003) Prison Violence: The Dynamics of Conflict, Fear and Power. Devon: Willan Publishing.].

Более того, попадая в места лишения свободы, индивид претерпевает ряд лишений, что, безусловно, сказывается на его поведении. В ходе исследований выявлено пять основных потребностей, наиболее приоритетных для человека. Во-первых, это потребность в свободе, во-вторых – в товарах и услугах, в-третьих – в сексуальных отношениях, в-четвертых – в автономии, в-пятых – в безопасности[69 - D. Ward, G. Kassebaum. Women’s prison: sex and social structure 28 (1965).].

Лишаясь свободы, человек в конечном счёте утрачивает индивидуальность и становится зависимым от сотрудников администрации. И данная зависимость является перманентной: осуждённый чувствует себя под контролем и понимает, что его жизнь напрямую зависит от начальства.

Свобода – это состояние субъекта, когда его действия не обусловлены никакими иными факторами, в том числе природными, социальными, межличностно-коммуникативными и индивидуально-родовыми, кроме его собственной воли[70 - https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASH011d9ed0664e9ab2a7a95b1d (дата обращения: 04.04.2021).].

Получается, попадая в места лишения свободы, человек утрачивает естественное для себя состояние, перестаёт быть «определяющей причиной своих действий». Чтобы сохранить это состояние, осуждённые и пытаются «освободиться» (реакция) от «власти» (воздействия) администрации исправительного учреждения, чтобы установить свою «власть» и тем самым обеспечить себе «свободу». Данные попытки могут носить как локальный характер (отдельный осуждённый), так и масштабный (группа осуждённых).

Имеющиеся объективные противоречия между осуждёнными и сотрудниками возникают по поводу разности потребностей в исполнении и отбывании наказания. Например, у осуждённых есть потребность в «свободе»[71 - D. Ward, G. Kassebaum. Women’s prison: sex and social structure 28 (1965).], а у сотрудников – потребность в послушном поведении осуждённых и отсутствии эксцессов[72 - Олейник А. Н. Указ. соч. С. 74.]. И если пенитенциарный процесс не удовлетворяет потребности его «плохих» участников (внутренних потребителей процесса), степень девиации (реакции от воздействия, реакции от реакции) будет увеличиваться.

Взаимные противоречивые требования к противоположным ролям (воздействие – реакция, реакция на реакцию) и есть пенитенциарный ролевой конфликт. Например, сотрудник видит роль осуждённого как послушного исполнителя, а потому требует от него исполнения внутренних правил. Осуждённый же воспринимает сотрудника как лицо, от которого он зависит, поэтому требует большей независимости. Из приведённой модели конфликта видно, что одна потребность удовлетворяется за счёт другой, поэтому спор не может быть решён выгодно для обеих сторон.

При подобных ролевых притязаниях пенитенциарный конфликт становится «конфликтом с нулевой суммой»[73 - Одно из понятий в Теории игр.], т. е. победа одной стороны влечёт поражение другой.

Как утверждал один из классиков конфликтологии Льюис Козер, подобные конфликты свойственны закрытым (унитарным и ригидным) обществам. Структура такого общества поделена на два враждебных класса, противоречия между которыми подрывают общественное согласие и грозят разрушить социальный порядок революционно-насильственным путём[74 - См.: Козер Л. А. Функции социального конфликта / Пер. с англ. О. Назаровой. Под общ. ред. Л. Г. Ионина. – М.: Дом интеллектуальной книги: Идея-пресс, 2000.].

Потребность осуждённых в большей «свободе» от власти сотрудников и попытки «освободиться», находясь в тюрьме, описывал в своей работе «Эмансипация осуждённых» голландский учёный Г. Франке. Эмансипация означала, что властные отношения между осуждёнными с одной стороны и охранниками, администраторами, судьями и политиками с другой могут смещаться в пользу первых[75 - Franke H. The Emancipation of Prisoners: A Socio-Historical Analysis of the Dutch Prison Experience (Edinburgh Law and Society Series). Edinburgh University Press; 1

edition, 1996.].

Процесс «освобождения» осуждённых от «власти» администрации исправительного учреждения можно обозначить и другим термином – «манумиссия». Это слово происходит от латинского manumissio – «освобождение из-под власти» (manus – «рука», mitto – «отпускаю»)[76 - Емельянов Н. С. «Манумиссия» осуждённых как глобальный объект пенитенциарного конфликта // Правда и закон № 3 (9), 2019.]. «Освобождение» достигается как сотрудничеством (в том числе крайне деструктивной формой – подкупом), так и борьбой (в том числе крайне деструктивной формой – насилием).

Действительно, лишения или ограничения, и в первую очередь невозможность удовлетворения потребностей (депривация), являются источником конфликтогенов. Естественной потребностью осуждённых, сопряжённой со свободой, которой они лишены, также является социальное и эмоциональное взаимодействие, чего они тоже лишены. По мнению специалистов, именно ограниченное взаимодействие (т. н. сенсорный голод) приводит к стрессовому состоянию и может вызывать у человека временный психоз или психические нарушения[77 - См.: Берн Э. Игры, в которые играют люди. – Москва: Эксмо, 2020.]. В противоположность сенсорному голоду в отношении общения с родными и близкими людьми (и в целом – в связи с выборочным общением) у осуждённого может начаться сенсорное перенасыщение, вызванное нахождением в тесном контакте с другими заключёнными.

Наблюдения показывают, что среди сотрудников уголовно-исполнительной системы принято считать, что они тоже «сидят», т. к. бо?льшую часть времени эти люди проводят в непосредственном контакте с осуждёнными. Как отмечают некоторые авторы, сотрудники администрации являются невольными «узниками» своей работы[78 - Ковтун В. Н. Организационные проблемы становления и функционирования психологической службы ИТУ // Социально-психологические проблемы организации исполнения уголовных наказаний / под ред. А. В. Пилещко, В. А. Уткина. – Домодедово, 1996.]. Все это ведёт к деформации их сознания и эмоциональных проявлений. Результаты научных исследований неоднократно подтверждали, что сотрудники уголовно-исполнительной системы, непосредственно контактирующие с осуждёнными, очень подвержены стрессу, профессиональному выгоранию и т. д.[79 - См.: Исправительно-трудовая психология / под ред. К. К. Платонова. – М., 1996; Ильина Е. С. Экстремальная профессия – сотрудник УИС // Развитие личности. – 2002. № 4; Шаров А. А. Динамика личностных особенностей сотрудников исправительно-трудовых учреждений: автореф. дис… канд. психол. наук. – Ярославль, 2005; Дмитриев Ю. А., Казак Б. Б. Пенитенциарная психология. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2007; Козырева Т. С. Трансформация идентичности личности сотрудников учреждений пенитенциарной системы под влиянием особых условий деятельности // Мир науки. Культуры. Образования. – № 6 (18) 2009; Плотников А. Н. Факторы, способствующие развитию синдрома «эмоционального выгорания» сотрудников пенитенциарной системы // Психопедагогика в правоохранительных органах. – 2007. № 2 (29); Фомичева М. А. Причины возникновения депрессивного состояния у сотрудников УИС // Психопедагогика в правоохранительных органах. – 2006. № 3 (27) идр.].

Понимание свойств стрессовости с точки зрения физиологии позволяет не только описать неизбежность конфликтов в местах лишения свободы, но и неизбежность крайних форм их разрешения.

Автор термина «стресс», психофизиолог У. Кеннон, исследуя данное явление, пришёл к выводу, что при сильных переживаниях организм мобилизируется для устранения возникшей угрозы. Учёный доказал, что при стрессе человек готов всего к двум реакциям: fight-or-flight (бить или бежать)[80 - Кеннон, Уолтер Брэдфорд. Bodily changes in pain, hunger, fear, and rage – New York: Appleton-Century-Crofts, 1929.]. Таким образом, с точки зрения физиологии, пенитенциарные конфликты могут сопровождаться насилием, потому что «убежать» некуда – остаётся только «бить».

Рассмотрев перечисленные выше факторы неизбежной конфликтности в местах лишения свободы, можно сделать вывод, что общей или системной причиной этого являются принудительные условия изоляции индивида, а прогрессивная система исправления создаёт среду для дальнейшего развития конфликта, который в итоге завершается насилием.

Придя к пониманию причин не только конфликтности пенитенциарного процесса, но и неизбежности насилия в ходе его развития, возвратимся к необходимости формулировки критериев его оценки.

Действительно, в текущих условиях сложно не только оценить эффективность пенитенциарного процесса, но и представить, как она достигается. Если исходить из определения понятия прогрессивной системы, пенитенциарный процесс будет эффективным в том случае, когда большинство осуждённых станет «послушно» себя вести, тем самым оправдывая принцип, заложенный в данной системе. При этом возникают следующие вопросы: будут ли они хорошо себя вести без давления сотрудников – просто зная, что получат больше благ? Скорее всего, нет. Даёт ли система гарантию, что осуждённые, которые были «послушными» в колонии, останутся таковыми и после освобождения? Безусловно, нет: освобождённый человек попадёт в другие условия, которые могут спровоцировать его на дальнейшие преступления.

Если же пенитенциарный процесс невозможно охарактеризовать как эффективный и, соответственно, нельзя оценивать с точки зрения эффективности, необходим иной критерий оценки – например, критерий его адекватности[81 - Адекватность (от лат. «соответствие») пенитенциарного процесса – это адекватность и соразмерность применения тех или иных мер воздействия (реакций на реакцию) относительно цели наказания.].

Процесс, отвечающий критериям адекватности, означает, что в нём учитываются как требования безопасности, так и необходимость адекватных мер воздействия. Таким образом, пенитенциарный процесс должен быть адекватным в отношении заявленной цели. Для этого необходимо понимать, зачем применяется та или иная мера воздействия, зачем вводится (снимается) ограничение и т. д. Без этого пенитенциарный процесс теряет всякий смысл и оборачивается регрессом, превращаясь в бессмысленную борьбу за власть ради власти.

Если же насильственные преступления есть результат или следствие конфликта, порождённого изоляцией и прогрессивной системой, необходимо выяснить, от чего зависит его динамика – от складывающейся в конкретном исправительном учреждении системы отношений (т. е. самого пенитенциарного процесса) или же от действий отдельных сотрудников и осуждённых.

2.2. Причины регрессивного генезиса пенитенциарного процесса

Продвижение к цели (процесс) в условиях системных противоречий (конфликтности) может обернуться регрессом (удалением от цели). Это становится возможным в случае непонимания долгосрочных перспектив теми лицами, от которых зависит процесс (руководителями, организаторами). Регресс пенитенциарного процесса происходит по тем же причинам и проявляется в том, что имеющиеся противоречия разрешаются с позиции унижения и насилия.

Анализ научной литературы и собственные практические наблюдения позволяют сделать вывод о том, что существует всего два негативных явления, с которыми связывают насилие и другие девиации в исправительных учреждениях:

• криминальная оппозиция[82 - Термин введён и используется Кутякиным С. А. Обозначает он «организованное в местах лишения свободы сообщество осуждённых, во главе которого находятся профессиональные преступники, стоящие на высшей ступени криминальной иерархии» (Кутякин С. А. Идеологические и правовые детерминанты возникновения криминальной оппозиции среди осуждённых в исправительных учреждениях // Человек: преступление и наказание: Науч. журн. / Академия ФСИН России, 2007). В научной литературе встречаются разные понятия, но с аналогичным смыслом: «воры в законе», «авторитеты», «криминальные лидеры», «криминалитет», «лидеры и активные участники группировок отрицательной направленности» и т. д.] (тюремная субкультура) осуждённых;

• злоупотребление властью[83 - В данном исследовании термин «злоупотребление властью» используется в широком смысле и включает в себя в том числе превышение служебных полномочий, превышение власти, злоупотребление служебными полномочиями, превышение должностных полномочий, злоупотребление должностными полномочиями, коррупцию, вымогательство, причинение вреда здоровью и т. д.] сотрудниками исправительного учреждения (abuse of power).

Практически каждый эксцесс (жалобы, членовредительство, отказ от приёма пищи, оскорбление, суицид, побег, дезорганизация и т. д.), происходящий в исправительном учреждении, можно связать с данными феноменами. Однако не все теоретики и практики рассматривают эти отклонения с позиции их единого источника или же как результат пенитенциарного процесса. Как правило, если происходит эксцесс, то в качестве его источника указывается сам «виновный». Таким образом, если осуждённый совершил акт членовредительства, то причина этого заключается в его эмоциональной неустойчивости или характере, негативном отношении к требованиям режима. Если же сотрудник ударил осуждённого, то причины, в принципе, те же: негативное отношение к осуждённому, эмоциональная неустойчивость представителя администрации и т. д. Подобный диспозиционный подход не всегда учитывает значение конкретной ситуации и действия системы, которые либо провоцируют то или иное поведение, либо имеют границы допуска различных отклонений. При данном подходе ищут виноватого, но не системные причины отклонений. Ролевой же подход рассматривает поведение индивида как роль, интегрированную в пенитенциарный процесс. Данные категории неотделимы друг от друга и представляют собой единое целое, личностные же характеристики влияют на роль, но при этом не меняют её.

Если обратить внимание на девиации не как на отдельные события, а как на часть системы пенитенциарного процесса, то они будут рассматриваться как способы участия в конфликте. Таким образом, их источником будут главные потребности – «власть и свобода», т. е. способы их использования, захвата и удержания. Поэтому указанные феномены – это скорее следствие, чем результат пенитенциарного процесса. Регресс пенитенциарного процесса характеризуется состоянием и масштабом конфликта, а также показывает, что «власть» неустойчива.

Чтобы объяснить, каким образом это происходит, приведём описание исследования ролевых пенитенциарных конфликтов – «Стэнфордского тюремного эксперимента», проведённого в августе 1971 г. социальным психологом Ф. Зимбардо[84 - https://www.prisonexp.org (дата обращения: 03.02.2019).]:

«Основной задачей данного эксперимента являлось изучение психологических последствий тюремной жизни. Для этого была создана имитация тюрьмы, подобрано 24 кандидата (из числа студентов) для участия в эксперименте (исключались кандидаты с психологическими проблемами, медицинскими недостатками, с наличием судимостей), а также приглашены профессиональные консультанты – бывшие сотрудники исправительных учреждений и заключённые. Кандидатов в рандомном порядке поровну разделили на две роли: “охранники” и “осуждённые”.

Автор эксперимента описал его суть так: “Мы хотим поместить хороших людей в плохую ситуацию и посмотреть, кто победит”.

“Охранники” не проходили специальную подготовку. Вместо этого они были свободны и могли делать всё, что, по их мнению, необходимо для поддержания правопорядка. Поэтому они составили собственный свод правил, который и ввели в действие.

В ходе эксперимента анализу подверглось поведение как “осуждённых”, так и “охранников”, которые, обличённые властью, оказались в новой для себя роли.

В начале эксперимента “осуждённые” не воспринимали приказы “охранников” всерьёз и пытались отстоять свою независимость. “Охранники” же, по мере привыкания к своей роли, пытались утвердить власть. Это и стало началом серии прямых конфликтов между “охранниками” и “осуждёнными”.

Одной из форм наказания, которую “охранники” начали применять к “осуждённым” за непослушание (например, отказ от переклички), стали отжимания. Один из “охранников” даже наступал на спины “осуждённых”, когда те отжимались, и заставлял других “заключённых” делать то же.