Отделенные

– Смогу, – звякнули льдинки, но как-то жалобно.

Фаргрен подумал, что ее бледность вызвана, видимо, не истощением. Озадаченный, он вернулся к остальным.

– Наемник, который боится подземелий?! – удивлялся Рейт вслух, пробираясь по тоннелю вслед за Герретом.

Контракты редко подразумевали лазание под землей, но… Эльфийка теперь казалась Фару еще более странной. Вечно серьезная, холодная, молчаливая. Складывалось впечатление, будто до товарищей ей дела нет. Так, временная неприятность. Но ведь мало какие задания бывают одиночными. В Темных Чащах вообще таких нет. Поэтому для наемника, тем более высокорангового, ее поведение необычно. И вот еще подземелий боится…

Тоннель привел их к небольшой пещере с ровными деревянными стенами с одной стороны – видимо, бывший погреб, сейчас значительно расширенный. И напрочь прокопченный дымом от очага в яме посередине. Кроме наемников, здесь оказалось девять человек. В самом пожилом из них Фаргрен узнал старосту деревни, очень подряхлевшего со времен Тети Не. Остальных Фар вспомнить не мог. Впрочем, в Вешках у него никогда не было много знакомых.

– Так вас Гильдия наемников послала? – спросил староста.

– У нас дело на севере, – ответил Рейт. – И давно вы здесь так?

Оказалось, первые нападения богомолов случились в конце осени, уже после жатвы. Хоть происшествия всех встревожили, никто и подумать не мог, что через полтора месяца Вешкам придется зарыться в землю.

Сначала Твари появлялись только по ночам, а со временем выходить на улицы стало опасно и днем. Погибло очень много людей – сейчас в погребах жило не больше четверти прежнего населения. Богомолы оказались первоклассными громилами: чуя двуногих в деревянных коробках, они разрушали дома. Селяне спустились в погреба. Тогда Твари перестали уничтожать людские жилища, но принимались за старое, если люди слишком близко подбирались к поверхности. Замеченные наемниками экзотические архитектурные решения – вилы и колья на крышах – имели практическую цель: уберегать дома от полного разрушения. И доставлять некоторые неприятности богомолам. Есть на обед острое им, как ни странно, не нравилось.

С едой проблем пока еще не возникло. Кому-то даже удалось сохранить молочных коров и коз. Содержать их в подземельях было нелегко, но животинку пока не пустили на мясо. Проблемой стала только вода. Иллигенов в Вешках не имелось, поэтому пришлось прокопать ходы к колодцам. И между погребами, но не очень много – селяне боялись обрушения.

– Мы трижды посылали людей к лорду Зандерата и во Всесвет, но… – староста развел руками.

– Видимо, никуда они не доехали. В Сизый Дол никто отсюда не приезжал. – Выходило вполне естественно, что все разговоры вел языкастый Рейт. – Когда вы отправили людей в первый раз?

– В начале зимы, к тому времени-то уже десятка два человек погибло.

– Ясно. От северных деревень слышно что-нибудь?

– Нет, уже давно вестей не было.

– И даже беженцев никаких?

Старик снова развел руками.

– Вам бы, наверное, отдохнуть? – спохватился он. – Тут у нас есть все, что надо, тесно только.

– С нами женщина.

– Ну, можно ее к бабам-то нашим свести, ежели ей там сподобнее будет.

– Если она спустится… – покачал головой оборотень.

Пока Рейт договаривался со старостой о еде и ночлеге, Фар погрузился в невеселые размышления.

С одной стороны, эти люди им никто, да и контракт не обязывал оказывать кому-то помощь. С другой стороны, остальные могли решить, что помочь надо. Несмотря на все перепалки между собой, они, вроде как, не бессердечные.

Мучило его другое: дальше на север, скорее всего, будет хуже. Если Ирма была жива до прихода Тварей, то жива ли сейчас? Жив ли кто-то еще из их деревни? Если да, то Фару не обрадуются. Это его не волновало – к Тварям их всех. Но что скажет Ирма? Она… Тоже вряд ли обнимет при встрече. А увидеть ее очень хотелось.

– Посмотрю, как там наша ведьма, – предупредил Фар товарищей и пошел обратно к колодцу.

Мильхэ снова сидела на ледяной жердочке наверху колодезной шахты. Видимо, там чувствовала себя спокойнее. Вместо щита она навела ледяную крышку и, кажется, даже не подкрепляла ее силой. Да и Твари уже не атаковали колодец, потеряв из виду добычу.

– Ты там как?

– Неплохо, – отозвалась ледяная статуя и попросила рассказать все, что они узнали.

– Точно не будешь спускаться? – спросил Фаргрен, выполнив просьбу. – Нам принесут ужин, и, если хочешь, переночуешь среди женщин.

– Как выглядит тоннель и погреб?

Он описал все увиденное. Мильхэ внимательно его выслушала.

– Ладно, – вздохнула она, – я попробую.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем эльфийка добралась до Фаргрена. На полпути она остановилась и уткнулась лбом в деревянную перекладину лестницы, что-то тихонько бормоча. Запах страха окутывал ее всю. Когда они, наконец, пошли по тоннелю, Фар почувствовал, как Мильхэ ухватилась за его одежду, и взял ее за руку, надеясь успокоить. Тонкие пальцы тут же сжали его ладонь, да так, что он удивился силе хрупкой с виду руки.

«И все-таки она теплая», – усмехнулся он про себя неожиданному открытию.

В погребе Мильхэ выпрямилась и огляделась. Хватка ее ослабла, дыхание стало успокаиваться, и она отпустила руку Фара.

Селяне удивленно таращились на нее. Они еще не поняли, кто перед ними – она не сняла капюшон, – но явно никогда не видели настолько высоких женщин. Мильхэ была на половину ладони выше даже Фаргрена. Причем по эльфийским меркам она, наоборот, считалась ниже среднего роста. В один из вечеров в дороге Геррет пробурчал, что не хотел бы оказаться в стране великанов, имея в виду Светлый Лес. Кстати, близнецы никогда не шутили над ростом маагена. Берегли-таки свои шкурки.

Мильхэ сняла капюшон, и у селян отвалились челюсти, а дар речи пропал вместе с дыханием. Деревня, что с них взять. Наемница настороженно глядела на всех и будто понижала температуру в подземелье одним своим видом.

– Ну, устраиваемся на ночлег? – беззаботно и весело спросил Рейт.

«Не замерзнуть бы», – подумал Фар.

Указание свыше

Ты просыпаешься от кипения в мозгу. Именно так это ощущается. Неприятно. Неприятно даже не само кипение, а осознание, что тебя всегда держат на поводке.

Думал ли так же твой Мастер?

Магистры твердят, будто мастера получают благословение Богини жизни и она говорит с ними напрямую. От этой мысли ты усмехаешься. Как бы не так. Кто бы ни придумал это, до Богини ему как до солнца.

Кипение оформляется в приказ. Ты медленно, нехотя встаешь и будишь парнишку:

– Шэквет, поднимайся. У нас новое задание.

Вы неспешно собираетесь. Вещей не так много, да и торопиться некуда.

Каким будет этот приказ, ты догадывался. Но все же магистры долго ждали. Те наемники… Вы не ставили охранок на северное направление, и заметил ты их случайно, когда вышел до ветру. «Богиня благословила, не иначе!» – позволяешь ты себе богохульство в мыслях и снова усмехаешься.

Если бы Дарительница жизни могла говорить с тобой напрямую, то знала бы, о чем ты сейчас думаешь. И, наверное, тут же покарала бы. Шутка ли – сравнивать грязную, пусть и естественную потребность с ее благословением? Но нет. Богиней в твоей голове и не пахнет. Только гнилым Орденом.

Юный Шэквет собирает скудные пожитки и встает, вытянувшись в струнку, как на плацу. Эх, напоминает тебя самого когда-то… И зовут вас одинаково. Интересно, как так вышло? Жаль, твой Мастер не говорил, как его звали. Вот ведь знатная была бы хохма, если его тоже звали Шэквет.

А скоро вас ждет встреча с другим мастером. Из другой крепости, не той, где ты вырос. И не той, где вырос юный Шэквет. Крепостей у Ордена несколько, хоть тебе и неизвестно, где находятся другие. Во всех живут спасенные магистрами полукровки.