Вендская Русь

– Я же предлагал ввести для всех обязательные приношения, – напомнил великий князь.

– Дар должен идти от души, а не по принуждению, – заявил упрямо Богомил. – Ладно, мы еще об этом поговорим.

Глава четвертая

Выздоровление Светослава затянулось, медленно заживали сломанные ребра. Да и рана на ноге, вроде не опасная, неожиданно загноилась и никак не хотела затягиваться. И все же через месяц юноша уже начал вставать и даже выходить на прогулки.

Именно на одной из них он случайно услышал, что о нем говорит Будимир, выставляя себя спасителем угодившего в засаду отряда. Причем Светославу в его рассказе отводилась в лучшем случае роль растерявшегося юнца. Но хуже было то, что, как позже выяснилось, многие ему поверили.

– Ты тоже считаешь, что я растерялся, угодив в засаду? – напрямую спросил Светослав навестившего его как-то Ратибора.

– Я так не думаю, – твердо заверил юношу воевода. – Но россказни этого негодяя уже дошли до Богомила, и тот даже поинтересовался, не ошибся ли я, назначив тебя старшим. После чего мне пришлось напомнить, что ты мой лучший ученик, а угодить в засаду может каждый.

– И что он?..

– Как я понял, старик на твоей стороне, но ему не нравится нездоровая обстановка в дружине, и верховный жрец приказал при первой же возможности избавиться от Будимира. А вот опровергнуть вздорные обвинения этого брехуна будет потруднее.

Ратибору было хорошо известно, что большинство отпрысков руской знати, служивших в дружине, недолюбливали Светослава. Для них он так и оставался чужаком, к тому же простолюдином. Ничего не изменилось и после назначения юноши десятником. И что с этим делать, воевода не знал.

– Ничего, справимся! – как можно увереннее произнес он.

Однако попытка приободрить сына побратима не удалась. Светослав не мог представить, как продолжит службу после таких обвинений. Хотя одно стало ему ясно уже сейчас – в лучшем случае он так и останется десятником на долгие годы.

– Я должен вызвать этого негодяя на поединок, – неожиданно заявил юноша. – И заставить его извиниться.

– Но поединки между дружинниками запрещены, – напомнил воевода. – Ты же понимаешь, что вначале тебе придется уйти со службы.

– Пускай, но этот мерзавец должен ответить за свои слова, – заупрямился Светослав.

– Вряд ли поединок что-либо изменит, – заметил с сомнением Ратибор, однако, хорошо зная характер юноши, даже не попытался его отговаривать. – Да и не станет он с тобой драться, сославшись на свою родовитость.

Такого же мнения придерживался и Трувор, когда приятель рассказал ему о своем решении. Но, в отличие от воеводы, он все-таки попробовал убедить товарища не торопиться с уходом из дружины.

– А как дальше служить, зная о постоянных усмешках и ухмылках за твоей спиной? Мы ведь для них так и остались чужими…

– Тогда хотя бы подожди до полного выздоровления, – попросил Трувор, почувствовав всю бесполезность приведенных им доводов.

Светослав и сам понимал, что вначале должен восстановить силы. Поэтому он последовал совету друга и полмесяца не напоминал воеводе о своем уходе. К тому же юноша не считал Будимира трусом, тем более что отказ от поединка поставил бы под вопрос и его пребывание в дружине Световита.

– Ты хорошо все обдумал? – поинтересовался Ратибор, когда юноша сообщил ему, что все же намерен оставить службу.

– В сложившихся обстоятельствах я не могу поступить иначе.

– Мне будет жаль с тобой расставаться, но я уважаю твое решение, – сказал огорченно воевода. – Чем собираешься заняться?

– Пока не думал, впереди поединок.

– Будимир тебе не соперник, даже если решится принять вызов, – заверил юношу побратим отца, еще раз пожалев, что теряет такого прекрасного мечника. – Так что пора задуматься, как жить дальше. Со своей стороны советую вступить в великокняжескую дружину. Ты ведь знаком с ее воеводой, моим братом Яромиром, так что сложностей не будет.

– Я и сам собирался первым делом съездить к нему, – признался Светослав, поблагодарив Ратибора за заботу. – Но у меня нет коня, а это одно из условий принятия на службу.

В дружине Световита покидавшие ее воины оставляли себе все оружие и снаряжение, стоимость которого вычиталась из их жалованья. Однако такое правило не распространялось на лошадей. Выкупить коня можно было только с разрешения воеводы и тиуна[31 - Управляющий, причем иногда так называли и княжеских наместников.] святилища.

– Хорошо, я постараюсь решить вопрос с конем, – пообещал ему побратим отца. – А с вызовом пока не торопись. Мне надо доложить обо всем Богомилу.

Вопросы с простыми дружинниками воевода имел право решать сам, но назначение или снятие с должностей командиров было прерогативой верховного жреца. К тому же у Ратибора еще теплилась надежда, что Богомил предложит какое-то иное решение возникшей проблемы.

Но чуда не случилось, так как жрец посчитал уход Светослава наилучшим разрешением сложившейся ситуации. Тем более что принятие или непринятие его вызова Будимиром давало прекрасную возможность избавиться и от этого хвастуна.

– Только не сразу, – продолжая рассуждать вслух, предупредил Богомил. – И лучше, чтобы он сам принял решение уйти. А кого ты думаешь назначить десятником вместо Светослава?

– Можно Трувора, – предложил Ратибор. – Он неплохо проявил себя в том бою, обойдя засаду данов.

– Одобряю! – сразу согласился жрец. – Сменив друга, он станет постоянным напоминанием Будимиру о его слишком длинном языке.

– Светослав попросил меня разрешить выкупить коня, – поторопился воевода передать просьбу юноши, заметив, что Богомил собирается заканчивать их разговор.

– Хорошо, я велю тиуну учесть коня при расчетах, – обещал тот. – Пусть завтра с утра подойдет к нему за оставшимися деньгами.

Всеми хозяйственными делами святилища заведовал тиун Стир, которого не удивило распоряжение рассчитать Светослава. Он был прекрасно осведомлен обо всем, что происходило. Изумило его лишь указание жреца выплатить юноше жалованье за полгода вперед.

– Ну что ты на меня так смотришь? – раздраженно спросил Богомил, заметив в глазах тиуна удивление и вопросы.

Такая расточительность была несвойственна верховному жрецу, но он не мог поступить иначе. Ведь с самого знакомства со Светославом Богомил старался скрывать свою симпатию к нему, изначальной причиной которой являлось имя юноши.

Когда шесть лет назад тогда еще пятидесятник Ратибор попросил взять в дружину сына своего побратима, простого горожанина, Богомил хотел сразу ему отказать. Однако, услышав, как зовут юношу, резко изменил свое решение, чем удивил даже просителя.

В тот момент жрец подумал, что среди витязей Световита обязательно должен быть дружинник с таким именем. Причем за все прошедшие годы верховному жрецу ни разу не пришлось сожалеть о принятом тогда решении. Светослав до недавнего времени оправдывал его надежды, став одним из лучших мечников в дружине.

«Жаль, что все так по-дурацки вышло, – сокрушался в который раз Богомил. – А парень мог еще много пользы принести святилищу».

– И за коня возьми с него как можно меньше денег, – велел он тиуну, который уже начал докладывать о заготовке рыбы и других припасов на зиму. – Все-таки один из наших лучших дружинников и почти что сын Ратибора.

Глава пятая

Открывая дверь в хату, где жил Будимир со своими воинами, Трувор услышал громкий смех, который резко оборвался с появлением друга Светослава.

– Какие люди, – выговорил наигранно весело Будимир, но его глаза выдавали внутреннее напряжение и настороженность. – К нам пожаловал сам новоиспеченный десятник. Садись к столу, отметим твое назначение.

– Спасибо, но мне сейчас не до выпивки. Я пришел передать, что Светослав требует от тебя извинений за распространяемые о нем слухи. Ты должен незамедлительно и прилюдно заявить о своей лжи или принять его вызов на поединок. Завтра в полдень он будет ждать тебя на берегу у сожженного молнией дуба.

– Засунь его вызов себе в задницу! А своему приятелю передай, что не стану я драться со всяким отребьем.

– Обязательно передам, – пообещал, едва сдерживая негодование, Трувор. – Только имей в виду, что о поединке я, как положено, доложил Остромиру и воеводе.

– Ты что, мне угрожаешь?! – вскочил со скамьи притворно взбешенный Будимир и стал картинно искать свой меч. А когда нашел, дружинники уже крепко держали его за руки.

– Тебе решать, принимать вызов или нет. Однако отказавшись драться, ты станешь не только лжецом, но и трусом, – не удержался юноша от желания высказать негодяю, что о нем думает.