Парадоксариум. Звездный странник

Шли к нему мы столько лет.

– Это веселая песня, но во сне она поет ее таким грустным протяжным голосом, что мне становиться очень страшно. Я откуда-то знаю, что ей хочется избавить меня от боли и отвлечь внимание дикарей на себя.

– Моя мать тоже пела мне эту песню. Что происходит потом, моя госпожа?

– Ох, Эн. Это невыносимо. Мне порой не хочется ложиться спать, как представлю, что могу снова увидеть этот сон.

– Вы должны рассказать, иначе не полегчает, моя госпожа. Доверьтесь мне. Сколько лет мы с вами дружим, неужели у вас есть кто-то, кому бы вы смогли доверять больше, чем мне? Я самый преданный ваш друг. Если не мне, то кому вы можете все рассказать?

– Хорошо, ты прав, – она собралась с силами и глубоко вздохнула. – Затем костлявая рука закрывает мне нос. Я не могу дышать. Я задыхаюсь. Голос говорит: «Пей». Я пытаюсь не открыть рот. Но сил держаться больше нет. Хочется дышать. «Пей мою кровь» – говорит голос. Это яд. Я знаю, что это яд. Я открываю рот и зову отца. Он единственный кого я могу вспомнить в том момент.

– Продолжайте.

– Они заливают мне в рот отвратительную жидкость. Она словно живая и хочет проникнуть в мое тело, не обращая никакого внимания на мое сопротивление. Я понимаю, что это яд. А что еще это может быть? Я чувствую его вкус. Такой горький и противный. Потом они смеются надо мной. Их смех все громче и громче. Вокруг меня только их лохмотья, желтые гнилые зубы и безумные глаза, – императрица замолчала и опустила голову. – Затем… затем я всегда просыпаюсь.

– Вам надо поговорить с мужем, Ваше Величество. Вы должны ему все рассказать. Император мудр, он все поймет. Сейчас ему как ни когда нужна ваша помощь и поддержка. Откройтесь ему. Поделитесь вашими опасениями. И, быть может, он прислушается к вам. Сны возвращаются каждый раз, когда хотят предупредить о чем-то важном. О том, что мы не сделали в прошлом.

– Предупредить? Мне кажется, он хочет свести меня с ума. Но в любом случае, это лишь наши с вами догадки. У нас нет ни каких доказательств заговора или еще чего-нибудь страшного, что может нанести ему вред. Только ваша бессонница и мои ночные кошмары. Малый Круг он подбирал лично из преданных ему эрлов. Они не посмеют пойти против него. Так что мы не в силах повлиять на решение императора. Не в этот раз. Сомнений, мой друг, увы, слишком мало, чтобы переубедить его.

– Советники из Малого Круга не так уж и преданны, как нам всем хотелось бы. У большинства из них имеются личные корыстные интересы, полностью зависящие от рабства. Их семьи не имеют ни малейшего желания рисковать своим достатком ради прихоти Дан Хан Кона. После запрета Праны, сила императоров начала слабнуть. Многие шепчутся о том, что Прана это лишь вымысел, чтобы держать всех в повиновении. Сказки для детей, которыми пользуется власть. Сейчас ни кому нельзя верить. Если раньше императоры могли уничтожить планету, поглотив ее огнем и показать всем свою безмерную силу. То сейчас многие думают, что это всего лишь фокусы и реальной магии не существует. Вы должны рассказать о своих мыслях императору. Иногда простые догадки помогают добраться до истины, – он поклонился и поднялся с дивана. – Вы неспроста начали снова видеть этот ужасный сон. Тени прошлого поднимаются. Нам всем надо быть начеку.

– Спасибо, что выслушал, Эн. Мне стало намного легче.

– Я всегда к вашим услугам, Ваше Величество.

Он поклонился и слегка прихрамывая, направился к выходу. Императрица сосредоточено смотрела вдаль, погруженная в собственные мысли.

– Я все же поговорю с императором, как только найду подходящую возможность, Эн. Но ничего не обещаю, мой друг, – сказала она уходящему советнику.

– Благодарю. Этого уже будет достаточно, – не оборачиваясь, ответил он.

1.7 Могилы предков

Журчание неглубокой извилистой речки, больше походившей на ручей, гармонично сливалось с хором птичьего пения. Откуда-то издалека слышались отголоски горного водопада. На аллеях дворцового парка уже кое-где лежали опавшие желтые листья, предвестники скорого пришествия осени. Хоть дневная погода по-прежнему радовала теплом, вечером прохладный ветерок напоминал о необходимости надевать плащ, собираясь на прогулку.

После захода солнца в этом месте по традиции собралось прогуляться и обсудить дневные новости много желающих, и мало кто обратил внимание на сгорбленную черную фигуру, стремившуюся не попадать под яркий свет уличных фонарей и скрытно пробиравшуюся мимо случайных взглядов.

Готто Гвал двигался быстрым шагом, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Периодически оборачивался, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Края его черного плаща, негромко шуршащего при движении, касались земли, разгоняя желтые листья в разные стороны. Прошмыгнув мимо придворных, ведущих праздные беседы, он направился в дальний конец аллеи, где незаметно потерялся среди кустарников и деревьев. Его большие белые глаза светились в темноте, словно взгляд хищника, поджидавшего свою добычу. Немного отдышавшись, он двинулся дальше на темную тропинку, скрытую от посторонних глаз. Уже не опасаясь быть замеченным, советник выпрямился в полный рост и, замедлив шаг, пошел к эскалатору, ведущему к лифту на нижние уровни дворца. Этим путем пользовались низшие из обслуживающего персонала, чтобы лишний раз не попадаться на глаза высшим эрлам и не нервировать их своим присутствием.

В вечернее время представителям низших рас, работающих во дворце, не разрешалось покидать место своего обитания – нижние уровни подземелья, поэтому Готто Гвал не беспокоился, что кто-либо станет свидетелем его вечерней прогулки. Лишь один вопрос волновал его сегодня, тот вопрос, который не давал ему спокойно спать вот уже на протяжении последних нескольких месяцев. Злость и неутолимая жажда власти овладела его разумом. Как ни пытался он сдерживать ее, победить в этом неравном бою был бессилен.

Чтобы хоть немного успокоить бурю, бушующую в его сердце, он решил воспользоваться советом предков и спуститься в императорские склепы, и уже среди мертвых властителей прошлого найти окончательное решение, которое, как ему казалось, он обязан был принять ради спасения будущего империи.

Спустившись по эскалатору, советник вызвал лифт, который, как всегда, поднимался не слишком быстро. Готто Гвал проделывал такие вечерние прогулки не впервые, и каждый раз ему удавалось остаться незамеченным. Кроме последнего раза, когда ему в лифте повстречался принц Рон Хан, гонявшийся за своей сестрой по лабиринтам нижних этажей.

Тем не менее, Готто Гвал соблюдал все возможные меры предосторожности. Надевал менее заметную одежду, более подходящую беднякам из низших, скрывал под тенью капюшона свое запоминающееся лицо. Даже использовал пропуск своего слуги, чтобы не попасть в отчет службы безопасности дворца, с начальником которой не особо ладил, так как в свое время пытался сам занять этот важный государственный пост. Не один раз он говорил на эту тему с императором – родным старшим братом, но тот категорически не хотел, чтобы императорскую семью охранял потенциальный претендент на корону. Дан Хан Кон даже как-то пошутил по этому поводу на собрании Малого Круга, указав на то, что его брат – единственный гость, который приходит во дворец с кинжалом на поясе, и из него вышел бы отличный стражник, а не советник.

Императорские склепы находились на первых уровнях катакомб, чтобы представителям императорской семьи не приходилось спускаться в глубины подземелий. Как и положено гробницам, тут правила сырость и стаял полумрак. Паутина в обилии свисала с потолка, несмотря на то, что уборку делали достаточно часто. Серые каменные таблички на надгробиях сообщали имена усопших и кратко рассказывали об их жизненном пути, подвигах и заслугах перед империей Тартарина.

– Император Фан Вол Гор, – снимая капюшон, прочитал Готто Гвал. Он стер рукой пыль с надгробия, проявив надписи на языке эрлов. – Любимый папа, ах, если бы ты знал, что собирается сделать твой старший сын. Ты бы не позволил ему это и вряд ли передал власть такому предателю наших традиций…

Готто Гвал встал на колени перед каменной статуей своего отца, изображенного в парадных доспехах с обнаженным мечом, указывающим куда-то в сторону.

– …Дай же мне силы, отец. Разреши с гордостью вынести это бремя. Успокой мое сердце и направь мои руки и разум на выполнение предначертанного судьбой. Убери эту боль, что съедает меня изнутри. Дай силы исполнить предназначение…

Его голос становился все тише и тише. Он обнял ноги изваяния, опустил голову и зарыдал. Мертвая тишина склепа нарушилась частыми громкими всхлипами.

– …Я не могу это сделать. Я слишком слаб. А Дан Хан Кон очень силен. Вся Прана в его руках. Как же я смогу победить его? Нет… Это невозможно. Он мой брат. Я должен подчиниться…

Он поднял голову и посмотрел на каменный меч, лежащий в руке статуи.

– …Куда? Куда ты указываешь? – Готто Гвал повернулся в сторону, куда было направлено острие меча. Жалобно стоная, он пополз на коленях к статуе своего прапрапрадеда, стирая плащом пыль с мраморного пола, разгоняя пауков и сороконожек. Эмериус Экут Яр был изображен в длинной робе с золотой короной на голове, а из его рук торчали два пистолета с длинными стволами – несколько столетий назад такие использовались тартарианцами при ведении боя на дальних расстояниях. – «Первый император Эмериус Экут Яр, прозванный Завоеватель, – стирая пыль с надписи, прочитал Готто Гвал. – Покоритель Ниргана. Прославился тем, что одолел своего брата в битве Праны и получил право на корону»… Ну конечно, он же легенда. Кто позволит себе сомневаться в действиях легенды?.. Я поступлю также. Я вызову Дан Хан Кона на поединок Праны. А он даже и не догадается, что происходит.

Готто Гвал слегка хихикнул, поднимаясь с холодного пола, и пыльным рукавом вытер лицо от слез. Советник все еще всхлипывал, не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями. Но настроение его уже стало улучшаться от найденного, как ему казалось, решения. Пошатываясь, он направился к выходу из склепа.

– …Да будет так. Я услышал голоса предков. Теперь осталось найти Безликого в этих безумных туннелях. Надеюсь, он все еще ждет…

Он уже собрался было пройти сквозь открывшуюся дверь, как его внимание привлекло еле заметное движение в дальнем темном углу. Он оцепенел от страха, прислушиваясь к тишине. Не показалось ли ему? Быть может, предки услышали его мольбы и решили ответить? Готто Гвал почувствовал холодок, пробежавший по спине. А если они хотят его остановить? Или это один из доносчиков императора, услышавший его мольбы и готовый все рассказать своему хозяину?

– …Кто там?! – закричал он, вглядываясь в темноту и делая осторожные шаги в ее сторону.

Эхо тут же разнесло его слова, отражая от стен и статуй. Вот уже оставалось совсем немного, какие-то считанные метры. Готто Гвал отчетливо видел толстые стальные прутья, на которых блестел скупой свет подземелья. Ему казалось, что он слышит чье-то глубокое дыхание. Еще несколько шагов. Все медленнее и медленнее. Опасаясь, он всеми силами сопротивлялся, но ноги сами вели его к клетке, на дверях которой висел магнитный замок. И уже два голубых кристалла, пристально смотрят на него. Это чьи-то глаза? Ну конечно глаза, что же еще?!

Готто Гвал отчаянно пытался вспомнить, кто же из его предков обладал голубыми глазами. Кто мог бы посетить его в этот тяжелый час и дать совет или оказать помощь? Но на ум никто не приходил. Он продвинулся еще ближе, и еще. И вот уже оказался почти у самых прутьев. Готто Гвал напряг зрение, вглядываясь во мрак.

– Кто ты, откликнувшийся на мой зов? – осторожно спросил советник.

Тишина. Голубые глаза исчезли. Вероятно, ему показалось. Он с облегчением выдохнул, дёрнул металлические прутья закрытой двери, и стал потихоньку отходить, пятясь назад, стараясь не поворачиваясь спиной к клетке.

В одно мгновение большая когтистая лапа пронеслась между прутьев. Готто Гвал упал на пол, не понимая, что происходит. Из темноты на него смотрела огромная белая морда льва. Оскалившись, она пыталась протиснуться между решеток. Большие желтые зубы лязгали по металлу, высекая яркие искры. Слюни животного падали на мантию советника, смешиваясь с грязью, образовывая серые комки. Взмахи огромных крыльев поднимали пыль, ослеплявшую глаза советника.

– Паршивая тварь, и почему брат до сих пор не убил тебя? – скулил Готто Гвал, отползая в сторону. Он почувствовал, как струйка тепла покатилась по его щекам. Потрогав лоб грязными пальцами, он взвизгнул от боли. Из глубокой раны сочилась алая кровь. – Ты… ты… Ты хотел меня убить! Безумное существо!..

Кровь заполняла глаза, и он уже с трудом мог видеть, что происходит вокруг. Прутья клетки скрипели под напором льва, но не поддавались.

– ..Тварь! Тварь!.. Твой хозяин мне за все ответит! А после придет и твоя очередь… – плакал советник, передвигаясь на четвереньках в сторону выхода из склепа.

Лев порычал ему вслед и похлопал крыльями, создавая потоки ветра, задравшего плащ советника. После тщетных попыток покинуть свою темницу, животное успокоилось и притихло. В склепе вновь наступила мертвая тишина. Готто Гвал пробирался на ощупь, пока не уткнулся во что-то мягкое. Он попытался открыть глаза и рассмотреть преграду, но застывшая кровь вызывала лишь резкую боль. Ощупав руками пол, ему удалось обнаружить чьи-то ботинки. Удивление и страх пронзили его сердце. По телу побежала мелкая дрожь.

– Кто тут?! – пытаясь взять себя в руки, провизжал он. – Кто ты такой?

– Меня зовут Нимериус, господин. Я местный уборщик. Чищу вентиляцию, – услышал он в ответ, чей-то тихий голос. – Как вы сюда попали в столь поздний час? Животное безумно. К нему нельзя подходить так близко. Император запретил посещения склепа кому бы то ни было.

– Что? Кто? Уборщик?… – тяжело дыша, промямлил Готто Гвал, отползая от источника голоса, все еще не веря, что кто-то действительно разговаривает с ним. – Я не кто-то, чистильщик. Слышишь? Я советник императора, тупица.

– Простите, господин, не узнал, – извинился Нимериус. – Вам нужна помощь, немедленно. Я провожу вас к лифту на верхние этажи.

– Нет. У меня нет времени, чистильщик. Он не будет ждать так долго.