Парадоксариум. Звездный странник

– Прошу садиться, Ваше Величество, – водитель поклонился еще ниже.

– Благодарю, Зиан Бокин, – учтиво ответила императрица и поднялась по ступенькам.

Пропустив принца вперед, она присела на мягкий кожаный диван, расположенный вдоль окон практически по всей длине салона.

Покинув территорию дворца, они на небольшой высоте тихо промчались мимо городского парка, утопавшего в зелени деревьев и кустарников, ловя удивленные взгляды горожан, отдыхавших возле фонтанов причудливой формы. Рон Хан прижался к окну и наблюдал за динамично менявшейся картиной города.

За парком начинался элитный квартал с частными резиденциями, бассейнами и оранжереями. Придворные, знать, представители древнейших родов и богатейшие персоны высшей расы любили селиться именно в этом районе, потому что только тут они могли выделиться на фоне менее обеспеченных горожан.

Далее шли кварталы попроще. Из занятий по истории Тартарина принц знал, что всего кварталов девять и меняются они в зависимости от уровня обеспеченности проживающего в них населения. В первых трех кварталах разрешалось селиться только представителям высшей расы – эрлам, коренным жителям Тартарина. Хотя это правило часто нарушалось более обеспеченными выходцами из других рас. Некоторые из них, например, успешные торговцы и предприниматели, способные выкупить себе лицензию имперской торговой федерации и осуществлять свою деятельность на территории всей империи, приобретали себе дома в элитных районах столицы на подставных лиц, которыми чаще всего выступали эрлы, решившие заработать таким образом немного денег.

Сначала шли частные дома, высота которых уменьшалась по мере продвижения от дворцовой площади. Затем многоэтажные, высота которых начинала расти от квартала к кварталу. И уже к окраине города вырастала до небес, закрывая солнечный свет и погружая в нескончаемые сумерки более низкие близлежащие постройки.

– Мам, а правда, что жители тех высоких домов на окраине города могут потрогать облака руками? – спросил принц, тыкая пальчиком в окно, указывая на верхушки небоскребов.

Небо было ясным, но несколько туч все равно задевали крыши домов, заслоняя их, так что определить реальную высоту было невозможно. Рон Хан представил, как дома уходят далеко в небо до самого космоса, а может быть и дальше – до других планет. Вот было бы здорово сесть на лифт и подняться на другую планету! Не надо тебе космических кораблей и долгих полетов. Нажал на кнопку нужного этажа, и ты уже в другом мире.

Императрица смотрела в сторону дворца, погруженная в мысли, известные только ей. Она слегка повернула голову, на миг оторвавшись от своих раздумий.

– Я не поднималась так высоко, Рон Хан. Но думаю, вполне возможно, что за завтраком жители высоток наблюдают облака, глядя в свои окна. Ведь больше им и смотреть-то не на что.

Тем временем лендспидер подлетал к рыночной площади столицы. За высоким забором уже виднелись ларьки с разноцветными крышами и многоэтажные магазинчики, витрины которых были украшены мигающими вывесками.

– К животному сектору, будь так любезен, – уважительно попросила императрица, обращаясь к водителю.

– Слушаюсь, моя госпожа! – послушно ответил он.

Лендспидер сделал несколько поворотов, облетая постройки и припаркованные космические корабли-погрузчики, из которых вереницей тянулись тягачи, перевозящие тюки со всевозможными товарами. Приземлившись напротив блестящих ворот, над которыми красовалась вывеска «Рынок ручных животных», Зиан Бокин повернулся и ровным голосом объявил:

– Это здесь, Ваше Величество. Вас сопровождать?

– Сегодня в этом нет необходимости. Жди нас тут, – бегло ответила императрица и слегка подтолкнула сына в спину. – Идем, Рон Хан. Нам нужно поторопиться, ты ведь не хочешь, чтобы всех красавцев разобрали…

На рынке было полным полно всякой живности. Со всех известных уголков империи слетались сюда торговцы. Ведь только в столице за свой товар можно было выручить самую лучшую цену. Сотни небольших и средних торговых лавок, взгромоздясь друг на друга в несколько ярусов, напоминали пчелиные соты, между которыми в суете бегали покупатели. На центральной аллее расположились более крупные магазины с переливающимися всеми цветами яркими витринами в несколько этажей.

Возле одного такого над входом красовалась вывеска «Редкие разнопланетные животные», написанная большими светящимися буквами, и чуть ниже надпись поменьше – «Для души и для работы, и на все случаи жизни».

Прислонившись к стене недалеко от входа, стоял мужчина в ярко красной мантии. По всей видимости, монах Императорского Собора, только им разрешалось официально пропагандировать религию империи вне стенах храма. Все остальные религии были под запретом, и их распространение на Тартарине каралось смертной казнью. Лицо незнакомца скрывал капюшон, а на шее висел амулет с пятью разноцветными камнями, четверо из которых символизировали стихии – Огонь, Воду, Воздух и Землю, – а пятый, расположенный посередине, был темно-фиолетового цвета и обозначал Прану, имеющую власть над всеми стихиями и объединяющую их в одно целое.

Увидев императрицу с сыном, монах выпрямился и резко направился в их сторону. Ловко обойдя несколько прохожих, он в пару мгновений очутился возле мальчика, взял его за руку, присел, чтобы быть вровень с принцем, и, отодвинув капюшон, пристально посмотрел на него серыми стеклянными глазами.

От неожиданности мальчик испугался и резко дернулся назад. Его мать уже давно приметила приближавшегося монаха, но знала, что ни ей, ни принцу ничего не угрожает – служители Императорского Собора давали клятву верности, которая была закреплена клеймом. В случае предательства, если бы монах задумал нанести вред кому-либо из членов императорской семьи, клеймо вызвало бы нестерпимую боль и мучительную смерть. К предательству приравнивались даже мысли о предательстве семьи императора, возникающие в головах монахов, поэтому немногим из них удавалось выжить после ритуала.

– Не бойся, Рон Хан, – успокоила императрица сына. – Ты же будущий властелин, тебе нечего бояться никого в своих землях. Ты тут хозяин, так будь же им.

– Святая правда, моя госпожа, – тихим, но грубым голосом сказал монах, опуская голову практически до самой земли. – Позволь мне сказать. Не в силах я сдержать то, что идет из глубин моей головы. Это голос Праны, она требует, чтобы ее услышали.

Монахи обладали особым даром предвидения, который обретали после долгих пыток и перенесенной боли в годы подготовки к своему посвящению – считалось, что так их сознание раскрывается, и они приобретают дар видеть будущее. В это мало кто верил, и скорее всего нескончаемая боль вызывала у них помутнение рассудка. Периодически к монахам действительно приходили разные видения, но истолковать их могли немногие. Обычно впадая в подобный транс, сами монахи потом не могли вспомнить все сказанное ими. Так как видения их случались по большей части спонтанно, многие из них оставались не расшифрованными лишь из-за того, что никого не оказалось рядом во время очередного приступа. Но эрлы очень уважительно относились к монахам, считая их святыми, несущими свет Праны в темноту мира. Выслушать предсказание было огромной честью.

– Говори, монах, – разрешила императрица.

– Хитрость и скрытность нужна тебе, мой принц. Ищи белого зверя. Он твой, – проговорил монах, отпустил руку мальчика и поднялся с колен. Он вновь спрятал глаза за капюшоном и указал на императрицу. Его голос стал намного громче. – Но не к юнцу обращены мои видения, а к его матери. Трудные времена ждут всех нас. Вижу боль и страдания… Тот, кому веришь, предаст… предаст дважды. Путь… путь во сне… Ты должна быть сильной. Только тебе дано решить наши судьбы. Сделай правильный выбор. Откажись от самого ценного, и твоя жертва спасет всех.

Он схватился обеими руками за голову, упал и начал биться в судорожном припадке, катаясь по земле. Пена выступила из его рта, глаза вылезли из орбит, а на лице отобразился отпечаток дикого страха. Через несколько секунд он застыл и больше не пошевелился. Куча гуманоидов вмиг окружила императрицу и принца. Тут же понеслись несвязные разговоры и шепот: «императрица», «принц», «на рынке», «что сказал монах…», «трудные времена, всех нас ждет боль и страдания…». Причитания разносились все дальше и дальше. Мальчик стоял, как вкопанный, не понимая, что происходит. Первый раз он видел смерть так близко своими собственными глазами, и она была ужасна и мучительна.

– Нам пора, Рон Хан, – строго сказала императрица, дергая принца за руку. – Сходить скрытно за покупками у нас не получилось. Что ж, тогда пойдем официально, – она смело двинулась сквозь толпу, ведя мальчика за собой. – А ну разошлись все! Немедленно!

Все мигом расступились, образовав широкий коридор. Никому не хотелось вызвать гнев императрицы, которая решительно двигалась к входу в ближайший магазин, продавец которого уже распахивал перед ней двери своей лавки и приветливо улыбался.

1.5 Эггер Маккинори

Только эрлам из высших сословий разрешалось брать фамильяра из животных или даже из представителей низших разумных существ. Многие из них выбирали себе в услужение гуманоидов из жителей порабощенных планет, которых затем превращали в подобие кукол, безоговорочно выполняющих все прихоти своего владельца. На них накладывали заклятие преданности и смерти. Практически такие же, как на монахов Императорского Собора, только преданность животного еще подпитывалась природными инстинктами верности своему хозяину и образовывала неразрывную связь с ним. Со временем эта связи приобретала такую мощную силу, что давала возможность общаться со своим фамильяром даже находясь на разных планетах.

– Ваше Величество, какая честь! Какая честь! Я и подумать не мог, что сегодня такие важные особы посетят мою захудалую лачугу! – кланяясь, промурлыкал торговец. – Эггер-р-р Маккинор-р-ри, моя импер-р-ратрица. К вашим услугам. Чем такой скр-р-ромный торговец, как я, сумел заслужить такое счастье лицезреть столь пр-р-рекрасные лица в этом никудышном магазине? Ах, если б я только знал, кто соизволит почтить его своим присутствием, то днями и ночами лично вылизал бы тут каждый уголок.

Торговец относился к низшей расе другдбулов и обладал типичными чертами лица, присущими ей. У него были маленькие впалые коричневые глаза, зрачки которых безостановочно бегали в разные стороны, придавая ему, несмотря на дорогой деловой костюм, вид сумасшедшего. Небольшие торчащие уши по форме напоминали кошачьи. Приплюснутый небольшой нос и покрытое короткой коричневой шерстью лицо. На шее болталась увесистая золотая цепь с амулетом, украшенным ярко-красным камнем в центре, обозначающим причастность к Императорской торговой гильдии. Обладание столь высокой наградой было пределом мечтаний любого торговца, даже для представителя эрлов, и давало возможность вести дела в любой точке известной Вселенной. Другдбулам в числе немногих рас разрешалось торговать на Тартарине, но налоги для них были гораздо выше, чем установленные для коренных жителей столицы.

Эггер Маккинори по внешнему виду не сильно отличался от животных, которых он с таким упорством и обходительностью продавал своим клиентам. Рон Хан даже немного улыбнулся, когда представил, что вместо какого-нибудь клыкастого зверя купит себе в фамильяры местного торговца. Как будет держать его в клетке и обучать всевозможным трюкам, заставляя приносить в зубах тапочки или мячик.

Появление в магазине первых лиц империи немного шокировало Эггера. Но, будучи не робкого десятка, он немедленно взял ситуацию в свои руки.

Поклонившись еще несколько раз, он громко щелкнул пальцами, и слуги, испуганно прятавшиеся в подсобном помещении, мигом принесли два роскошных мягких кресла и поставили позади только что вошедших покупателей.

Эггер, опустив голову как можно ниже и растянувшись в широкой улыбке, обратился к принцу, одновременно сделав жест рукой выглядывавшим из-за прилавка помощникам. Те все поняли сразу, и через пару секунд в магазине не осталось других посетителей. Их быстро вытолкнули за дверь, которую тут же закрыли на замок. Жалюзи на окнах медленно съезжали вниз, заставляя опускать головы наблюдающих зевак все ниже и ниже до тех пор, пока окончательно не скрыли из виду Рон Хана с императрицей.

– Странная у вас манера зазывать покупателей с помощью сумасшедших монахов, – резким тоном сказала она. – Я и подумать не могла, что встречу безумца на рынке в столице.

– О, моя госпожа, к сожалению, тут их полным-полно. Да и где ж им быть, как не на рынке? Сумасшедший дом, да и только, – с пониманием и грустью выдохнул торговец. – Он стоял тут с самого утр-р-ра. Мы хотели отогнать его, но вы же знаете этих монахов – они под защитой закона. Он не нар-р-рушал пор-р-рядок, поэтому позвать стр-р-ражников у нас не было никаких оснований. К тому же выгонять служителя Импер-р-раторского Собор-р-ра чр-р-ревато последствиями. В любом случае, я приношу самые искренние извинения, если мой магазин стал причиной вашего плохого настроения. Если бы я только знал, что задумал этот… этот безумец, я бы лично, своими когтями, не думая о последствиях, выгнал его с рынка. Но давайте не будем до конца омр-р-рачать сегодняшний день. Всем посетителям магазина «Р-р-редких р-р-разнопланетных животных» гар-р-рантирован р-р-роскошный прием и заботливое отношение. А также самый богатый выбор товара на всем Тартарине. Желаете что-нибудь выпить?..

Он вновь растекся в поклоне. И после щелчка пальцев перед посетителями появился небольшой стол с напитками и пирожными, в мгновение ока принесенный услужливыми помощниками торговца.

– …Почетному господину нужен фамильяр-р-р? И… позволю себе догадаться, это подар-р-рок на пр-р-раздник обряда клеймения… – заискивающим тоном произнес Маккинори, почесывая подбородок, покрытый редкой шерстью.

Несколько небольших комков оторвались и плавно опустились на пол. «Наверное, у него сезонная линька», – подумал принц и, не в силах сдержаться, громко рассмеялся.

– …Пр-р-рошу пр-р-рощения, мой господин, что насмешил вас. Но ваш покор-р-рный слуга не понимает, чем мог вызвать подобную радость, – он поклонился еще раз.

– Достаточно, другдбул, – строго сказала императрица. – Можешь отбросить свои торговские приемчики. Нам нужен фамильяр, достойный будущего императора.

– Безусловно, моя госпожа, – Эггер опять поклонился и широко улыбнулся, обнажая неестественно белые ровные зубы. – Попр-р-рошу маленького господина пройти вот сюда…

Рон Хан спрыгнул с кресла и молниеносно схватил пару пирожных со стола. Безумно радуясь своей находке, он попытался засунуть одно себе в рот, но строгий голос матери быстро остановил его.

– Не вздумай есть сладкое, Рон Хан. Во первых не порть аппетит перед обедом, а во вторых важные решения следует принимать исключительно на голодный желудок, – она встряхнула его ладошки и сладости выскользнули на пол.

– Но, мам, это всего лишь зверюшки. Я и с закрытыми глазами пойму, кого выбрать. Чего же тут важного, – возмутился мальчик, и с грустью посмотрел, как пирожные укатываются от него по полу.

– Что тут важного?! – удивилась императрица. – С этой зверюшкой тебе придется прожить всю жизнь. А это, поверь мне, как жене твоего отца, очень важно.