Оценить:
 Рейтинг: 0

Северный склон

Год написания книги
2020
1 2 >>
На страницу:
1 из 2
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Северный склон
Николай Афанасьевич Жуков

Это автобиография. Уникальность книги состоит в том, что биография автора тесно переплетена с историей страны, поэтому она может быть интересна читателю. Книга издана в старейшем издательстве "Триумф" и посвящена 75-ой годовщине подвига советского народа в Великой Отечественной войне. Книга содержит подлинные факты из истории страны, рассказанные очевидцем и их непосредственным участником.

Командир отделения отдельного батальона автоматчиков,

а затем порученца командира 96-й отдельной стрелковой

бригады 7–35 гвардейского стрелкового

корпуса 64–7 гвардейской армии

Жуков Николай Афанасьевич.

Все что я рассказываю в этом маленьком «конспекте», действительно имело место в моей жизни. Писать об этом я никогда не собирался, однако сделал это по настоятельной просьбе директора Музея Боевой Славы 64-й – 7-й Гвардейской армии в Волгограде тов. Филатова. Если написанное мною принесет хотя бы маленькую пользу людям, буду искренне рад этому.

Откровенно говоря, все, что здесь рассказано, писал для своих родственников.

Писал в «ускоренном» темпе, а отсюда и масса всяких погрешностей.

Высылая все это нашему музею, полагаю, что его Совет не будет «придирчивым» и отнесется к ним с позиции «свои люди – сочтемся».

Все, что недосказано мною, полагаю, что будет восполнено музеем и следопытами, которые должны помочь найти героев подвигов, соединить их вместе и обнародовать.

Этого от нас требуют сами герои и история.

Родился в 1922 году на Белгородщине в крестьянской семье. Нас у родителей было четверо: брат Василий, сестры Наташа и Нина.

Раннее мое детство ничем не отличалось от обычного детства мальчишки того времени. Жил с родителями. Учился в школе в начальных классах. Помогал им тем, что присматривал за младшими и вместе с мальчишками-односельчанами пас нашу корову на лугу, как и они своих.

И вот однажды летом на пастбище пришла моя тетя, младшая сестра моей матери, забрала меня и привела домой. Войдя в дом, я увидел лежавшую на смертном одре мою мать, умершую от какой-то непродолжительной болезни. С этого дня мои брат, сестры и я стали считаться полусиротами. Это произошло летом 1931 года.

Настала голодная весна 1933 года. Отцу было тяжело с нами четырьмя. В один из дней конца апреля того тяжелого года он мне сказал, чтобы я шел в город Харьков в поисках там спасения от голодной смерти, объяснив мне это тем, что ему трудно нас содержать, а мое отсутствие поможет ему создать экономию тех крох, которыми тогда питалась наша семья.

Выполняя волю отца, сшив себе в дорогу из войлока тапочки, на следующий день я покинул отчий дом, а в нем – залившихся слезами отца, брата и сестер.

Удаляясь от дома, я оглядывался в сторону, откуда вышел. С того дня прошло много времени, но и сейчас я вижу, как из раскрытого окна нашего дома смотрят мне вслед полуголодные младшие брат и сестры, отец стоит у дома, плечи его вздрагивают, а по его рукам, закрывшим лицо, текут слезы…

Идя в неведомую мне неизвестность, я не имел никакого представления о городе Харькове, о том, кому я там нужен, кто обо мне проявит заботу и кто мне заменит родной дом. Да это и не удивительно – ведь мое развитие состояло в двухклассном образовании и восьмилетнем жизненном опыте.

Свой впервые самостоятельно проделанный пятидесятикилометровый путь до гор. Харькова я преодолел пешком почти за двое суток. Проходя через деревни, я заходил в некоторые дома в надежде на то, что меня покормят… но лишь в одном из них мне дали две картошки в «мундирах», в другом – кусочек какого-то подобия хлеба, в остальных домах я видел таких же истощенных людей, как и сам, нуждавшихся в той помощи, какую я рассчитывал получить от них.

И вот я в незнакомом мне городе Харькове. Хожу по его улицам и площадям, сам не зная, куда и к кому иду. Из головы не выходит одна – единственная мысль – где взять что-либо поесть. Таких мальчишек, как я, встречал все чаще и чаще.

На следующий день вспомнил отца, брата, сестер. Мне почему-то стало их жалко. Расплакался. Решил возвратиться домой, но как выйти из города и какой дорогой идти в свое село, не знаю. Спрашиваю у прохожих, мне отвечают одно и то же: не знаю. К концу дня заметил, что руки и ноги мои набрякли. Утором следующего дня затекли и глаза. Это результат недоедания. Меня подобрали как беспризорника и отправили в так называемые «Салтовские бараки».

Там после соответствующей санобработки поместили в один из бараков, в котором уже находились беспризорники. На этих сборных пунктах дети-беспризорники были обеспечены сносным трехразовым питанием, медицинским обслуживанием. С ними работали воспитатели.

Теперь я понимаю, что, несмотря на столь тяжелую обстановку и внутренние трудности в стране, нашей партией и советским правительством было уделено максимум заботы о детях-беспризорниках, как подрастающему будущему поколению нашей Социалистической Родины.

От воспитателей и беспризорников узнал о том, что в бараках формируют ребят в группы и отправляют в детские дома в другие города.

В период пребывания в этих бараках я немного окреп и в числе других часто уходил в город и находился там целыми днями. Месяца через два такого образа жизни из нас сформировали группу человек 50 и отправили поездом в детдом совхоза имени В. В. Куйбышева Лазорковского района Полтавской области. От этой группы к месту прибытия осталось немногим более половины – остальные сделали «выводы» в пути.

Как сейчас помню первый день нашего прибытия в этот совхоз. Проделав пешком двенадцатикилометровый путь от станции Лазорки до совхоза, мы все устали и кое-как добрались до него. Разместили нас на клуне на соломе. Сюда пришли от дирекции принимать нас у сопровождавшего эвакуатора и, естественно, пришли посмотреть на нас взрослые, в том числе и мальчишки. И вот один из них – как потом мы узнали, Вова Сидоренко, сын директора этого совхоза, – крикнул своему товарищу, назвав его по имени: «Иди сюда смотреть, у?рок привезли»… Тот подбежал и начал нас рассматривать. А смотреть действительно было на кого. Все мы были полуистощенные, одеты кто во что и как попало…

На следующий день к нам пришла женщина лет 35 и объявила, что ее назначили заведующей детским домом. Зовут ее Прасковья Демьяновна. Потом мы узнали, что она является матерью Вовы и женой директора совхоза. Начали устраиваться. На второй или на третий день после прибытия я обнаружил опухоль ног, рук и под глазами. Такое же явление было обнаружено и у других. После осмотра врач объяснил, что это результат недоедания.

Дирекцией совхоза при активном участии Прасковьи Демьяновны нам, детдомовцам, по тем временам были со-зданы идеальные условия. Нам выделили одно крыло здания общежития. Для мальчиков и девочек выделили отдельные комнаты. Каждому поставили отдельную койку со всеми необходимыми постельными принадлежностями и тумбочкой на двоих. Каждый получил себе новую одежду и обувь.

Начался учебный год. В школу пошли и мы. Учились наши ребята в 3, 4, 5..10 классах. Я стал учеником 3-го класса. Ребята учились хорошо, старательно, за исключением отдельных случаев. У нас создали комсомольскую и пионерскую организации. Заработала художественная самодеятельность. Мы выступали перед рабочими совхоза, в селах, школах. На районном смотре мы, детдомовцы, заняли ряд призовых мест.

В период летних каникул мы работали в совхозе на полевых работах, в огороднических бригадах и даже на животноводческих фермах.

Шло время. Мы присматривались и узнавали друг друга. Среди нас появилась присущая спайка коллективизма, все за одного, один за всех. С местными детьми и жителями построили правильные взаимоотношения. Завязалась дружба, главным образом по линии школы. Местные в нашем лице стали видеть своих друзей. Нас перестали называть «урками». А Вова Сидоренко днями «пропадал» у нас, учил с нами уроки, вместе шел в школу и был лучшим моим «противником» по шашкам. Тогда наш совхоз еще не был радиофицирован. В связи с этим вечером 5 декабря 1936 года нас повезли в соседнее село, в клубе которого мы слушали по радио выступление И. В. Сталина на Чрезвычайном VIII съезде Советов, по докладу которого съезд утвердил новую Конституцию Союза ССР. На следующий день наши воспитатели рассказали нам основные положения и значение новой Конституции.

В то время в нашей стране не было принято по случаю встречи Нового года ставить елку, как это делается сейчас. По предложению любимца детей секретаря ЦК КП (б) у П. П. Постышева вводилось новшество – при встрече Нового 1935 года впервые устанавливалась украшенная елка.

В тот день в одной из комнат и нам поставили елку. Мы ее соответствующе нарядили и украсили. К нам пришел уже новый директор совхоза Грачев, который вместе с нами за чашкой чая встретил Новый год. По-отцовски рассказал нам, когда впервые в России стали встречать Новый год, почему возобновляется обычай встречи Нового года с елкой, и т.д. Затем каждому из нас преподнес и вручил новогодние подарки. Это он сделал очень просто и по-отечески. За такое теплое отношение мы ему пообещали учиться на «хорошо» и «отлично» и быть примерными в своем поведении.

Не все у нас шло гладко и хорошо. Наряду с общеизвестными детскими шалостями имели место и недостойные поступки отдельных ребят, а то и целых групп. Вот один из них.

В совхозе имелось четыре трактора ХТЗ, которые были отремонтированы и подготовлены к весенней посевной компании 1935 года.

Стояли они недалеко от нашего общежития на открытой площадке. Кто-то из наших «старших» с одного из тракторов снял горючепровод, состоящий из медной трубки, идущей от керосинового бака к отстойнику карбюратора, и сделал из нее самопал. Этот самопал заряжал серой из спичек и стрелял из него. Такая «игра» понравилась и другим. В результате со всех тракторов были сняты трубки и превращены в самопалы.

За несколько дней перед выходом в поле главный механик совхоза решил еще раз осмотреть тракторы и с ужасом обнаружил отсутствие на них горючепроводов. Что это: диверсия или очередной «трюк» детдомовцев? Собрали всех нас. Разговор шел начистоту. В результате выясняется, что это наша работа. Разоружаемся – все, у кого были самопалы, положили на стол. С нами провели соответствующую беседу. Обещали исправиться. Свое слово сдержали. После этого подобных случаев не было.

Дирекция совхоза в срочном порядке командировала механика в город Харьков, который на ХТЗ приобрел и привез соответствующее количество горючепроводки. Все они были поставлены на тракторы. Срыв весенней посевной был предотвращен.

Летом 1936 года с меньшим сыном директора совхоза Грачева мы проникли в совхозный сад по яблоки. Я взял кусок кирпича и бросил в яблоню, чтобы сбить яблок. Падая обратно на землю, кирпич упал и рассек кожу на голове Грачева, отчего его голова и лицо залились кровью. Это увидела мать. От увиденного она потеряла сознание и упала в обморок. В испуге от случившегося, я спрятался в кукурузе и не появлялся в детдоме до утра следующего дня. А кода пришел домой, то узнал, что меня отправляют к родителям домой. Затем выяснилось, что такое решение было принято за несколько дней до этого случая в отношении тех детей, у которых нашлись родители.

Итак, прощайте, детдом, ребята, воспитатели! Я уехал в сопровождении воспитателя домой.

В родное село я приехал в сопровождении эвакуатора Задорожного, который сдал меня под расписку секретарю сельского совета, а сам поспешил на станцию. В сельсовет за мной пришла мачеха, которая и привела домой, где меня уже ожидали брат и сестра. Меньшая сестра Нина не пережила трудностей 1933 года. Позже с работы пришел и отец. Встретили меня тепло, хорошо, как родного. Через несколько дней пошел на работу; работал на таких работах, какие могут выполнять дети моего возраста.

Начался новый учебный год. Я пошел в 5-й класс. Хожу, учусь. Замечаю, что мачеха чем-то недовольна. Однажды невольно услышал ссору между нею и отцом. Мачеха убеждала его в том, что я должен работать, а отец настаивал и доказывал ей, что я должен учиться. Они так и не при-шли к единому мнению. Но я продолжал ходить в школу. Отношение мачехи ко мне желало много лучшего.

Однажды я пришел из школы, и мачеха заставила меня выполнять ряд домашних работ. Я их сделал. Настал уже вечер, а она так и не предложила обед. Я попросил обед, – она промолчала. Я попытался это сделать сам, – она этому воспрепятствовала. Между нами произошла ссора. Я в нее бросил тарелку – тарелка разбилась. Вскоре с работы пришел отец. О случившемся она ему рассказала в выгодном ей свете. Отец поверил ей, сделал односторонний вывод и принял ко мне меры «воспитательного» характера, следы которых у меня имеются и сейчас.

На следующий день, как всегда, иду в школу. После занятий пришел домой. Началось повторение вчерашнего. Прихожу к выводу, что я стал причиной ссор между отцом и мачехой. Принимаю решение «нормализовать» между ними обстановку – ухожу из дому. Иду и плачу от жалости расставания с братом и сестрой. Ведь из дому ухожу, не попрощавшись с ними и никому не сказав о своем уходе. При мне нет ни копейки денег, а на улице конец ноября 1936 г.

В конце улицы встречаюсь с отцом, на вопрос которого отвечаю, что иду к такому-то взять такой-то учебник. Это был тот день, когда говорят – «видел последний раз в жизни». Так случилось и у меня.

Но вместо «такого-то» я пошел на станцию Нежеголь, 12-километровое расстояние до которой преодолел часа за три-четыре. Как только зашел в вокзал, сразу же встретил трех беспризорников, которые ко мне отнеслись с должным пониманием и вниманием, покормив меня купленным в буфете. С этого момента у меня началась другая жизнь.

В этот же вечер поездом поехали, а рано утром приехали в город Белгород. Денег у нас не оказалось. На мне было хорошее зимнее пальто, которое продали на базаре. Деньги разделили на четверых. Я остался в пиджаке, без пальто.

Оказавшись на станции Белгород, мы под составами товарных поездов переходили на другую сторону станции. Я шел последним. И вот в тот момент, когда я подлез под вагон товарного состава, увидел, что стоявший состав начал трогаться. Быстро соображаю, что проскочить вперед между колесами вагона состава не успею. Вернуться обратно также не успею. Состав идет. Что делать? Ложусь лицом вниз поперек шпал параллельно рельсам головой, навстречу идущим вагонам…
1 2 >>
На страницу:
1 из 2